ПЕРЕКРЁСТКИ
ВЕНЧАННЫЙ БРАК
История Сарафанниковых
Когда она везла на тачке тяжёлый крест через райцентр, люди оборачивались, смотрели вслед: «Неужели не нашлось машины, чтобы подвезти?» Галине тоже хотелось оглянуться – на счастливые годы, прожитые с Николаем. Крест потряхивало на выбоинах. Всходило солнце.
«Будем плыть»
Тужа – посёлок на южной окраине Вятской земли. Место тихое, хорошее, историй там происходит немного, и поэтому помнят о них долго. Я расскажу одну из них: о том, как в начале 70-х венчалась в соседнем Яранске довольно юная пара тужинцев. Гале было тогда восемнадцать, Николай Сарафанников недавно вернулся из армии и работал шофёром в леспромхозе.
– Это так случайно совпало, что вы оба оказались верующими? – спрашиваю я у Галины Александровны почти сорок лет спустя.
– Вы знаете, – улыбается она, – мама ведь всё равно узнала бы, что дружим...
– И что было бы, окажись Николай из семьи атеистов?
– Не знаю. Я совсем молоденькая была, маму бы послушалась – другого нашла. Или другой бы меня нашёл.
– А любовь? – невольно вырывается у меня.
Галина Александровна продолжает улыбаться, мол, ответ ты и сам знаешь, подумай. Думаю. «Другой бы меня нашёл» – слова такие простые, а ведь почти немыслимые в устах типичной горожанки. Она сама находит, сама гонит, да и что там мама решит, её вряд ли взволнует. Никуда мама не денется, посердится и примет. Ведь главное – любовь… к себе.
– Как родители жениха к вам отнеслись? – спрашиваю у собеседницы.
– Они меня очень любили.
Николай ухаживал как положено. Сначала просто приходил в аптеку, где работала Галя, смущённо давая понять о своём интересе, потом начал провожать девушку до дома. Венчаться в Яранск отправились вдвоём, взяв в дорогу выходной костюм и венчальное платье. Настоятельствовал там в то время отец Николай Гурец – славный пастырь, почитаемый тужинцами. Именно у них в посёлке он прослужит последние годы своей жизни и отойдёт ко Господу, упав перед алтарём. В 71-м году об этом ни батюшка, ни Галина с Николаем, конечно, ещё не догадывались.
– Что вам батюшка сказал в напутствие? – спрашиваю я у Галины Александровны.
– Ой, такое напутствие сказал хорошее, но я слов не помню. Про корабль семейной жизни, на котором мы поплывём с Колей, мол, будем плыть и не расставаться.
С отцом Николаем Галина была к тому времени уже давно знакома. С детства ездила в Яранск причащаться.
«У мамы сестра там жила, тётя Валя, – рассказывает Галина Александровна, – она пела на клиросе. В субботу, как приеду, меня встретит и в храм ведёт. Сначала мы жили недалеко от Соболей – там была единственная церковь, которую не закрыли в Тужинском районе. Шестеро нас было у родителей. Мама возила туда моих братьев и сестёр зимой на саночках, а летом сами ходили. Только я этого не помню, маленькая ещё была.
Когда папа умер, мы переехали в другую деревню, так что в Соболи пешочком уже не сходить было, и с одиннадцати лет мама стала меня отправлять в Яранск. Сама не могла ездить, корову нужно было кормить, а я всё ездила к тёте Вале, после всенощной она жития святых мне пересказывала да про святые места.
Встретила она нас с Колей, когда мы брачиться приехали. Комсомолкой я к тому времени не была. Мама сказала, что это грех, и когда все поехали в комсомол вступать, я в школе соврала, что заболела. Грех, конечно, неправду говорить, только по-другому бы не отстали. После венчания состоялась у нас свадьба, как положено. Сначала у невесты гуляли, потом поехали к жениху, и разошлись уже заполночь».
«Ну, всё»
Встретиться с Галиной мне посоветовала Людмила Анатольевна Кузнецова – бывший секретарь райкома комсомола, ныне преподаватель воскресной школы в Туже. Вместе мы и отправились на поиски Галины Сарафанниковой. Не застав её дома, пошли обратно, вдруг возле какого-то дома Людмила воскликнула: «Велосипед! Её велосипед».
|
Галина встретила нас на пороге дома, где пахло больной, беспомощной старостью. Вошли на кухню. Людмила Анатольевна печально огляделась, сказав: «Раньше, когда хозяева были здоровы, кухня была живая». Кажется, она не раз здесь бывала. Оказалось, это дом бывшего директора школы и его жены, тоже учителя, в прошлом ревностных атеистов и борцов за торжество коммунизма.
– Он ветеран Великой Отечественной войны, – умягчает эту характеристику Людмила Кузнецова.
– Недавно оба соборовались, а жена причастилась, – добавляет Галина Сарафанникова, улыбаясь мягко, как-то нежно, точно отсветом любви Божией. Она ухаживает за этой семьёй. Кроме неё, в этом доме всё в прошлом… Неверы – люди по-своему упорные, деятельные.
Переспрашиваю:
– Так как же всё-таки власти отнеслись к вашему венчанию?
– Утром сказала заведующей аптекой: «А мы обвенчались». Она в ответ: «Ну, всё, мне сейчас плохо будет». Её вызывали в райком партии, объявили выговор. У нас в больнице, с которой у аптеки была общая комсомольская организация, тоже объявили о том, что будет проведено собрание. И меня вызывали, но коли я не была комсомолкой, то и не пошла.
– А вы присутствовали? – спрашиваю у Людмилы Анатольевны.
– Я была секретарём райкома комсомола по работе с учащимися. Шуму эта история много наделала.
– Вы тогда впервые о Галине Александровне услышали? – уточняю я у неё.
– Да, впервые.
– А потом уже в храме познакомились?
– Галина передала большой ковёр ручной работы для нашей воскресной школы. Все приходят, смотрят, так нарядно стало.
Галина Александровна поясняет:
– Мне его на день рождения подарили, а я думаю: «Что, он у меня дома будет висеть? Пусть люди порадуются».
– Можно я вас вместе сфотографирую?
– Я простуженная, выгляжу страшнее атомной бомбы, – теряется Людмила Кузнецова.
– И я не подхожу, непричёсанная, – смущается Галина Сарафанникова.
– Нет, вы обе замечательно выглядите...
Уговорил.
«Вам первому рассказала»
Людмила Анатольевна отправилась по делам, а мы с Галиной Александровной двинулись в другую сторону – к ней домой. Велосипед она катила рядом, рассказывая, что с ней было дальше – после венчания. Стали жить-поживать. Когда родился сын, Сарафанниковы попросили отца Николая окрестить его тайно, памятуя о скандале с венчанием. Не хотелось никого подводить. Следующий раз батюшка пришёл на помощь, когда случилось несчастье с дочерью. Ириша, которой не было и полутора лет, каким-то образом добралась до уксусной эссенции, стоявшей на столе. Дело было осенью – пора мариновки, когда у всех женщин в стране голова кругом идёт. Ребёнка отправили в Киров, а перепуганная до смерти, заплаканная Галина бросилась в храм. Весь молебен простояла на коленях, из открытых царских врат слышалась молитва, иногда доносилось: «Болящую Ирину... болящую Ирину». Когда вернулась в Тужу, из Кирова позвонили, что дочке стало получше, её перевели из реанимации в обычную палату, мать может приехать. В областном центре Галина тоже обошла все храмы, наконец пришло время контрольной проверки состояния ребёнка. Потрясённый хирург сказал: «Произошло чудо, ваша девочка абсолютно здорова».
Моя собеседница вздыхает:
– Вам первому рассказала, столько лет молчала.
– Что же здесь таинственного-то?
Галина Александровна снова улыбается – это у неё, кажется, ответ на большую часть вопросов. Как отблагодарить Бога, не знала. Решила прийти в храм, рассказать, что случилось, поведать о чуде. При её застенчивости в таких делах это был почти невероятный поступок. В церкви подошла к группе прихожанок и открылась им.
– И как вы жили после вечанья?
– До брака у нас ничего с Колей не было, вместе не жили. Ответственности больше, если ты брачена. Я и подумать не могла, чтобы мужу изменить. Дети счастливее, когда по благословению появляются и столько поколений за них молится: и я, и мама, и бабушка. Я детей тоже уговариваю молиться.
– Получается?
– Сын с первой зарплаты себе крестик купил, не пьёт, ни курит, университет закончил. Когда познакомился с будущей женой, позвонил, спросил, не против ли я его женитьбы. Ответила: «Если обвенчаетесь, не против». В Троицу побрачились и только через неделю зарегистрировались. Дочка тоже в университете учится, исповедуется, причащается, хотя хотелось бы, чтобы чаще. О паломничестве в Дивеево в нашу тужинскую газету написала. Постоянно за отца сорокоусты заказывает. Утром позвонила ей, напомнила: «Нынче по папе день памяти». Отвечает: «Конечно, помню». С утра, оказывается, рыбник купила.
– Сегодня годовщина смерти вашего мужа?
– Сегодня.
«Хочу с тобой»
Поют птицы, вдали лают собаки, гудит бензопила. Весь посёлок почему-то пилит, рубит в эти дни дрова, пропах смолистым запахом. Галина Александровна продолжает свой рассказ. Недавно приснились ей и мама, и муж. Дело было на поле, где Галина собирала ягоды. Мама шла с какими-то женщинами, потом подошла к дочери, но ягод у неё не взяла. Тут Николай появился на мотоцикле, предложил подвезти. Пока добежала, исчез.
Они совсем рядом, но не дотянуться, не прижаться к ним.
У мужа был рак лёгких. Спрашиваю:
– Как он принял смерть?
– Умирать неохота было. Но, знаете, он достойно ушёл. Исповедовался, причащался. Молитв никаких не знал, так попросил, чтобы я ему Исусову молитву на бумажку записала. Сначала по ней читал, потом запомнил и читал всё время. Спрашивал, как не сбиться, Галина объясняла: «Десять раз прочтёшь, палец зажимай...» Палец за пальцем сжимались его кулаки.
– Он не надеялся на исцеление?
– Нет, – отвечает Галина Александровна, – одно лёгкое отняли, на второе надежды не было. Он хотел, чтобы Господь его простил. Коля у меня мужественный был человек, терпеливый. За несколько дней до конца сын приехал, и Коля попросил его: «Алёша, сходите с матерью на кладбище, поищите мне место». Я говорю: «Да ну, может, поживёшь?» Поехали, посмотрели. Я Николаю объяснила: «Если тебя с отцом рядом положить, мне места не будет». «Нет, – говорит, – хочу с тобой». В последний день он продолжал молитву, а я читала ему вслух Евангелие от Матфея. За час до смерти спросила: «Тяжело?» «Тяжело», – отвечает. Поговорили... Вина ни на поминках, ни позже на столе не было, только квас.
Я подумал, когда любят, так и должны провожать. После похорон Галина Александровна стала часто бывать на кладбище, там было лучше, чем дома. Ездила на велосипеде вечерами, задерживаясь у могилы иной раз почти до полуночи. Почему-то совсем не боялась. Это кажется ей необъяснимым. После смерти мужа перестала бояться кладбища.
– Когда сделали крест чугунный, – рассказывает Галина, – я наутро положила его с песком и цементом в тачку и покатила. Шурин догнал на машине, спрашивает: «Ты куда, Александровна?» На кладбище, говорю, ты не беспокойся, я хочу всё сделать сама. Как хорошо там, у могилы моего Коли. Чистенько, цветы посадила, хожу поливаю. Сестра удивляется: «Что ты говоришь-то такое, там не может быть хорошо!..»
– Николай навещал вас после смерти?
– Накануне сорокового день я лежала и кто-то подошёл и обнял меня за плечи. Я глаза открыла, никого нет. Помолилась, сказала: «Коля, я помню, завтра сделаю всё как положено».
– Может он хотел вас утешить?
– Может быть, я сильно переживала.
– На сороковой день душа с землёй прощается.
– Может быть. Ну, ладно. И что не хотела рассказать – рассказала.
– Так что же это всё-таки для вас такое – венчанная жизнь?
– Это совершенно другая жизнь, совсем другая.
В. ГРИГОРЯН
Фото автора и из домашнего архива Г. А. Сарафанниковой
 | назад |
| вперед |  |
