ЭКСПЕДИЦИЯ
ПОД ЗОЛОТЫМИ ПАРУСАМИ
Стремительный поворот
Занимаясь со студенческих лет горным туризмом, я никогда не думал, что судьба забросит меня «в моря», испытать себя в многодневной экспедиции на парусной яхте.
|
Всё случилось стремительно. Когда я получил предложение пройти на яхте «Норд» из Петрозаводска через Онежское и Белое озёра по Волго-Балтийскому каналу, а затем по матушке-Волге до Нижнего Новгорода, я даже не раздумывал. Одной встречи с капитаном яхты Александром Сорвачёвым хватило вполне, чтобы решить все организационные вопросы. Уже через две недели мы ехали на поезде в Петрозаводск. А ведь до этого я ничего не знал не только о своём попутчике, но и о том, что у нас в Сыктывкаре существуют яхстмены и даже действует морской клуб. Как оказалось, Александр этот клуб и организовал, вот уже 15 лет является его президентом. Он не только построил собственную яхту, но и создал несколько подобных парусников на заказ.
С малых лет Саша бредил морями. В первом классе смастерил свой первый «корабль», на котором отправлялся «в дальние плавания» по Вычегде. После «Макаровки» избороздил, наверное, все моря и океаны, и только когда появились дети, морские скитания пришлось закончить. Но полностью от мечты Саша не отказался. Построил себе яхту, которая за 16 лет прошла много тысяч километров по морям и водным просторам России. В прошлую навигацию команда сыктывкарцев ходила на Соловки (из Печоры, через Белое море), а на зимовку яхта встала в Петрозаводске.
|
И вот сейчас в поезде Саша волновался: всё ли нормально с его детищем? Яхта ведь ещё беззащитней, чем оставленная без присмотра автомашина – тут хоть сигнализация есть, в безлюдной же бухте на Онежском озере яхта может стать жертвой любых хулиганов. Сразу же по прибытии в столицу Карелии мы отправились в клуб любителей водного туризма, и как только Саша увидел наш «Норд» в целости и сохранности, тут же успокоился.
В порту клуба тоскуют по большой воде и вальяжно покачиваются у причалов всевозможных размеров и видов катера, яхты, моторные лодки. Мы проходим мимо «Дельфинов», «Касаток», удивляясь их многообразию и изысканости форм. Среди них даже есть одна самодельная подводная лодка и судёнышко, переделанное из кабины вертолёта. У одного из причалов ощетинились десятками современных спиннингов дорогие игрушки – катера и яхты бизнесменов и высокопоставленных чиновников, стоимостью в несколько миллионов. Главным образом, это суда москвичей, приезжающих отдохнуть и порыбачить на Онегу от силы пару раз за лето. У богатых свои причуды – на таких катерах можно ходить по морям, но куплены они вовсе не для этого, а из соображений «престижности». Причал круглые сутки охраняется специально нанятыми людьми.
А нам нужно было до выхода успеть закупить продукты и бензин. Но первым делом мы отправляемся в городской собор – помолиться перед дорогой.
Благословение в путь
Благословение на плавание я брал у игумена Игнатия (Бакаева) и просил его святых молитв. Батюшка, предложив мне помолиться вместе с ним, вошёл в скитский храм Кирилла и Марии и отслужил молебен о путешествующих за нас, грешных. Когда о. Игнатий узнал, что Александр не крещён, он сказал, что окрестит его в любой день, желательно до отъезда. Но уже на следующий день мы уезжали, и, естественно, за такой короткий срок подготовить Александра к крещению я не смог.
У Александра душа христианка, но опыт приближения к Церкви у него несчастливый. В прошлом году он решил креститься. Но на одном из подворий только за причал с него запросили 600 рублей, а в другом месте охрана вообще не подпустила его к берегу, заявив, что это монастырская территория. Хотя по закону вся акватория рек, озёр и морей, а также береговая полоса – это объекты общего пользования и запрещать доступ к ним никто не имеет права. Забегая вперёд, скажу, что мы в своём плавании тоже попадали в подобные ситуации: выходишь на берег, и оказывается, что это частные владения, огороженные до самой воды – с домами, машинами, катерами и сторожевыми собаками. Но одно дело, когда это бандиты и «новые русские», для которых закон не писан, другое – когда так же поступают православные.
Итак, сразу же по прибытии в Петрозаводск мы отправились в старинный Александро-Невский храм.
В этом году Петрозаводск отмечает своё 310-летие. Ухоженный город порадовал меня своей спокойной северной красотой. Но увы, большевистская власть не пощадила городскую старину. Одним из первых строений, возведённых по указу Петра Первого рядом с его деревянным двухэтажным дворцом, была церковь Петра и Павла. Она не дожила до наших дней, как и другие красивейшие храмы на Соборной площади – Воскресенский и Святодуховский, а вместе с ними и памятник Александру Второму. Под зданием современного театра оказалась могила старца Фаддея, одного из почитаемых карельских святых петровского времени.
Мы приложились к сохранившемуся старинному гранитному надгробию и большому каменному кресту с могилки старца Фаддея, которые установлены рядом со входом в Александро-Невский храм, с левой стороны. В храме – огромная икона Фаддея Петрозаводского. Затем мы отправились в старинную кладбищенскую церковь Александра Свирского, где в саркофаге находятся чудотворная икона этого святого и ковчежец с частицами его мощей. В этом храме в гробнице с правой стороны почивают нетленные мощи Евсевия Сурского. Я прикладываюсь ко всем святыням, крещусь. Саша спрашивает меня: «А мне креститься можно?» «Почему же нельзя-то?» – «Так я ж некрещёный, а мне сказали, что некрещёным креститься нельзя». Тут отчего-то вспомнился мне ответ Спасителя апостолам в Капернауме. Те пожаловались Ему на человека, который, не принадлежа к числу избранных Им, ходит и исцеляет именем Христовым. И Спаситель сказал: «Не запрещайте ему». Но поминаю – объяснять всё это сейчас Саше не место и не время, для него пока что это слишком «твёрдая пища». Поэтому говорю первое, что пришло в голову: «Вот в войну все – и крещёные, и некрещёные – во время бомбёжек крестное знамение совершали, призывали Бога на помощь, и Господь помогал...» По выходе из храма я начинаю рассказывать ему случаи помощи Николая Чудотворца не только верующим, но и неверующим, а также инославным, которые впоследствии перешли в православие. В глазах Саши появился неподдельный интерес.
Видимость в море обманчива
Вот мы и в море (рыбаки и местные жители называют Онежское озеро не иначе как морем). Душа ликует. Позади остаются скучать на приколе белоснежные «Корсары» и «Чёрные жемчужины», а наш «Норд» держит свой курс на восток, к зеленеющим вдалеке островам. До них, кажется, рукой подать. Но это впечатление подводит. Если в горах я уже давно привык к таким зрительным обманам, то на воде эту науку мне только приходится постигать. Впрочем, не только это. Нужно срочно научиться поднимать и снимать паруса, управлять ими и рулить, направляя лодку по нужному курсу. Признаюсь, что для меня все эти гроты, стаксели, кранцы, шверды и прочее яхтенное оборудование и оснащение – дремучий лес.
|
Последние два дня в Петрозаводске шли дожди с грозами. Но когда мы вышли из порта, тучи стали потихонечку разбегаться и, как на грех, стих ветер. На Онеге установился полный штиль. Пришлось поднятые паруса за ненадобностью спустить и завести «Тохацо» – это такой маленький японский двигатель, прозванный нами за свои размеры «япошкой». Удивительное дело – острова впереди словно висят в воздухе. Из-за дифракции (это когда свет преломляется в водных испарениях) они то приближаются, то удаляются от нас.
«Япошка» мирно тарахтит, проходит час, другой, яхта потихонечку приближается к островам, и вскоре они становятся отчётливо видны, изрезанные всевозможными заливчиками. Уже различимы и деревья. Чтобы сократить путь, мы планируем пройти между островами по узкой протоке. «Мы здесь уже проходили», – заверяет Саша. Но через мгновение яхта споткнулась и… села на камни.
Несмотря на всего полуметровую осадку, мы не можем преодолеть подводные каменные нагромождения. Кое-где камни торчат из воды угрожающими «минами». Я хватаю весло, бегу на нос и стараюсь оттолкнуться, чтобы повернуть назад. Но поднявшийся с озера ветер снова сносит яхту на камни. Наконец по высоким камышам вдоль берега нам удаётся миновать опасное место и выйти на глубину. «Срезать» не получилось – мы обходим острова по другой протоке и выходим в открытую Онегу. Наш путь – на Кижи. Противоположного берега не видно. Саша достаёт компас и берёт курс по азимуту.
Вообще, в хорошую погоду на озере трудно заблудиться, потому что основные фарватеры отмечены буями, по которым постоянно снуют пассажирские корабли, яхты и моторные лодки. Но это если плыть по буям. А если как мы – как Бог на душу положит, – тогда совсем другое дело. Вновь поставили паруса. Я сажусь за руль и начинаю постигать новую для себя науку плавания под парусами. Вообще-то, в этом ничего сложного нет, паруса могут работать при любом ветре, только нужно следить, чтобы они были наполнены воздухом, и рулить в нужном направлении. Труднее всего, если ветер встречный. Тогда приходится лавировать из стороны в сторону, уходя немного от курса, – это называется плыть галсами. Пройденное расстояние получается больше, чем по прямой, и времени затрачивается намного больше. Но тут уж ничего не поделаешь. Где-то через час на горизонте узенькой полоской показался Большой Клименецкий остров с еле различимым в бинокль маяком, на который нужно держать курс. Как назло, с озера установился встречный ветер. К полуночи – в Карелии в это время белые ночи – мы подошли к маяку и вошли в Сенную губу. В первой же тихой бухточке, среди купальниц и камышей, бросили якорь и устроились на ночлег. Спать на яхте нужно в «гробах». Так называются спальные места, расположенные в корме. Со всех сторон мой «гроб» окружён иконками – Спасителя, Николая Чудотворца, преп. Сергия Радонежского. Они были тут до меня, да ещё и я привёз с собой десятка три всевозможных икон. Мы под надёжной защитой.
Приближаясь к Кижам
Всё утро, пока мы собирались, нас развлекала одна наглая чайка – как мы поняли, хозяйка этой бухты. Только мы отвлеклись, отойдя от стола, она перевернула накрытую тарелку с колбасой и начала клевать. Капитан лишь успел обругать воровку, глядя, как она тащит в клюве последний кусок. Та в свою очередь не осталась в долгу и «осыпала бранью» капитана, причём сделала это так убедительно, мотая в его сторону головой и сильно крича, что у нас не было никакого сомнения, что она ругается. Но надо отдать должное этой сноровистой птице: она вела себя по отношению к нам как настоящая хозяйка. Когда к столу слетелись другие чайки, намереваясь полакомиться на дармовщину, она смело разогнала всю эту свору, хотя среди них были экземпляры крупней её раза в два. Так, вышагивая, словно часовой, недалеко от яхты, она «охраняла» нас до самого отплытия.
До Кижей, как оказалось, плыть ещё целый день, петляя по изгибам извилистой и длинной Сенной губы. Паруса здесь поднимать нельзя, и поэтому мы едва ползём. Тарахтит трудолюбивый «япошка». По берегам Большого Клименецкого острова то и дело появляются какие-то маленькие деревеньки. Когда-то на этом острове располагался Свято-Троицкий Клименецкий монастырь, основанный преп. Ионой пять веков назад.
|
Уже под вечер на залитом солнцем правом берегу показалась небольшая деревянная церквушка, стоящая прямо у воды. Рядом с ней – небольшой причал, весь усыпанный белыми чайками, а за храмом всего три покосившихся домика. Швартуемся. На входной двери висит большой амбарный замок и табличка: «Памятник архитектуры. Часовня Знамения Богородицы середины XVIII века в д. Корба, из сосны с клёцкой колокольней, луковицы из осинового лемеха». Высокая трава, в рост человека, рядом с часовней скошена совсем недавно, чтобы к ней можно было подойти. Но следов не видно. Даже как памятник архитектуры, музейный объект, часовня не посещается. Обходим её со всех сторон, трогаем ладонями прогретые стены, которые три столетия впитывали в себя солнечное тепло...
|
Через полчаса за поворотом перед нами открывается Кижский Спасский погост с его удивительными храмами. Как и большинство людей, не бывавших в Кижах, я воспринимал их по открыткам с видами на Спасо-Преображенский и Покровский храмы. Думал, это и есть Кижи. Информация о том, что длина острова семь километров и в музее-заповеднике собрано около 200 памятников деревянного зодчества, если как-то и доходила до меня, то всё равно не задерживалась в сознании. Кижи надо видеть!
К 11 часам вечера мы остановились как раз напротив Преображенского храма на островке с крутыми берегами, спрятавшись в уютной бухточке от усилившегося ветра и разыгравшейся волны. Лучи заходящего солнца ослепительно сверкали на водной глади, где вместе с кувшинками качались какие-то цветы, похожие на лотос. Повсюду играла рыба. За час я успел наловить полведёрка жирной плотвички.
На следующий день, в праздник Иоанна Крестителя, я проснулся в пять утра и после рыбалки решил сойти на берег. Он весь зарос причудливыми деревьями, которые стоят сплошной стеной, спуская свои длинные корявые корни далеко в воду, так что к берегу нельзя подступиться. Прыгнув с яхты на поваленное бревно, я поскользнулся и прямо в одежде упал в воду. Так на Ивана Купалу мне впервые пришлось искупаться в Онежском озере.
После завтрака мы быстро собрались и переплыли на Кижи.
Летняя сказка
Государственный музей-заповедник необычайно посещаем. Каждый день сюда приплывают туристы на комфортабельных пассажирских судах, «метеорах» и катерах – 200 тысяч человек за навигацию. Занятно видеть, как вся эта людская река стекает на пирс. Заспанные, с несколько помятыми лицами, семейные пары, старушки, дети – все разноязыко галдят, собираются вокруг экскурсоводов с поднятыми высоко над головой табличками и группами расходятся по местным достопримечательностям.
Мы отправились на обзор карельских святынь, когда схлынула очередная толпа туристов. Осмотр музея под открытым небом начали с крестьянской избы. Дома, амбары, бани, ветряные мельницы – всё это собрано в музее деревянного зодчества на Кижах. Обходя двухэтажные хоромы, я вспомнил и свою избу в деревне Рыбное, в которой вырос. Сколько отсюда вёрст до Нижегородчины, тысяча? А вот поди ж ты, у нас было всё так же, вот только люльки в доме подвешивались за кольцо к потолку и качались на длинной берёзовой жерди, а здесь стоят на полу в специально сделанной качалке, да ещё могут вращаться вокруг оси.
Грунтовая дорога ведёт к главной достопримечательности Кижей – Спасо-Преображенскому и Покровскому храмам. Они до сих пор находятся на реставрации. Преображенский храм всё ещё закрыт для посещения туристов, а вот Покровский, несмотря на то что снаружи он облеплен лесами, может посетить любой желающий. Здесь регулярно проводятся службы.
В ожидании очередного пассажирского лайнера девушки-экскурсоводы решили пообедать на камнях. Уселись на солнышке рядом с храмами (человек десять) и кушают суп быстрого приготовления.
– Можно зайти в храм? – спрашиваем у них.
– Проходите.
Высокая лестница ведёт наверх. Там перед входом в молитвенное помещение устроена выставка, рассказывающая в красочных фотографиях об истории музея и посещении его Патриархом Алексием II.
Внутри тихо и благодатно. Повсюду старинные иконы. Я прикладываюсь на аналое к праздничной иконе Иоанна Крестителя. Справа небольшой столик с литературой и свечами, тут можно подать записки и заказать молебен о путешествующих. На каждую требу – отдельная, красиво оформленная записочка. Рядом ценник на требы и ящик: «Жертва на реставрацию храмов». Мы подали записочки, внесли и пожертвование.
На Преображенском храме старинные осиновые лемеха потускнели и поросли зелёной травкой, а вот на Покровском кровля заменена и сверкает на солнце, словно из металла.
Тропинка по острову тянется вдоль берега мимо рубленых домов позапрошлого века. Мы заходим в храмы, амбары, бани, на мельницы.
Дожидаясь отставшего Александра, я остановился около стены одного из строений и удивился, что от дерева пахнет ладаном. Кто же, думаю, жил здесь, что за молитвенники такии, если даже стены дома пропитались церковным благоуханием? Зашёл с другой стороны и прочитал, что это старинный деревенский храм, которому уже более 400 лет. В нём давно не служат, но стены впитали в себя молитвы многих поколений наших предков.
|
Солнечным днём в Кижах поистине сказка. Любуясь домами-теремами, срубленными карельскими умельцами на долгие века, мы поднялись на самую высокую точку острова – небольшую горку, увенчанную часовней Спаса Нерукотворного, ей больше трёх веков. Рядом установлена лавочка. Мы присели отдохнуть. Отсюда остров – как на ладони. В северной его части, где реже бывают туристы, виднеются ещё несколько деревень с храмом Трёх святителей. Причудливые рябины, похожие на японские сакуры, раскинули свои пышные кроны над нашими головами. В траве краснеют крупные ягоды земляники, мирно стрекочут кузнечики. Вокруг острова по голубой воде то тут, то там беззвучно движутся белые пароходы...
После осмотра музея под открытым небом мы направились в ближайшую деревню Ямка, которая находится на восточном берегу острова, в его центральной части. При входе стоит крохотная часовня Петра и Павла. Улица из одного ряда добротных двухэтажных домов, которые почти вплотную прижимаются к воде, – настоящий ансамбль. А между тем дома сюда свезли из разных мест. Хоть и «экспонаты», но в них живут люди. Баньки стоят прямо на воде, к ним надо идти по мосткам. К первому дому, тоже памятнику архитектуры, подъехал на простеньком велосипеде батюшка, который возвратился из поездки по острову. Здесь, в этом доме, он и живёт.
Евгений СУВОРОВ
Фото автора и А. Сорвачёва
(Продолжение следует)
 | назад |
| вперед |  |
