На днях вернулся из Москвы мой товарищ – Алексей. Он правозащитник, против чего-то всё время протестует, вооружившись плакатиком с очередным обвинением в адрес власти. В Москве тоже протестовал. К нему подошли молодые ребята из какой-то политической партии, начали плакатик отнимать. Раз дёрнули, другой, но он держался крепко. Тут выпустили против Алексея здоровенного такого детину, который поднял его за этот плакатик над землёй, потряс, но тоже ничего не добился. Алексей за последние полгода приобрёл большой опыт, его так просто не одолеть. Увидев, как его окружают, закричал: «Милиция! Милиция!» Милиция тут как тут. Видит, у одного из «младопартийцев» из носа кровь течет, – и пикетчика в машину, повезли в кутузку. Объяснения Алексея, что он никого пальцем не тронул, а тот юноша сам себе нос ковырнул,  никто, конечно, слушать не стал. Хотя и обижать тоже не стали, милиционеры были настроены добродушно. Дали  Алексею 10 суток ареста. Отсидев половину срока, потребовал пересмотра дела. На суд в качестве свидетелей пригласили тех милиционеров. Судья мрачно изучила их показания, написанные одним почерком, где упорно повторялось слово «паднос» («под нос» то есть). «Вы же москвичи, должны писать грамотнее», – укорила стражей порядка судья. Они смущённо переминались. На исход разбирательства это, впрочем, не повлияло. Алексей отправился на нары «доматывать» оставшиеся пять дней. Когда объявил голодовку, тюремщики его уговаривали: «Ну, чего тебе у нас не нравится? Условия приличные, у нас сам Ходорковский сидел...» Звучало издевательски, но, подозреваю, Алексей остался доволен тем, что пострадал, как ему кажется, за правду.

Мы с отцом Игнатием (Бакаевым) его как только ни уговаривали бросить диссидентство, но ничего не вышло. Я одно время надеялся, что Алёша станет священником, он добрый, хороший человек, верующий. Но, к сожалению, выбрал другую стезю.

В моей биографии тоже есть эпизод, когда я боролся «за правду». Это было в Ленинграде, в 89-м году. Полдня мы с другом Валеркой собирали подписи против статьи Конституции о правящей роли КПСС. За это организаторы акции дали нам одну пачку дефицитного «Мальборо» на двоих. Мы, конечно, старались не ради этого. Во имя идеи. То, что идея вряд ли стоила дороже 20 сигарет, стало ясно несколько позже. Когда вдруг обнаружилось, что нашей родины СССР больше нет, что на её руинах резвятся какие-то пакостники и мародёры. С год назад Валерка разразился в очередной раз тирадой против тайных, злокозненных местных и заграничных погубителей страны. И мне пришлось напомнить ему о пачке «Мальборо» и о том, как мы её заработали. Ничего таинственного и злокозненного в нас не было, как и в миллионах других людей, которые внесли свою лепту в разрушение страны. Каждый сделал для этого совсем немного, и всяк хотел добра, не понимая, что его благие намерения, эти бесчисленные «немного» страшнее водородной бомбы. Вспоминать об этом стыдно.

Мне могут возразить: «Чего тут стыдиться? Ведь коммунисты виновны в гонениях на Церковь». Но, во-первых, в 89-м году никаких гонений не было уже и в помине. А во-вторых, я с каждым годом всё лучше понимаю слова апостола Павла: «Всякая власть от Бога».

Это вовсе не означает, что нужно терпеть «Наших», везде сующих свои столь уязвимые носы, добродушных милиционеров, исполняющих бессовестные приказы, и высокообразованных судей, которые всё это покрывают. Просто Алексей в моих глазах, как и те люди, которые стоят за ним, поддерживая и вдохновляя, не оппоненты всех этих заведомо не наших, а участники одной с ними игры.

– Почему ты не доверяешь правозащитникам? – спрашивает Алёша.

Помню их донос в Госдеп США, в котором поминалась пара моих статей. В одной из них я выступил против антисемитизма, но одного лишь употребления слова «еврей» оказалось довольно для обвинения в нетерпимости. Авторы, как я понял, либо не удосужились внимательно прочесть эти тексты, либо, что вероятнее, им просто не хватало материала для цидули. Вот эти люди и «открыли глаза» Алёше на его призвание. Поразительно, до чего консервативна эта публика в своих действиях. Точно так же она вела себя и в 1860-м , и в 1904-м, и в 1990-м. Всё это отчётливо видно и во внутрицерковной борьбе, где оппозиция Синоду, как бы ни были справедливы её лозунги, неизбежно вырождается в борьбу с Церковью.

Неверен, по-видимому, сам алгоритм, определяющий действия протестующих. Они оправдывают себя тем, что иногда действительно приносят пользу, помогают униженным и оскорблённым, побеждают равнодушие. Но, к сожалению, всё это делается не за, а вопреки этой стране, этой Церкви и т.д., поэтому бессильно и обессиливает. В последние 90 лет, когда ситуация сильно запуталась, это менее заметно, но суть дела осталась неизменной.

Посмотрим, что было раньше, в годы, когда страной правил святой Царь. Власть делала всё, что могла, поддерживала рабочих в их отношениях с промышленниками, помогала крестьянину расширить надел, уже к 1927-му предполагалось закончить создание системы всеобщего образования. Несмотря на неизбежные ошибки, росли не только силы страны – больше становилось справедливости. Почему же всё закончилось так страшно?

У каждого молодого человека, у каждого гражданина был выбор – помочь народу, став агрономом, инженером, врачом, встать рядом с государем в его работе, уважая, но не пресмыкаясь перед властью, делать её лучше.

Или же протестовать.

Немногие нашли в себе мужество быть с Богом, исполнять свои послушания. Остальные... Царю не на кого было опереться, возобладало мнение, что честно служить ему – дурной тон. Доходило до того, что талантливые люди боялись занимать ответственные посты из страха перед образованной чернью, московские профессора отказывались читать просветительские лекции рабочим-монархистам, опасаясь травли со стороны «прогрессивной общественности»...

Потребовалось несколько десятилетий, чтобы выкарабкаться из той зловонной ямы, в которой оказалась страна. И едва мы добрались до краёв, обнаружилось, что наша психология не изменилась. И это будет повторяться до тех пор, пока либо Россия не погибнет окончательно, либо в головы наши не втемяшится, наконец: «Всякая власть от Бога». Церковная ли, светская – всякая. Со всеми вытекающими из этого последствиями.