ПРИХОДСКАЯ ЖИЗНЬ
СВЯЩЕННИК СПАЛЬНОГО МИКРОРАЙОНА
Нужен ли психолог на приходе? Особенности служения в большом городе
Наши в городе
|
В июне прошлого года мы рассказывали о судьбе бывшего рок-музыканта Анатолия Першина, который в Петербурге строит подворье Антониево-Сийского монастыря (Где твоя одежда белая, «Вера», № 566). Встречались мы как раз перед тем, как Анатолия должны были рукоположить во священника. И вот спустя полтора года я снова в Петербурге, еду на окраину города. Минуем мост через Неву – и начинаются бесконечные многоэтажки, спальные микрорайоны. Проспект Просвещения – где-то здесь должна быть деревянная церковка во имя преподобного Антония Сийского... Вспоминаю снимок из космоса, который мы печатали в газете: меж улицами Ольги Форш и Демьяна Бедного зажат кусочек зелёной земли с озерцом, на берегу которого стоит храм. Ага, вот и озеро, и храм! Напротив должно быть здание в форме буквы «Н», где на первом этаже располагается теперь «штаб» подворья. Подруливаем прямо к крыльцу, на котором ожидает нас отец Анатолий.
В прошлую встречу Першин показался мне совершенно замотанным, уставшим. А сейчас такой энергичный, даже выше ростом стал. Неужели священнический сан так подействовал? Крепко обняв нас, батюшка ведёт в новые хоромы.
– Это помещение нам недавно передали, – поясняет он. – Обычная квартира, 87 квадратов. Тут у нас и воскресная школа, и трапезная, и зал для приходских собраний, и гостиница, и многое другое.
– А что это за здание? – интересуюсь. – Офисы какие-нибудь?
– Муниципальное общежитие.
– Вы же хотели поближе к народу, вот и попали в общежитие! – шучу.
– Да, люди прямо над нами живут, – батюшка показал на потолок. – А внизу подвал, сейчас думаем, как его использовать.
– Всё-таки неплохо, – осматриваюсь по сторонам. – Хоть в чём-то местные власти пошли вам навстречу.
Отец Анатолий улыбается в бороду:
– Ну, мы тоже не дремали. История такая. Прежде в этих комнатах находилась постирочная общежития, стояли громадные машины. Потом какая-то «vip-баня» была, затем салон красоты, «студия загара» – дамы под ультрафиолетом загорали. Потом так получилось, что владелица салона нарушила закон – пристроила без разрешения крыльцо, и помещение отобрали. Нарушение не ахти какое, и я так понял, что на эту площадь претендовал кто-то другой, более денежный. А тут и мы пожаловали. Правда, без денег. Включили все резервы, какие только могли: даже отца Трифона, настоятеля Сийского монастыря, вызывали сюда. И просто чудесным образом выбили это помещение. Вокруг-то облизывалось столько предпринимателей разных. Одна организация даже уже въехала – железную дверь со своим замком поставила, и совершенно неожиданно отступила... А вообще тут разгром страшный был, пришлось полный ремонт делать. Деньги на него прихожане собирали, и каждая вложенная копеечка обернулась пользой.
Останавливаюсь перед расписанием у входа в зал-трапезную: «Четверг – основы православной культуры. Пятница – пастырский час, беседа в храме. Суббота – физподготовка, русский рукопашный бой, основы православной культуры. Воскресенье – занятие во время литургии, хор (две группы), творческая мастерская, воскресная школа, Закон Божий, детская музыкально-театральная студия (три возрастные группы)». Всё расписано по часам.
– Отец Анатолий, а почему у вас занятия во время литургии?
– Так это для самых маленьких, – поясняет священник, – что-то вроде детского сада. Родителя молятся в храме, а дети, кто ещё не может выстоять службу, находятся здесь, на подворье. Потом их ведут в храм причащать.
Честно сказать, не ожидал я такой разворотливости: и театр, и рукопашный бой, и творческая мастерская. Когда ж это батюшка успевает? В прошлый раз, когда мы виделись с Першиным, он с головой был погружён в разные хозяйственные дела и встречи с нужными людьми, так что «окно» для интервью выкроил лишь ночью, в 11-м часу. Да и то первую часть интервью записал я в его машине, когда он отвозил печатную продукцию на Литейный, на книжный склад подворья. А вторую – после разборки книг. Теперь же, помимо всего прочего, добавились священнические обязанности!
– Отец Анатолий, а не боязно было сан принимать? Разве не хотелось оставить всё и хоть немного отдохнуть?
– Как же не хотелось! – рассмеялся батюшка. – Но был мне такой знак. Перед тем как стать священником, я с матушкой продал комнату в центре. Половину вырученного вложил в храм, а на вторую половинку купил домик за городом, в посёлке Токсово. Домик мне сразу понравился – он стоял рядом с красивой рощицей. Ну, думаю, буду приезжать сюда соловьёв слушать, отдохну наконец-то. Оформили все бумаги, приезжаю в свою загородную усадьбу, смотрю: а рощи-то и нет. На её месте котлован, «Камазы» ездят, таджики работают. Так я был ошарашен, что и в домик заходить не стал – сел в машину и вернулся обратно в город. Со временем доходят сведения, что после какого-то там межевания под строительство огромного здания ушла часть земли, где стоят мои сараи и туалет. Вот тебе и загородная усадьба... Интересуюсь, чего там строят-то на «моей» земле. И ушам своим не верю. Домик мой оказался на территории гериатрического центра при храме Архангела Михаила, где будут жить в том числе и священники на покое. Вот, искал отдохновения, покоя – и нашёл!
– Да, совпадение, – удивляюсь. – И как же домик ваш? Сломали?
– Он оказался в самом центре стройки, так что землю строители собираются выкупить. А с протоиереем Львом Неродой, который затеял гериатрический центр, мы задружились. Он пламенный такой священник. Слушаешь его проповедь и загораешься: обождите, сейчас сбегаю, доброе дело сделаю, вернусь, и вы скажете, что дальше делать. Такой вот человек. У него я многому научился.
Новое измерение
|
– Вы ведь семинарию не заканчивали, трудно было службу освоить? – интересуюсь.
– Очень трудно. Я даже не ожидал, что в богослужении так много информации и разных моментов, которые прихожанину не видны. Смотришь на священника: туда пошёл во время службы, сюда пошёл – всё просто. А там ничего лишнего нет, ни движения, ни слова – всё имеет смысл. Первый раз я с этим столкнулся, когда в Александро-Невской лавре протодиакон Василий Цикало готовил меня к дьяконству. Непросто было и в Архангельске, в кафедральном соборе, где осваивал священническое служение. Да и здесь, в Антониево-Сийском храме, на первых порах мне помогал наш сийский иеромонах Пахомий. Он передал мне монастырское отношение к службе. Да, трудновато было. С каждым годом нагрузка увеличивается, и думаешь: когда же наступит предел? Но вот стал священником, появилось больше обязанностей – и почему-то стало легче груз нести.
– А что, собственно, изменилось?
– Понимаешь, священник – это совсем другое жизненное измерение, о котором я прежде и подумать не мог. Даже физические ощущения изменились. Я сначала подозревал, что надумал себе это, вообразил. А потом дошло, что я-то здесь вообще ни при чём! Это не моё личное – это вне меня.
Что ещё открылось... Неожиданно на меня навалились человеческие судьбы, сотни жизней стали входить в меня как будто к себе домой, и я просто дивился: как могу вбирать в себя всё это? Прежде, бывало, общался с докучным человеком и плохо становилось: «Что это он грузит и грузит меня! Когда же он закончит?!» Только по деликатности и слушал чужие перипетии. А тут, получается, что тебя во сто крат больше «грузят», и тебе от этого не хуже, а, наоборот, как бы мудрее становишься.
– А почему так? Новое о людях узнали?
– Ну, не совсем. У меня и прежде был свой жизненный опыт, знал определённые типажи людей. Знал, что люди в чём-то одинаковы. А теперь не просто знаю, а понимаю и поэтому – принимаю. Каждый думает, что грехи его уникальны, а на самом деле так всё повторяется... Смотришь на человека и сразу видишь: невоцерковлённый, в семье проблемы, на всё-то он жалуется.
Что закономерно: начав исповедовать, я и свою исповедь углубил – всё стало по-новому. Совершенно изменилось и общение с людьми. Ведь никто перед священником не кривит душой, не приукрашивает себя, не превозносится – предстаёт таким, какой он есть. Многие склонны замыкаться, боятся друг друга, а священник – он как бы особняком стоит, так тысячелетиями сложилось, и перед ним люди раскрываются.
Вообще это трудно вообразить. Только принял сан – и люди пошли на меня, как будто ждали. А те, кого я прежде знал, с кем дружил, стали ещё ближе. У меня же в последние годы появилось много знакомых – это как бы тесто замешивалось, поднималось вверх. А стал священником – получился пирог. Теперь друзья мои помогают на приходе, тоже как бы перешли на новый жизненный уровень.
– Появились и новые помощники?
– Конечно. Тут, кстати, и вы чем-то помогли, – улыбнулся отец Анатолий. – Вышел в «Вере» очерк «Где твоя одежда белая». Ну, нормально написано. Ладно. А вскорости воскресенье было, служу в храме. Смотрю: народу-то сколько собралось! И всё лица незнакомые – люди с разных концов Петербурга съехались. И так внимательно смотрят на меня... Ага, думаю, приехали посмотреть на попа – бывшего рокера. После службы люди стали подходить: «Т-такую статью прочитали о вас!»
Батюшка смеётся, вспоминая, и добавляет:
– Вообще, мы с подворьем основательно в Петербурге «засветились». Из-за этой борьбы за землю о нас кто только не писал. Даже фильм есть, «Явить миру Сийское сокровище», снимал известный режиссер-документалист Пётр Солдатёнков. Конечно, фильм не только о нас, но и в целом о монастыре, съёмочная группа ездила в Сию. Ведь подворье без монастыря существовать не может.
На приём к священнику
Батюшка показал трапезную с кухней, библиотеку, в которой уже собрано 10 тысяч книг, открыл ещё какую-то дверь: «А здесь у нас психологи сидят». Заглядываю: комнатка с приятными обоями на стенах, с двумя мягкими креслами и музыкальным центром на столике.
– У нас четыре психолога на приходе, в том числе и детский, – поясняет отец Анатолий. – Все они дипломированные специалисты, работают в разных учреждениях, а к нам приезжают по очереди. Чаще они принимают людей вот в этом специальном кабинете, а иногда и прямо в храме – там на хорах для них устроено отдельное помещение.
– А зачем это вам? – не понимаю. – Тем более что многие православные к этому делу подозрительно относятся.
– Наши психологи вполне православные люди. Имеют теологическое образование, одна из сотрудниц закончила катехизаторские курсы. А насчёт подозрений... Я знаю, что многие священники сейчас обратились к психологии, книги ищут по этим вопросам. Жизнь заставляет. Вообще, надо различать психологию и психиатрию. Психолог не лечит, он даже советов никаких не даёт, а просто помогает человеку посмотреть на самого себя, понять причины своего состояния.
– И всё же я не понял: а вам-то это зачем? Никогда не слышал, чтобы при храме был психолог.
– Так я ж говорю, жизнь заставляет. Когда я стал священником, то сделал приёмный день: в пятницу с обеда остаюсь в храме и до позднего вечера с людьми общаюсь. Думал, что просто поближе познакомлюсь с прихожанами. А тут со всего микрорайона народ пошёл, очередь сидит, как на приём к доктору. Идут просто на беседу. В городском муравейнике живут, а общения-то не хватает. Есть вопросы, которые даже с близким человеком не обсудишь, а со священником – пожалуйста. И вот с чем я столкнулся. В ходе бесед научился быстро различать: вот здесь духовная проблема, это моё, а здесь надо бы психолога подключить.
Например, человек начинает рассказывает мне свою семейную ситуацию. И не понимает, как ему действовать в этой ситуации, сам себя не понимает. Я отправляю сначала к психологу, тот «разруливает» бытовые проблемы, чтобы мне потом было легче решить остальные, духовные вопросы. Кто-то после психолога приходит в радостном настроении: «О, я понял... Батюшка, благословите меня, я всё понял!» Другой приходит в более-менее осознанном состоянии – и вопрос «что делать?» звучит у него уже иначе. Вместе с ним мы рассматриваем альтернативу: или служить ближним, или самим собой заняться, по слову: «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся».
Понимаешь, священник не должен подменять психолога. Что гнетёт обычно людей? В основном это какой-то патологический круг взаимоотношений с родственниками. Человек приходит домой, и у него включаются совершенно другие «механизмы», чем где-то на улице, на работе или в храме. Дома чуть что – и психическое замыкание. Маленькое замечание, друг другу что-то сказали, вспомнил что-то – и «ты такой-то сякой». Дома человек бывает совершенно неадекватен. Для того чтобы он увидел эту ситуацию, увидел себя – и нужен психолог. Священник может на что-то благословить, дать епитимию, исповедать, просто молиться за него. А психолог может показать, чем он живёт, какой он настоящий – в противовес тому, что этот человек сам о себе выдумывает.
– То есть психолог – просто зеркало?
– Нет, если сравнивать, то это навигатор GPS. Человек с помощью психолога приподнимается над своей жизнью и находит географическую точку, где он находится в данный момент. От этой отправной точки мы с ним дальше и двигаемся. Если возникают какие-то практические вопросы, то подключаем и юриста. У нас ведь на приходе есть свой юрист.
Ещё у нас есть психотерапевт. К сожалению, его помощь тоже востребована. Потому что иногда люди приходят в пограничных состояниях. И я, и психолог тут бессильны – мы ж не специалисты, не можем определить, на какой стадии шизофрении этот человек находится и, соответственно, как с ним обращаться. Сейчас он нормальный, вроде связно говорит, а через минуту такое может учудить... А психотерапевт обучен этому, он сразу видит стадию болезни, какие там соматические нарушения, какие особенности. Бывает, что и просто больные приходят. Например, женщину двадцать лет мучила постродовая травма – и надо было просто позвонок вправить, кровоток в мозг наладить. В таких случаях я помогаю связаться с нужным специалистом.
Мир болен. И человек в этом мире себя не видит, плохо ему, особенно в большом городе. Всякие непонятные, неестественные заботы на него свалены. Человек бежит от своей потерянности и попадает в руки разных шарлатанов. Недавно пришла ко мне одна женщина: некий целитель ввёл её в такое состояние, что она несколько дней не спит. При этом заставил принести из дома 50 тысяч рублей и подписать расписку, что она добровольно отдаёт эти деньги. Целитель этот действует в нашем Калининском районе, человек известный, реклама на каждом шагу. А женщина в таком состоянии, что на грани вызова психиатрической неотложки. Дошло до того, что ночевала у нас в храме, чтобы из ограды Церкви не выходить – здесь ей легче. Подключил нашего психотерапевта, он выписал ей лекарство – вместе выводим женщину из пограничного состояния.
Или, скажем, человек решился на суицид. Приходит и говорит: «Батюшка, я решил покончить с собой. Ничего с собой поделать не могу». А мне что с ним делать? Связать руки, что ли? Конечно, говорю по душам, молимся вместе. Но приходится и психиатра подключать. Он даёт две таблетки барбитурата – и обострение проходит. А дальше он будет жить нормально.
Вот так, став священником, постепенно оброс я самыми разными специалистами. Один терапевт, другой психотерапевт, третий кардиолог, четвёртый... И получается, что мы реально можем друг другу помогать.
– То есть им тоже нужна поддержка? Со стороны Церкви?
– Конечно. Особенно их пациентам, которые лежат в стационарах. Люди там брошены один на один со своими болезнями, никакой духовной поддержки. Моя матушка недавно слегла в больницу, причём устроили не в самую худшую – так она ещё больше заболела от гнетущей обстановки, пришлось её оттуда вытаскивать. Кстати, вы бы лучше о ней написали. Я вроде как на телеге сижу, а скромный маленький ослик её везёт – и кто его замечает? На матушке Ольге много очень мелкой, незаметной, но кропотливой и неблагодарной работы. Уж если говорить о помощниках на приходе, то без матушки Ольги я бы вообще ничего не смог.
700 на полмиллиона
Пока мы обходили апартаменты, на кухне две прихожанки подогрели обед и накрыли стол. Батюшка тоже присел с нами чаю попить.
– Да, вы убедили, – наконец, соглашаюсь с ним, – на приходе психолог совсем не лишний.
– Особенно там, где много захожан, невоцерковлённых, – уточняет отец Анатолий. – Ну вот представь. О чём священнику говорят на исповеди? О гневе, памятозлобии, зависти, лености, самолюбии... – всё это перечисляется по пунктам. Но ведь за каждым грехом стоит своя неоднозначная история. Господь-то грехи отпустит, если искренне покаешься. Но хватает ли современному человеку осознания причин греха, чтобы быть искренним, чтобы внутренне преобразиться? Может, ему помочь разгрести психические заморочки, чтобы пришло это осознание?
Вот можно покаяться в воровстве, сказав два слова. А знаешь ли ты, почему взял не спросясь? Почему обратно на место положил и лгал, что не имел к пропаже никакого отношения? Что тобой двигало? Это ж надо с тобой сидеть и разбирать, вытаскивать из твоей памяти похожие эпизоды, осмысливать, искать слабости. И дело даже не в том, что у священника нет на это времени. Люди просто стесняются такие вещи с кем-либо обсуждать. А с психологом – проще, потому что он вроде как посторонний. Как случайный попутчик в поезде, которому можно всю жизнь без утайки рассказать.
– А не получается ли так, что психолог подменяет мирскую исповедь? – приходит мне в голову мысль. – В ранние времена христианства члены общины исповедовались друг другу. Может, это и был тот разговор по душам, которого не хватает современным людям?
– Нет, исповедь есть исповедь. Она всегда обращена к Богу. А мы говорим о человеческом общении. Если приход дружный, все друг друга хорошо знают и любят, то, может, никакой психолог и не нужен. GPS ведь нужен только тем, кто блуждает в одиночку.
– У вас приход уже сформировался?
– Есть малый костяк. А в основном в храм приходят люди, которые ни разу в жизни не исповедовались. Стараюсь ни одного не обделить вниманием, назначаю индивидуальные встречи, встречаемся, разговариваем – и потихоньку так воцерковляю. Приходится каждого помнить, на чём ты с ним в прошлый раз остановился – и объём информации в моей жизни неизмеримо увеличился. Бывает, хожу немножко ошалелый. Но ничего, пока всё это в меня вмещается.
Когда я попал в этот микрорайон, где живёт более 10 тысяч человек, то увидел, какой он унылый. И хочется как-то изменить духовную атмосферу к лучшему, сделать очаг, который бы обогрел людей.
– Всего в вашем Калининском районе сколько человек?
– Он самый большой в Петербурге, больше полумиллиона человек. И храмов практически нет – если соотнести с таким количеством. Мы подсчитали: в действующих его церквях умещается в общей сложности 700 человек. На полмиллиона!
– А с вашим храмом как?
– С Антоние-Сийским? Пока что юридически земля под ним не наша. Решаем этот вопрос. Одновременно надеемся начать строить большой храм. Нам предлагают землю неподалёку отсюда, но уж очень маленький кусочек, даже меньше, чем здесь. Проблема и со средствами. Прежний спонсор, который обещал храм построить, из-за кризиса трудности испытывает. Но все эти проблемы, уверен, будут решены, если мы юридически утвердимся с Антоние-Сийским храмом. Придёт время, и народ забурлит: что такое, мы в храм не помещаемся, нам не дают молиться. И Господь откроет новые возможности.
То есть первейшая задача – получение земли. Вторая задача – чтобы наш владыка Тихон и митрополит Владимир освятили храм. Сейчас-то мы на переносном антиминсе служим. Ну и третья – она связана вот с этим помещением. Здесь мы создали духовно-просветительский центр, и теперь главное – его укрепить и развить. Можно насоздавать всякого, а человек придёт, увидит, что неинтересно, и больше никогда не появится. Надеюсь, мы сможем привлечь людей. Центром нашим заведуют Валерия и Иван – они недавно венчались, молоды и полны энергии. Всё своё время отдают центру, приход их финансирует.
Вот думаем сделать в этой трапезной ещё и кинозал. У нас уже накопилось полтора терабайта православных фильмов, на днях буду покупать большой видеопроектор. Хочется, чтобы в наш просветительский центр люди бежали, как раньше в советское время бегали в клуб на фильмы. Я хочу сюда и певцов приглашать, разных известных людей, в том числе и священников, которые могут интересное и душеполезное рассказать.
– А то помещение, что на Литейном было, отказались от него? – вспомнил я, где мы последний раз встречались.
– Там мы будем гостиницу для паломников делать. Наша идея состоит в том, чтобы сюда, к святыням града Петрова, постоянно приезжали люди из Архангельской области. А когда всё наладится, то и питерцев будем направлять на Архангелогородчину, в частности в Антониево-Сийский монастырь. Появится связь Северной столицы с настоящим Севером. Это, конечно, планы. Но вот буквально на днях ждём автобус с паломниками – монахами и трудниками Сийского монастыря. Пока что ночевать будут здесь, в нашей «универсальной» трапезной. В тесноте, да не в обиде.
Надо сказать, что и мы вполне воспользовались северным гостеприимством Сийского подворья. Радостно сознавать, что есть теперь в Санкт-Петербурге кусочек Севера.
Михаил СИЗОВ
 | назад |
| вперед |  |
