ПАЛОМНИЧЕСТВО

РАДУЙСЯ, ЖИВОТВОРЯЩИЙ КРЕСТ ГОСПОДЕНЬ!

Испросив благословения у батюшки в Сыктывкаре, мы со знакомой отправились в паломническую поездку к святыням Ярославской области. Нам очень хотелось посетить старинную Толгскую обитель (первый в России женский монастырь, открытый после гонений на Церковь) и поклониться Животворящему Кресту в храме Свт. Иоанна Златоуста в посёлке Годеново, где 11 июня отмечается праздник явления Чудотворного Креста и куда со всех концов России съезжаются тысячи паломников.

Поехали туда впервые, без гида, без договорённости о ночлеге, без точного знания маршрута, полагаясь лишь на волю Божию.

Толгская обитель

Странности и искушения начались ещё в поезде Сыктывкар – Москва. В плацкартном купе к нам подсела активная, современно одетая женщина лет 55. В разговоре выяснилось, что она... священник! Возглавляет в Архангельской области союз христиан-евангелистов (пятидесятников). Мы мягко отстранились от общения. Обиженная этим, пасторша лихо запрыгнула на верхнюю полку и угомонилась.

...В четыре часа утра мы сошли с поезда в Ярославле. Помыкавшись в поисках общественного транспорта (в такую рань он ещё не курсировал), пришлось воспользоваться услугами такси. Дороговато, конечно, зато быстро и с комфортом нас доставили прямо к сторожке Свято-Введенского Толгского женского монастыря. Ступив на территорию святой обители, мы поняли, что попали в рай, правда пока только земной. Свежесть раннего утра, зелёные кроны шелестящих на ветру деревьев, пенье соловьёв. Проходим по теннистой аллейке, по мостику перебираемся через почти пересохший водоём и оказываемся возле главных врат. Над головой с криком проносятся чайки, напоминая, что рядом Волга. Прошелестели по брусчатке шины – на велосипеде проехала монахиня, наверное за хлебом для утренней трапезы.

Восходящее солнце озарило золото куполов величественного собора. Касаемся в земном поклоне лбом прохладной серой брусчатки – и в ту же секунду раздаётся первый удар колокола. Под колокольный перезвон со всех сторон к Введенскому собору стекаются монахини и священнослужители. Спешим и мы на службу.

Поднимаемся по высоким мраморным ступеням, проходим через галерею в Толгский придел Крестовоздвиженского храма. Здесь находится свято почитаемая, источающая миро икона Толгской Божией Матери, которая, по преданию, после пожара в обители в XV веке была обретена на кедре в монастырской роще целой и невредимой.

Коленопреклонённо стоим возле чудного образа Богородицы... Мягко мерцают лампадки. Живые цветы в вазонах по обе стороны киота. Под стеклом у иконы – многочисленные ювелирные украшения (дары получивших помощь Пречистой). В этой же палате (называется она Одностолпной) находятся иконы почитаемых святых, бархатные и парчовые облачения священников, старинная церковная утварь, образцы старинных монет и денежных купюр – словом, здесь как в музее. Поражает количество мощевиков: св. вмч. Пантелеимона, апостола Матфея, свт. Николая Чудотворца, прп. Александра Свирского, крест с частицами мощей убиенных Вифлеемских младенцев... Здесь и множество других реликвий.

Сёстры, сменяя друг друга, читают псалмы и молитвы. Точно столбики, стоят монахини на своих местах, не шелохнутся. Немощные схимонахини (их узнаёшь по облачению) сидят, почти до колен склонив голову, молятся по чёткам. По окончании службы сёстры по очереди прикладываются к списку Толгской иконы Божией Матери, съедают по кусочку просфоры, запивая святой водой, – и отправляются на завтрак и монастырские послушания.

Мы с благоговением обходим все святыни храма, прикладываемся к раке с мощами святителя Игнатия (Брянчанинова)... После службы берём благословение у старшей сестры, м. Николаи, на послушание. Матушка Флавиана определяет «фронт работ». Потрудившись малость во славу Божию и пообедав в трапезной, отправляемся в обратный путь. На прощание добрая матушка Флавиана, ни секунды не сидевшая без дела, торопливо идёт в кедровую рощу (для паломников её открывают лишь раз в год, 21 августа – на Толгин день) и возвращается с отросточками герани, цветущей в часовенке Толгской иконы – это нам подарок от Самой Богородицы!

Годеново

10 июня. Вернувшись на железнодорожный вокзал Ярославля во второй половине дня, стали быстро соображать, как же нам добраться до Годеново. Мы знали: чтобы попасть на раннюю литургию в храм, люди занимают очередь ещё с ночи. Было неясно, где остановиться на ночлег в Годеново. Но мы уповали на милость Божию. Узнали, что электричка идёт лишь в 9-м часу вечера, значит, в Петровске (ближайшей к Годеново станции) будем лишь в пол-одиннадцатого, а там ещё неизвестно, как и на чём добираться до глухой деревушки... Не идти же нам через лес ночью 15 км пешком! Да-а, вот незадача! Кинулись искать такси. Машин возле вокзала много, но большинство водителей вообще не знают, где это – Годеново.

...Что же делать? Не отправляться же в Сыктывкар с полпути? Кто-то или что-то явно не пускает нас к святыне, противится изо всех сил! В отчаянии звоню отцу Игнатию (Бакаеву): «Батюшка, родной, выручайте! Никак без вашей молитвенной помощи не добраться нам до Годеново! Транспорта попутного нет, только вечерняя электричка. Мы устали, намаялись за день, так тяжело!» Батюшка в ответ: «Так это же хорошо, что тяжело. Езжайте электричкой, благословляю!» Мне тут же вспомнилось вычитанное где-то изречение, что чем сложнее и тернистее путь до святыни, тем больше милости сниспошлёт Господь. Утешенные и укреплённые батюшкиным благословением, смело садимся в электричку.

Прибыли в Петровск поздно вечером. Как по заказу, у вокзала такси. Водитель приятной наружности сразу согласился отвезти нас прямо к храму и запросил недорого. Чудеса! Наконец мы на месте. Перед нами – белоснежный каменный храм с маковками куполов. Вокруг – тёмные леса, болота (полчища комаров тут же облепили все открытые части тела и начали нас нещадно пожирать). Тишина, трещат сверчки. Только у храма некоторая суета. Одни сёстры подметают ступеньки, другие о чём-то договариваются.

Обращаюсь к высокой темноволосой монахине (позже выясняется, что это главная из сестёр – матушка Силуана):

– Простите, вы не подскажете, где можно переночевать?

– Сестринский корпус переполнен – всё насельницы с подворья (Переславльского Никольского женского монастыря. – Л. К.), со вчерашнего дня приехали сюда. В двух километрах отсюда – частный сектор.

– Ой, нет! Нам бы что поближе...

– Вон там спросите, – матушка указывает рукой на покосившуюся избушку по соседству.

– Спаси Господи!

Холодно. Комары. Не ночевать же под кустом! Господи, помоги! С боязнью подходим к указанному домишку, опасливо оглядываем прогнившую, с зияющими дырами крышу... Два из трёх, с полуразбитыми стёклами, окошек тускло светятся. Я осторожно заглядываю в окна. На кроватях сидят и полулежат женщины, одна из них что-то читает по книге. Заметив меня, поправляет очки, чтобы лучше разглядеть. Складываю ладони лодочкой и умоляющим взглядом прошу пустить в дом. Она благосклонно кивает и машет рукой: «Заходи!» Зову свою спутницу, и мы, нащупав в тёмных сенях дверь, входим в избу.

– Только тихо! – громко командует читавшая книгу. – Вошли и сели!

Мы притулились на крашеной лавке и притихли. Командирша – немолодая полноватая женщина – продолжила чтение. Читалась Псалтирь, затем молитвы на сон грядущий и ко Святому Причащению. Изредка, поправляя очки, женщина зорко поглядывала то на меня, то на мою спутницу. Закончив молиться, та, которую мы приняли за хозяйку дома, строго спросила: «Кто такие? Как звать? Откуда?» Мы кротко представились, про себя молясь: «Лишь бы не выгнали!» – и косясь на единственный никем не занятый матрас на полу, с тёплым одеялом, как будто специально приуготованный Господом для нас.

Наш ответ удовлетворил вопрошавшую, и она тут же скомандовала всем укладываться спать. Неожиданно в фанерной перегородке за печкой приоткрылась полукруглая дверца и женский старческий голос спросил:

– Что, ещё кого-то впустили?

– Да две девчонки, Тамара! – ответила читавшая Псалтирь (отрекомендовавшаяся рабой Божией Ириной).

– О Боже! Уже тринадцать человек! – всплеснула руками, видимо, хозяйка дома.

Праздник

11 июня. Раннее утро. Разлепила глаза и сквозь мутное стекло небольшого окошка вижу сверкающие в лучах восходящего солнца серебристые купола храма. Какое счастье! Второе утро у нас начинается с восхода солнца у стен святых храмов!

Повсюду суетится народ, паркуются машины, деловито снуют монахи, монашенки и священники, носятся с термосами паломники. Раба Божия Ирина командует:

– Подъём! На молитву становись!

Читается утреннее правило. Не пьём ни глоточка воды (на причастие!). Чуть сбрызнув лицо под умывальником, надеваем длинные юбки, платочки.

– Ну, с Богом! – Ирина берёт трость и, тяжело переступая, но счастливо улыбаясь, торопливо выходит из избы. Мы, как гусята, – за ней.

Семь утра. На ступенях храма уже толпится народ. Занимаем очередь. За нами тут же выстраивается длиннющий «хвост»: очередь растёт как на дрожжах. Машины с номерами разных регионов России, компактные «ГАЗели» и двухъярусные автобусы с паломниками всё прибывают и прибывают. По асфальтированной дороге, на сколько хватает глаз, к храму тянется нескончаемая вереница людей и машин.

На выбеленной стене храма висит под стеклом икона Животворящего Креста, рядом – подсвечник с негаснущими на ветру (ещё одно чудо!) свечами. Вглядываюсь в изображение, которое вижу впервые. Мне оно кажется несколько странным, необычным.

Краткая история этой святыни такова. В 1423 году, 11 июня по новому стилю, неким пастухам, пасшим скот на поле близ Сахотского болота, явился несказанный свет – от земли до неба. С трудом добравшись до светящегося столпа, пастухи увидели парящий в небе Крест с образом Распятия Господня, а перед ним – стоявшего с Евангелием в руках Святителя Николая Чудотворца. Пастухи в страхе пали ниц. Голос с неба изрёк: «Будет на сем месте благодать Божия и Дом Божий; аще кто с верою приидет помолитися, будут многие исцеления и чудеса от Животворящего Креста».

По благословению архиерея зодчие заложили церковь рядом с местом чудесного явления Святого Креста, так как на самом болоте сделать это было невозможно. Однако в первую же ночь три венца кладки из прочных дубовых брёвен бесследно исчезли, а обнаружились... в столпе неизреченного Света вновь на том же топком месте.

Во второй раз явилось с неба Пречестное Древо Господне, а Голос возвестил: «На сем месте поставите церковь Мою». В ту же ночь посреди болота сам собой образовался бурный поток, вся вода ушла и появился пригорок, на котором мастера уже без труда возвели церковь. Чудный образ Нерукотворного Креста остался стоять посреди церкви. Вскоре случился в тех местах небывалый пожар и деревянный храм сгорел дотла – Бог попустил по грехам нашим. Ища в пепелище уцелевшие церковные предметы из железа и меди, люди наткнулись на целый и невредимый Крест Господень – огонь его даже не коснулся. На том же месте был возведён и освящён новый храм – во имя Св. Николая Угодника. Первым внесли в него Пречудный образ Святого Креста и установили одесную царских врат.

Прошло много веков. Слава о чудесах и исцелениях от Животворящего Креста распространилась далеко за пределы Ярославской губернии. После Октябрьской революции церковь Св. Николая была разрушена. Но явленный с Неба Крест уцелел и был перенесён в храм Свт. Иоанна Златоуста, где и находится по сей день. Всесильный Крест безбожники пытались и жечь, и рубить, и пилить, чтобы вынести его по частям. Но огонь не опалял его, пилы ломались, а сам Крест наливался свинцовой тяжестью (хотя в наши дни две хрупкие монахини легко могут поднять его). Во все века, начиная с XV столетия и до сего времени, Крест Христов являет чудеса. А время будто замедляет свой бег: стоишь у Креста целый день, а кажется – минуты...

Войдя в храм, мы ощутили такое ликование сердца, что позабыли обо всём на свете. Не замечали ни толкучки, ни гомона людского. Шла Божественная литургия. Крест был скрыт под толстым стеклом, но нижняя стеклянная створка была приоткрыта (это случается лишь раз в году, 11 июня), чтобы люди могли коснуться стоп Спасителя.

Подошла и моя очередь приложиться к святыне. К горлу подкатил ком. Слёзы навернулись, сердце колотится, мысли путаются. Господи, о чём же умолять Тебя?.. Но нашлись слова, вымолвились.

Во всех частях храма более десяти священников принимали исповедь, везде – очереди. Народ толпится – разноликий. Тут и скромно одетые старушки, и «надухарённые» богатые дамы, мужчины, дети от мала до велика. Армяне, активно жестикулируя и переговариваясь, ставят на подсвечники толстые, почти полуметровые восковые свечи, цыгане «шумною толпой» пытаются пройти без очереди... Люди в инвалидных колясках, детишки с ДЦП... Молодой парень раскачивается на ногах и беспорядочно машет руками...

Охранники в форме казаков регулируют людской поток: впускают ко Кресту небольшими «порциями» – по 5-7 человек. Вдруг привычный гул толпы нарушает громкий крик беснующейся: «О-ой! О-ой! Убивают! Убивают меня!» Мурашки по телу. Духота, давка в приделе храма, где идёт причастие... Удивительно, как батюшки в такой тесноте смогли благополучно удержать в руках потиры со Святыми Дарами.

По окончании утренней службы мы с приятельницей отправились в «свой» домик отдохнуть, попить чайку. А народ всё прибывал к храму...

Смелые люди

Войдя в опустевшую избёнку – почти все паломницы разъехались, – мы смогли наконец перевести дух, осмотреться. Удивились, узнав, что в сенях ночевали в спальных мешках монахи (!).

Р. Б. Ирина тоже была тут, но готовилась к отъезду. Прочли молитвы «по святом причащении», распрощались. Мы остались наедине с хозяйкой, бабушкой Тамарой. Интеллигентного вида, культурная, с чёткой и выразительной дикцией, она совершенно не походила на деревенскую жительницу. И первой вступила в разговор:

– Я не хозяйка этого дома. Я москвичка, а домик этот сняла на лето – хочется пожить рядом со святыней. Да что я! Вы знаете, что Ирина, которая читала Псалтирь, пришла сюда из Москвы пешком! Шла семь дней. По дороге у неё разорвались в клочья дорогущие, за пять тысяч, мягкие туфли. Хорошо, что была ещё одна обувка в запасе, но и она не очень спасла. Когда Ирина пришла сюда, ноги её были искалечены до невозможности – кровавые бинты до колен! А в лесу её чуть не убили бандиты. Но когда узнали, куда и зачем она идёт, встали перед ней на колени, попросили помолиться за них...

Потрясённые, мы молчали. «А мы запаниковали, что нет автобуса!» – со стыдом подумала я. Гладя жирного серого кота, разлёгшегося на кровати, р. Б. Тамара продолжила:

– Придя в Годеново и остановившись у меня, Ирина обработала свои раны и принялась читать молитвы и Псалтирь. Читала без передышки почти целый день! А история Ирины такова. Она жила в Польше, была очень богатой (у неё прекрасная семья, дети, внуки). Потом переехала в Москву. В какой-то момент жизни она поняла, что не может жить без Бога. Оставила всё своё богатство и уехала жить в город Боровск, что в ста километрах от Москвы, взяла на воспитание сирот, поселила их в своём доме, обеспечивает их всем, а сама перебралась в неустроенный сарай, где кормит ещё и бродячих кошек. (Позже мы узнали, что по возвращении из Годеново Ирина взяла на воспитание ещё двоих малышей).

– Ой, девочки, вы, наверное, голодные, – посочувствовала бабушка Тамара. Велев нам брать из холодильника всё, что захотим, открыла банку консервированной горбуши.

Пока грелся чай, мы решили узнать, как всё-таки такая женщина оказалась в этакой глуши. И то, что услышали, было настолько неожиданно!..

– Домик сняла для меня уже в третий раз моя дочь Танечка. А я – актриса. Чернова Тамара Александровна. Служила в театре имени Моссовета. Заслуженная артистка РСФСР. Я начала работать в кинематографе с 1947 года. О-о! Вам, конечно же, кажется, что это было очень и очень давно, вас ведь ещё и в помине не было, – смеётся женщина.

Мы улыбаемся.

– Смотрите-ка! – Тамара Александровна приносит из своего закутка какую-то коробочку, открывает и начинает с любовью перебирать компакт-диски с фильмами 40-х, 50-х, 60-х годов, в которых она снималась. Дрожь пальцев выдаёт душевное волнение: беря в руки очередной CD, она будто возвращается в свою молодость, вспоминая партнёров по фильмам, а возможно, даже фрагменты своих ролей...

– Я сыграла в девятнадцати картинах, – с гордостью говорит актриса. Видно, что она довольна тем, что есть кому рассказать о днях молодости и творчестве. – Моими партнёрами в кино и театре были Ольга Аросева, Михаил Козаков, Леонид Куравлёв, Юра Яковлев, Слава Тихонов, Ростислав Плятт. В фильмах «Смелые люди» и «Защитник Седов» исполнила главную роль. А картину «Дворянское гнездо» не помните? Наталья Дмитриевна – это я. Кстати, кота Мурзика, – показала она на серого мурлыку, – мне подарил второй режиссёр этого фильма Евгений Цымбал, когда мы только приступали к съёмкам, – это было 17 лет назад.

Котяра, будто разгадав, что речь идёт о нём, громко мяукнул и внимательно поглядел на хозяйку. Тамара Александровна поняла этот взгляд и, насыпав в миску сухого корма, поставила её рядом, прямо на кровать. Кот лениво приподнялся и захрустел фрискасом.

– К сожалению, моё поколение актёров постепенно уходит, – вздохнула женщина. И вдруг оживилась: – А моя племянница Ирина Купченко – вы ведь её знаете? – тоже пришла к религии. Она снялась в роли ведущей в документальном фильме «Земное и небесное», об истории Русской Православной Церкви. Дочь моя тоже верующая. Редактирует тексты по богословию для фильмов и концертов. Кстати, когда в Храме Христа Спасителя готовятся концерты к православным праздникам, мы – все трое – задействованы: Ирочка – ведущая, тексты для неё пишет Таня, а я являюсь помощником режиссёра... Вообще, сейчас многие актёры пришли к Богу – Лёша Петренко, Екатерина Васильева, Юра Соломин... Вот и я не могу без Бога. Мне нравится жить в монастырях, молиться там, прося помощи у Него для своей дочери, внучки и правнука, которые живут очень далеко – на Мальте. Приходилось жить, детоньки, в Свято-Богоявленском монастыре на Владимирщине, в Свято-Алексеевской пустыни в Ярославской области... А здесь, в Годеново, мне хорошо. Хотя нет даже продуктовой лавки. Продукты разрешают мне брать в трапезной, – улыбается Тамара Александровна. – За это у меня имеется послушание: нарезаю бумагу для записочек, подаваемых в храме, и раскладываю в коробочки ладан.

Попив чайку с ароматным годеновским медком, мы даём возможность гостеприимной хозяйке отдохнуть, а сами идём прогуляться до вечерней службы. «Покупайте венички со святых мест!» – какой-то мужичок торгует ветками дуба, багульника. Из храма возвращаются люди, почти все – с 5-литровыми бутылями святой воды. А в пять вечера снова стоим у Креста. Уставшие паломницы, с детьми на коленях, сидят прямо на полу напротив Креста. Священник читает Акафист, и мужские голоса вторят нараспев: «Радуйся, Честное Древо, на Нем бо совершися таинство всемирного искупления...» Была уже ночь, когда служба закончилась. Нижнюю створочку закрыли до следующего праздника – на год.

Великое переселение

Возвращаемся домой – а посреди комнаты стоят баулы со скарбом, Тамара Александровна сидит печальная.

– Приехал новый хозяин дома, который только что его купил. Велел немедленно выселяться. Ой, плохо с сердцем...

Тут где-то – то ли за перегородкой на кухне, то ли в шкафу – будто кто-то с силой ударил в стену так, что угол избёнки, казалось, пошатнулся.

– Это плитка, – по привычке вымолвила бывшая хозяйка – видимо, запамятовав, что плитка находилась уже в коробке с вещами... Нам стало жутко. Но Тамара Александровна переживала о другом – где бы нам переночевать. Чтобы успокоиться, актриса стала перебирать свой скарб. И вдруг нашла решение: «А давайте-ка мы с вами пойдём в батюшкин дом! Поможете мне перенести вещи? И, главное, Мурзика не забудьте!»

Тяжело опираясь на трость, женщина шла впереди, мы, навьюченные, – за ней. Справа белеет храм, поблёскивают кресты могил небольшого погоста, слева светятся окошки сестринского корпуса, лает пёс. По высокой траве трудно идти с сумками. Но вот, наконец, пришли. Дом отца Владимира оказался почти такой же развалюхой, как и прежний домишко: дырявая крыша, прогнившие полы, убогая мебель. Но мы рады и этому! (Тут, по крайней мере, не стучало в шкафу). Сам батюшка здесь давно не жил – уехал куда-то. Тамаре Александровне он, к счастью, разрешил заходить в дом (но с условием – без паломников). Оставив тяжело дышавшую бабулю в доме, мы ещё трижды ходили за вещами. Когда зашли в дом первый раз, в том же углу раздались удары. Во второй раз зашли – из угла послышался рык... Сердце захолодело. В третий раз уже шли как на бой, громко читая: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его...»

– Мне вас Бог послал, – с благодарностью сказала Тамара Александровна, когда мы перенесли все вещи.

– А нам – вас! – улыбнулись мы, укладываясь на мягкую постель.

В 4 часа утра проснулись: надо было собираться в дорогу. Вызвали такси. Но... бабули в доме не оказалось. Мы переполошились: входная дверь – нараспашку. Вышли на улицу – нету нигде. А оказалось, Тамара Александровна – в свои-то 83 года! – ходила косить траву, чтобы нам с сумками не тяжело было идти. Милый, добрый человек!

Мы обнялись на прощание. Такой родной стала она нам! Было тревожно – как тут останется, не в своём-то доме? Если что, говорю, приезжайте к нам в Сыктывкар!

– Спасибо, моя хорошая, – улыбнулась Тамара Александровна. – Приехала бы, но ведь у вас нет Животворящего Креста. Здесь меня он держит, нужен он мне, понимаете?..

Дай, Господи, ей сил донести свой крест до конца!

Людмила КУЧЕР
Июнь 2010 г.

назад

вперед