ПРАЗДНИК
ПАСХАЛЬНЫЕ ВЕСТОЧКИ
Праздничные открытки, выпущенные в Российской империи накануне революции,
довольно точно запечатлели не просто вкусы, а душу людей той эпохи
Рождение открытки
Для начала скажем о праздничных открытках вообще. Говорят, что первая из них появилась на свет в 1794 году благодаря английскому художнику Добсону, нарисовавшему очаровательную рождественскую картинку на обратной стороне письма с поздравлениями своему другу. Но официальной датой рождения открытки считается 1874 год, когда в Берн съехались представители 22 государств, с тем чтобы создать Всемирный почтовый союз. Именно тогда был установлен международный стандарт «открытого письма размером 9 на 14 сантиметров».
Очень скоро открытками начала обмениваться дважды в год – на Рождество и на Пасху – изрядная часть человечества. Нарядные, дешёвые, доступные, открытки покорили мир, но в России появились с некоторым запозданием. Отношение к этому цветастому потоку, хлынувшему из Европы, не было простым.
Дело в том, что пасхальные зайчики и цыплята, изображениями которых обменивались католики и протестанты, мало что говорили сердцу русского человека. Никого, кроме людей с дурным вкусом, не привлёк и поток пошлых сценок «для взрослых», где красавчики с прилизанными волосами целовали изнывающих от страсти дам. Это была пародия на те поцелуи, которыми христиане обмениваются в Светлое Воскресение.
С чем граничит Россия?
Попытки коммерциализации Пасхи стали вызовом, ответить на который решила российская Община Красного Креста имени святой Евгении. Создана она была ради благотворительных целей вскоре после Русско-Турецкой войны. Заботу об организации взяла на себя принцесса Евгения Максимилиановна Ольденбургская. В честь её небесной покровительницы, святой Евгении, община и получила своё название.
|
В 1898 году принцесса заказала четыре пасхальных открытки известному тогда живописцу и писателю Николаю Каразину. Затем рисунки для издательства общины бесплатно начали делать лучшие художники того времени: Е. Бём, И. Репин, К. Маковский, М. Вилие, Е. Самокиш-Судковская.
Успех был ошеломительным. Тиражи в сотню тысяч экземпляров расхватывались в течение недели. Всего за двадцать лет своего существования Община Красного Креста имени святой Евгении выпустила более шести тысяч открыток. Весь доход, полученный от их продажи, поступал в Фонд помощи бедствующим сёстрам милосердия, работавшим в госпиталях Красного Креста на полях сражений.
* * *
Это была блестящая победа, пример того, как Россия умела преображать многое из того, что шло к нам с Запада. Примерно в то время, когда община святой Евгении взялась за выпуск праздничных открыток, в нашей стране впервые побывал замечательный поэт Райнер Мария Рильке. Он был потрясён тем миром, который немалая часть нашего образованного общества, разночинцев, мещан мечтала разрушить.
«Один-единственный раз была у меня настоящая Пасха, – писал Рильке. – Это было тогда, той долгой, необычайной, особенной и бурной ночью, когда всюду толпился народ, а Иван Великий бил, настигая меня в темноте, удар за ударом. То была моя Пасха, и я думаю, мне хватит её на целую жизнь. В ту московскую ночь мне была торжественно подана великая весть, проникшая мне и в кровь, и в сердце. И теперь я знаю: Христос воскрес!»
И вот ещё, из книги Рильке, посвящённой любимому для него месту на земле – России. Рассказ ведётся от первого лица:
«– Здравствуйте, Эвальд.
Я подошёл к окну, как делал обычно, когда мне было по дороге.
– Я уезжал.
– Где же вы были? – спросил он с нетерпеливым огоньком в глазах.
– В России.
– О, так далеко! – он откинулся на спинку стула. – Что это за страна – Россия? Она очень большая, не правда ли?
– Да, – сказал я, – большая, и кроме того...
– Это был глупый вопрос? – улыбнулся Эвальд и покраснел.
– Нет, Эвальд, напротив. Когда Вы спросили, что это за страна, мне многое стало ясно. Например, с чем Россия граничит.
– На востоке? – предположил больной.
Я немного подумал.
– Нет, скорее...
– На севере, – допытывался мой друг.
– Видите ли, – нашёлся я, – чтение по карте портит людей. Там всё плоско и вразумительно, и когда они видят меридианы и параллели, им кажется, что больше ничего и не надо. Но страна – не атлас. На ней есть горы и бездны. И вверху и внизу она ведь тоже с чем-то соприкасается.
– Гм. Вы правы, – задумчиво сказал Эвальд. – А с чем граничит вверху и внизу Россия?
Вдруг он взглянул на меня совсем как мальчишка.
– Да вы знаете это! – воскликнул я.
– Наверное, с Богом?
– Конечно, – подтвердил я, – с Богом...
– Я понимаю, – медленно произнёс человек у окна. – А люди в России замечают это соседство?
– Его замечают повсюду. Влияние Бога самое мощное. Сколько бы ни ввозили из Европы западные вещи, стоит им пересечь границу, тут же превращаются в камни. В том числе драгоценные...»
* * *
Борьба за русский рынок открыток на этом не закончилась. Историк Леонид Гoлицын пишет:
«Западные типографии располагали самым передовым полиграфическим оборудованием и предлагали недорогие открытки широчайшего ассортимента. Более того, некоторые западные издатели продавали российским издателям готовые клише – рисунок со свободным местом для русского текста: точно такие же открытки одновременно выходили в других странах на английском, немецком, французском и шведском языках...
Правда, большой популярности в наших краях эти карточки-космополиты не снискали: хотя на них и изображались традиционные крашеные яйца и куличи, и текст был выдержан вполне в славянском духе, но было в них нечто чужеродное, противное русскому сердцу! Вместо золотых куполов православных храмов – островерхие башни католических костёлов и кирх, взрослые и дети в западной одёжке, и даже у зайчиков, птиц и зверушек типично иностранный вид...
Зато как горячие пирожки расхватывались открытки отечественного производства, изображающие пасхальные сценки с крашеными яйцами, ангелочками и ангелоподобными детишками: до наших дней, благодаря коллекционерам-филокартистам, дошла тысяча пасхальных сюжетов! Например, на открытках художника Б. В. Зворыкина крашеные яйца, обрамлённые орнаментами, стилизованными под древнерусскую роспись, превращались в настоящие произведения искусства!»
Елизавета Бём
Самым известным мастером в России, создававшим пасхальные открытки, стала Елизавета Меркурьевна Бём. Она происходила из старинного дворянского рода. Её предки, татары, носили фамилию Индигир, означавшую – «индийский петух», но грамотой, дарованной Иваном III, фамилия была изменена на Эндауровы.
В селе Щипцы Ярославской губернии Эндауровы имели имение, где Елизавета провела среди крестьянских детей немалую часть своего детства. Осенью семья возвращалась в Петербург. «Любовь к рисованию у меня была с самых малых лет, – вспоминала впоследствии Елизавета Меркурьевна, – иначе себя не помню, как рисующей на всех кусочках бумаги, которые попадались мне в руки. В письмах к своим подругам петербургским я постоянно вкладывала свои рисуночки куколок и животных; и вот это-то и обратило внимание людей несколько понимающих, что мне следовало серьёзно заняться рисованием».
Так она оказалась в Рисовальной школе Общества поощрения художников, и окончила её с серебряной медалью. В замужестве скрипачом Людвигом Бёмом у неё родилось несколько детей, но Елизавета хотела реализоваться ещё и в творчестве. Единственная в России она стала создавать для книг иллюстрации-силуэты. Сама переносила рисунок на литографский камень, а печатник потом оттискивал тираж. Это принесло Елизавете Бём европейскую известность, а в России её только что не носили на руках.
Учитель Елизаветы Меркурьевны по рисовальной школе знаменитый художник Иван Крамской писал: «И что за совершенство были эти силуэты! В них угадывалось даже выражение на лицах маленьких чернышей». А Илья Репин, подарив художнице свою картину, начертал на обороте холста: «Елизавете Меркурьевне Бём в знак моего глубочайшего почитания её таланта. Её «чёрненьких» я люблю больше многих-многих беленьких». Поэт А. Н. Майков с букетом в руках весело прочёл на одном из юбилеев художницы:
Ваш карандаш – моя обида,
Зачем не мне он Богом дан?
Я не показываю вида,
Но в сердце целый ураган!
Всего она выпустила 14 альбомов с силуэтами, сделала эскизы для изделий из хрусталя и фарфора, написала немало акварелей. Казалось, большей известности ей уже не добиться, но тут-то и началась эра открыток. Всего же она создала около 300 открыток, основными персонажами которых стали крестьянские дети, представленные в тех или иных жанровых сценках. Например, два маленьких рыболова замерли на берегу речки, ожидая поклёвки; девочка с лукошком грибов остановилась отдохнуть под мохнатой елью; за мальчиком с салазками бежит пушистая собачонка. Каждую из этих сценок сопровождало подобранное по теме изречение, пословица или поговорка.
Издательство «Рассвет» сообщало: «Мы, наконец, можем поздравить своих родных и знакомых открыткой не с изображением обрядов из немецкой жизни, а русской, где всё так близко нам и дорого, и полно воспоминаний о заветах русской старины».
Елизавета Меркурьевна создала целые серии открыток: «Былинные герои», где на портретах детей в древнерусских богатырских костюмах был помещён текст былин, «Времена года – загадки» с текстами загадок, «Великие люди». Серию «Народы России» составляют портреты детей в национальных костюмах. Но самой популярной серией в народе стали пасхальные открытки Елизаветы Бём. Для общины святой Евгении она создала их не много не мало а 68, то есть рисовала их по нескольку к каждому Христову Воскресению. Многие потом пришлось переиздавать, настолько они были популярны.
Умерла Елизавета Меркурьевна Бём 25 июля 1914 года, за несколько дней до начала Первой мировой войны, с которой не вернулись многие из её внуков – первых зрителей и ценителей её открыток, покоривших Россию.
* * *
После начала войны сюжеты пасхальных открыток резко изменились. На них появляются сёстры милосердия, в том числе совсем юные, большую известность приобрела открытка, на которой Государь дарит пасхальное яичко простому солдату. Это было очень символично, ведь яйцо – символ жизни.
Революционной весной 1917 года некий художник использовал образ пасхального яйца с другой целью. Он решил научить страну, как следует с ним обращаться согласно духу времени. На картинке изображены рабочий с молотом, облокотившийся на яйцо с надписью «Да здравствует республика», и солдат с винтовкой. Историк Голицын сообщает о другом сюжете: рабочий разбивает красное яйцо молотом. Это был прообраз будущей революции.
Так закончилась в России эпоха поздравительных открыток к Пасхе. Правда, по сведениям Википедии, во время Великой Отечественной войны их начала выпускать Церковь, а в 70-е годы несколько крупнейших издательств в СССР, такие как «Планета». Но никаких следов этих открыток мне найти не удалось. Зато в эмиграции их выпуск никогда не прекращался. Изображались на них, как правило, пасхальные кушанья или же сцены праздника на безвозвратно ушедшей от эмигрантов родине. При этом долгое время не появлялась надпись «Христос Воскресе», словно беженцы из России, потрясённые и отчаявшиеся, перестали в это верить. Но постепенно надпись начала возвращаться.
Одним из наиболее известных жанровых мастеров стал Константин Николаевич – ротмистр гусарского полка. Семьдесят восемь иллюстраций для пасхальных открыток создал архимандрит Киприан (Пыжов). Талант живописца он унаследовал от матери, занимался росписью храмов, писал картины на православные темы.
На рубеже 90-х годов ХХ века искусство рисования пасхальных открыток начало возобновляться в России, но именно начало. Набор сюжетов очень невелик, их качество оставляет желать лучшего. Должна возрадоваться душа народная, чтобы пасхальная открытка вновь смогла отразить это состояние. Как и прежде, вот уже больше ста лет она показывает, что мы собой представляем.
Владимир ГРИГОРЯН
 | назад |
| вперед |  |
