ОТЧИНА
РОДНАЯ ГАВАНЬ
Слышу песни жаворонка,
Слышу трели соловья.
Это русская сторонка,
Это Родина моя!
Долгое время слова этой задушевной песни считались народными, а ведь автор у них был Феодосий Савинов, уроженец Тотьмы. Любовь к родине, которой они проникнуты, – то единственное, что может сохранить и возродить русскую провинцию. Человека, беззаветно преданного родной стороне, я нашла и в самой Тотьме.
Город музеев
|
– Тотьма – город мореходов, русских колумбов, – рассказывает Наталья Ивановна Коренева, замдиректора Тотемского музейного объединения по научной работе. – Тотьмичи были участниками 20 экспедиций в Америку. Открывали острова, а Иван Кусков основал на калифорнийском берегу крепость Росс. В следующем году этому событию исполняется 200 лет. У нас есть музей Ивана Александровича Кускова, установлен памятник, его именем названа набережная. Мы, музейщики, знакомим гостей города с нашим замечательным земляком. Один из последних проектов, связанный с Кусковым, – передвижная выставка «Встречь солнцу!», с рассказом обо всех городах, которые стоят на сибирском торговом пути, ведущем к Охотску и далее в Америку, до форта Росс.
...С Натальей Ивановной мы, как и договаривались, встретились у Входоиерусалимской церкви (ныне это музей) и теперь не спеша идём в сторону центра. Многие городские храмы очертаниями схожи с кораблями. Так тотьмичи подчёркивали статус города мореходов. Входоиерусалимская церковь больше всех походит на причаливший в центре города белоснежный корабль.
|
Первая статья в газете «Вера» о Тотьме вышла в 1994 году и называлась Крест на картуше. В ней рассказывалось о краеведе Станиславе Михайловиче Зайцеве и его мечте – музее мореходов...
– Музей мы открыли в 1996 году, когда Станислав Михайлович, к несчастью, уже погиб, – говорит Наталья. – Там хранятся его фотографии, документы, личные вещи... Большая его заслуга в том, что у нас сегодня есть в городе музей мореходов, о котором мы всегда говорим с гордостью.
...По дороге с Натальей Ивановной здороваются тотьмичи, кто-то на ходу за одну-две минуты успевает что-то уточнить; она отвечает на телефонные звонки и извиняется передо мной, мол, сегодня за директора, а завтра нужно уезжать в Вологду.
В глубине улицы, что спускается к Сухоне, виден невысокий деревянный дом. Это музей Ивана Кускова. Перед домом площадка и памятник основателю форта Росс в Америке.
Выходим на городскую, а ранее торговую, площадь. Новый памятник – изящный металлический корабль с очертаниями старой Тотьмы на парусах скользит по поверхности земного шара. Это символ тотемского мореплавания, памятник морякам-первопроходцам, открывателям северных земель. Проект выбирали всем городом.
Сегодня Тотьму вполне можно назвать не только городом мореходов, но и городом музеев. При 10-тысячном населении здесь их пять, и каждый по-особенному передаёт историю и культуру северного края. Спрашиваю у главного хранителя этого наследия:
– Вот два города на одной реке – Великий Устюг и Тотьма, брат и сестра. Из одного сделали «родину Деда Мороза» и у вас хотели учинить нечто подобное – присвоить статус «родины Бабы-яги». Как вам удалось отбиться?
– Сейчас к каждому городу Вологодской области пытаются приклеить какой-либо бренд, чтобы привлечь туристов. Например, Липин Бор назвали царством Золотой Рыбки, Тарнога теперь – столица мёда, Грязовец – молочная слобода... Когда об этой идее с Бабой-ягой мы узнали, то Церковь и музей сразу объединились и начали звонить, писать о том, чтобы город оставили в покое. Нам удалось убедить власти.
– Территории, производства развивать очень тяжело, гораздо легче за счёт «погремушки» привлекать деньги в регион...
– Порой нас заставляют отходить от истории, пытаются сочинить что-то модное, броское. Но мы стараемся делать всё, чтоб нам не спустили сверху какую-то выдумку, отстаиваем настоящие ценности. Ведь в Тотьме есть своя богатая история и культура. Мы позиционируем себя как город музеев, рассказываем о солеварении, о монастырях и храмах, о мореходах. Великий Устюг тоже родина мореходов, там не менее красивые храмы, есть великие святые, например св. Прокопий Праведный. Но вот сочинил в Москве Лужков «родину Деда Мороза», для того чтобы туристы приезжали и оставляли деньги, и теперь от этого не избавиться...
Корни
Наталья Ивановна Коренева в Тотьме выросла, живёт здесь уже более 30 лет.
– Где родился, там и пригодился – это, наверно, про меня, – говорит Наталья.
– Ваши родители тоже тотьмичи?
– Из Тотемского района. Моему папе за 60, он человек прежнего уклада и до сих пор живёт категориями своей деревни Мелешово. Ему хочется, чтоб в жизни всё было устойчиво, спокойно и добротно, по-старинке. Для него главное, чтобы человек не расставался с землёй. Любовь к земле и лесу – на первом месте. Несмотря на то что на дворе XXI век, он не может осовремениться, такой простой крестьянский мужик. Всё время старается работать и на пенсии постоянно чем-то занят.
– Его родители были крестьяне?
– Да. Это целиком от них. И мама у меня тоже с землёй связана – она агроном. Это у нас в роду – и бабушка была агрономом, и тётя пыталась им стать, и брат заканчивал сельскохозяйственную академию... На мне эта традиция прервалась. Я единственная в нашей семье историк-педагог.
– Вы просто с другой стороны подошли к этому, с духовной, – пытаюсь как-то «утешить» Наталью. – Всё равно вкладываете в родную землю, в свой край, только иначе...
Наталья соглашается:
– Да. Но когда-то были мысли уехать. Получив диплом историка, в 1992-м я пришла работать в тотемский музей, хотя на тот момент ничего не понимала в музейном деле. И прикипела: всё время новые люди, поиск информации, какие-то открытия... У нас говорят, что в музее все девушки как на подбор – красивые и одухотворённые. Но мы-то понимаем, что это во многом определяется тем местом, где мы работаем. В какой бы музей вы ни зашли, увидите встречающую вас красивую молодую девушку, которая может и об экспозиции рассказать, и на жизненные вопросы ответить, и побеседовать с вами. Этим мы и отличаемся, наверно.
Как-то незаметно моя собеседница перешла на свою главную тему – о музеях:
– Я где-то читала, что в Европе врачи скоро будут не лекарства выписывать людям, а рекомендовать посещение музеев для выздоровления...
Мы вышли на набережную Сухоны.
– И ещё, – добавляет Наталья, – хочется всё сделать, чтобы в нашем городе жилось как можно лучше. Вот набережную собираемся благоустроить, уже готов проект.
– Что это значит? В камень одеть, как Неву, «отбить берега»?
– Нет, просто расчистить дорожки, скамейки поставить по берегам, где-то сделать ступени-спуски... Я очень люблю свой город, и эта любовь мне помогает. Приятно, что о Тотьме знают не только на Севере, но и во многих других уголках России. Недавно моя дочь участвовала в олимпиаде СПбГУ, и в разговоре педагог узнал, откуда она приехала: «Вологодская область, Тотьма? Знаем, знаем – город музеев. Были мы у вас, ну очень понравилось!»
...С нами здоровается женщина, которая сажает цветы на круглой клумбе у солидного здания городской энергокомпании. Рассказывает о сортах, показывает семена на ладони. Наталья Ивановна снова серьёзна, а я думаю: «Как же они все радуются, встречаясь с ней! Или они сами по себе такие живые, по сравнению с жителями столицы?»
Спрашиваю собеседницу об этом.
– Мы на сто процентов отличаемся от столичных жителей! – восклицает Наталья. – Северные люди привыкли жить в жёстких условиях. У нас суровые места и всегда какие-то испытания: снега, бездорожье, огромные территории; при этом людей очень мало. Когда я вожу гостей по району, они задают один и тот же вопрос: «Как вы тут живёте?!» – «Как? Мы привыкли видеть наши просторы, наши огромные леса, красивые голубые реки». – «Вот сюда бы всех переселить с Юга – места-то, работы сколько!» – «Так приезжайте, будем рады, – отвечаю. – Есть и дома, и земля...» Но никто не едет. Наверно, боятся суровых условий. А тем, кто родился здесь, это передаётся с молоком матери. Основная часть северян – коренные жители, они на свою судьбу не жалуются.
Мы с Натальей ещё постояли у собора Богоявления на Красной Горке, глядя на воды Сухоны. Говорили о возможности жить и выживать, о том, что те, кто возвращаются из мегаполиса осознанно, – возвращаются иными. Этот выбор приводит домой человека, готового больше отдать, чем взять. Творца мира вокруг себя. Такое бывает реже, чем уход в благополучный бестолковый мир, но это и ценнее.
А потом мы отправились в музей.
Какие лица!
Прошлый год в Тотьме был годом 140-летия со дня рождения местного художника Феодосия Вахрушова, ученика Репина. Экспозицию обновили, выставили новые работы, часть работ обрамили.
В картинной галерее мы долго рассматривали пейзажи, портреты, одежду дам начала ХХ столетия. Я посмотрела на Наталью и представила всё это – платье, причёску...
– А знаете, вам бы это пошло! – невольно вырвалось у меня.
– Да у меня и есть – и шляпка, и платье... Однажды мы устроили бал, на который женщины пришли в костюмах того времени. Больше всех радовался отец Георгий, говоря: «Вот теперь я вижу настоящую женщину!»
Я улыбнулась, представив священника на балу.
– Вот только волосы надо длинные.
– Были, но тяжело носить – и обрезала. Теперь не отрастить уж... – вздыхает Наталья.
Зеркала рядом не оказывается, и мы продолжаем разглядывать лица минувшей эпохи.
– Рассматриваешь старинные фотографии и поражаешься – как они были одеты! Просто и с таким вкусом. А какие светлые, умилённые лица! Хочется жить в той эпохе, – делится своим ощущением собеседница. – Реформа Александра II о земском самоуправлении в XIX веке привела к процветанию Тотьмы и в образовании, и в здравоохранении, и в культурном плане. Тогда многие наши земляки, поучившись в Москве или Санкт-Петербурге, возвращались в Тотьму, потому что это была их земля, они очень много делали для её процветания. Я счастлива, что у меня такая профессия – я работаю с интереснейшими документами, держу в руках бесценные фотографии и могу всё это как-то применить. Приятно рассказывать о наших славных предках. Их давно нет, и детей и внуков их тоже, но мы говорим: «Эта церковь построена на средства братьев Пановых», – и оживляем память о них.
А сами наши дальновидные и умные предки оставили память о себе в каменных храмах, в красивых зданиях... Вот в этом доме жил городской голова Александр Михайлович Киренков, а вот в этом здании учительской семинарии преподавал учитель учителей Вячеслав Евгеньевич Введенский – вот на кого надо равняться! Время с начала XX века до 1918 года я условно назвала бы «эпохой интеллигенции». Можно бесконечно говорить об образовании, о семейных ценностях, о культуре людей и просто об их жизни день за днём. Я часто думаю о тех, кто не соприкасается с этим: как они могут жить, не зная, что было раньше? Наверно, на этот вопрос я не найду ответа. И всё это сломалось после революции. Даже могу назвать точную дату начала конца: когда было закрыто реальное училище, где с 1 ноября 1918 года директор был переведён в преподаватели, ему дали всего шесть часов! А потом его репрессировали... И вот результат: если раньше таких людей было много, то в XXI веке счёт идёт на единицы.
– Для того чтобы построить новое, нужно было стереть память о прошлом... Как вы думаете, у нас получится восстановить разорванные нити?
– Я думаю, что, пока есть люди, которые этим интересуются и стараются передать детям, веры терять не надо. Мы должны выстоять.
– В 2008 году «Вера» опубликовала материал о школьниках из поисковой группы «Романтики», которая работала под руководством Галины Александровны Оленевой. Действует ли сейчас эта группа?
– К сожалению, уже нет. В конце 90-х, работая на станции юных туристов, Галина Александровна организовала группу ребят, которые собирали этнографические сведения по району, предметы старины, записывали воспоминания старожилов. Зимой они изучали культуру края и готовились к экспедициям: что собирать, как составлять опросники, строить беседу. А летом отправлялись по тотемским деревням. Группа существовала, пока Галина Александровна работала как педагог-организатор.
– Почему работа прекратилась? Она устала?
– И сложнее с возрастом стало, и, наверно, интерес изменился. Сейчас она работает в воскресной школе при церкви. Сказала, что ближе хочет быть к Господу Богу. Но все собранные материалы и уникальные записи готова передать в музей. Галина Александровна мне пообещала, что постепенно будет всё разбирать. Мне кажется, она рада, что мы продолжаем то, что она когда-то начинала. По одной теме она уже принесла часть материалов и сказала: «Давайте мы с вами постепенно будем это поднимать, пласт за пластом...» У неё есть и предметы, принадлежавшие уроженцу Вожбальской волости блаженному Николаюшке (о нём «Вера» тоже писала). Что-то из домашней утвари – я помню, ребята приносили вещи в музей и показывали...
– Значит, всё-таки есть среди молодых те, кто интересуется краеведением?
– По роду своей деятельности я учу детей заниматься исследовательской работой. Я, может, даже меньше вкладываю в своих подчинённых, потому что это люди взрослые, чем в них. Мы помогаем найти источники, направляем их при сборе информации. Ежегодно в музее проходит детская научная конференция – помню, она начиналась с восьми детей, представивших свои доклады. В этом году прошла уже 18-я конференция и сохраняется устойчивая цифра исследователей – 50-55 человек, освещающих именно краеведческие темы. Допустим, ребёнку необходима информация просто для реферата. Он приходит в музей, сидит, что-то листает, изучает, переписывает, копирует. И мы видим, что тот, кто хотя бы раз сделал хорошее исследование, начинает работать дальше. В итоге многие из молодого поколения тотьмичей занимаются исследованиями более 4-5 лет. Могу привести в пример свою дочь. Мы с третьего класса начали заниматься изучением семейной родословной. Собрали материалы о семье, потом нашли материалы о деревне. В этом году она в 15-й раз приняла участие в краеведческой конференции.
Эти итоговые выступления вырабатывают умение держаться перед аудиторией, свободно общаться с разными людьми. Краеведение дисциплинирует – такие раритеты приходится держать в руках, что меняется отношение к книге: дети начинают активно читать, так как первоисточник невозможно найти в Интернете. К примеру, они читают старые земские, епархиальные издания – а там и слог другой! Я иногда разрешаю их унести домой, и мне родители потом говорят: не оторвать – такой вызывают интерес.
Благодаря детям мы порой открываем новые странички в истории. Когда они находят информацию, какую-то малую частичку об истории своего края, о какой-то личности или просто о своём отце, который служил в Афганистане, это становится нитью, связующей прошлое с настоящим. Показывая мне в краеведческом музее фотографии гимназисток, выпуски училищ и ещё какие-то групповые снимки начала века, Наталья Ивановна заметила:
– Смотрите, на всех фотографиях есть священник.
– В самом деле! – удивилась я.
Где колокольня была – там крест
Успенский храм, главная часть которого отведена под музей церковной старины, сейчас реставрируется. Перед входом – леса. Войдя внутрь, я была поражена чистотой и светом, благолепием помещения. Да и немудрено – на стенах висели иконы. Показалось, что я вошла в действующую церковь. Не хватало царских врат и алтаря.
Потом я узнала, что в хранилищах ещё много всего – и предметов культа, и фотографий священнослужителей.
– В экспозиции сегодня многое нужно менять, – считает Наталья. – Когда музей открывали в 1995 году, люди только приходили к вере, атеизм был нормой. Теперь нужны новые подходы в показе церковной старины.
– А батюшку привлекаете к сотрудничеству?
– Мы с нашим батюшкой протоиереем Георгием Титовым очень дружны, он у нас постоянный гость. Хоть на два прихода служит один, но находит время. Если у нас возникают проблемы, мы к нему за помощью приходим, и он к нам за разъяснениями иногда обращается. Часто бывает у нас на мероприятиях. В прошлом году на своей территории музей принимал чтения, посвящённые св. Феодосию Суморину. Они проходят в сентябре под эгидой Церкви, и мы помогаем в организации детских выступлений на православную тематику. Но мы ищем, конечно, больше духовные точки соприкосновения.
* * *
Рядом с действующей в Тотьме церковью Рождества Христова стоит поклонный крест. Здесь раньше была колокольня. Городские колокольни страдали и гибли первыми – это понятно, безбожникам прежде всего нужно было лишить церковь голоса. Из 19 городских храмов сохранилось пять.
Но главное – город лишился своего духовного покровители и заступника перед Господом, преподобного Феодосия Тотемского.
Его мощи хранились в Вознесенском соборе основанного им монастыря, в серебряной раке. В 1919 году их, несмотря на возмущение православного люда, вскрыли и выставили на всеобщее обозрение (прежде у мощей, обретённых нетленными, была открыта для целования верующими лишь рука преподобного). А потом отправили их в вологодский антирелигиозный музей. Шесть десятилетий они хранились в запасниках Вологодского музея-заповедника, а в год 1000-летия Крещения Руси мощи передали в Лазаревскую церковь Вологды. 12 сентября 1994 года их торжественно перенесли в Троицкий храм города Тотьмы, а с 2001 года мощи находятся в Рождественском храме.
– Когда мощи преп. Феодосия Суморина были перенесены обратно в Тотьму, словно какая-то волна пошла, – рассказывает Наталья. – Люди потянулись к церкви, стали чаще ходить на службы, у них становится всё больше веры. Это покров и заступничество св. Феодосия, мы чувствуем, что он нам помогает... Жалко, что десятилетиями на это внимания не обращали, а теперь приходится поднимать всё буквально из пепелищ.
|
Многие горожане хотят вернуть мощи в Спасо-Суморин монастырь, чтобы св. Феодосий завершил свой путь там, откуда он начался с приходом советской власти, и чтобы помог возрождению своей обители. А пока монастырь на окраине Тотьмы – главная жемчужина древнего города – постепенно разрушается. В советское время, несмотря на попрание святынь (на монастырском кладбище разбито футбольное поле, надгробие мореплавателя И. Кускова в 1961 году было использовано под фундамент новой коммунальной бани), строения монастыря худо-бедно поддерживались – на его территории размещался лесной техникум, воинские части. Но теперь это тоже часть обширного музейного хозяйства Натальи Кореневой.
– Можно сказать, что на нас в 90-е годы взвалили эту махину. И с тех пор как музей поселился на территории монастыря, мы, безусловно, работаем над его сохранением. Взяли на баланс Вознесенский собор, облагородили кельи – там теперь один из филиалов музея. Часть келий, ранее занимавшихся общежитием Лесного техникума, переделали под гостиницу. Несмотря на то что многие помещения находятся в аварийном состоянии, сейчас в монастыре есть тепло и свет, живут люди. Но то, что осталось без внимания, очень быстро разрушается. Так хочется, чтоб всё это возродилось, и в первую очередь храмы! Сейчас Преображенский собор законсервирован, доступ в Вознесенский собор мы ограничили.
– Есть в городе какая-нибудь инициативная группа по возрождению монастыря или это организуется при приходах? А может, инициатором является музей?
– Есть совет, действующий на общественных началах... Последние два года на территории монастыря проводятся волонтёрские акции, работает молодёжный проект «Возрождение Спасо-Суморина монастыря». Инициативная группа находится в Череповце, потому что автор проекта – череповчанин Александр Смелов. Увидев однажды монастырь, он загорелся идеей его возрождения. Стал собирать людей, распространяя информацию, раз в два месяца приглашал их бесплатно потрудиться в обители. Он сообщал дату приезда, и к ним присоединялась тотемская молодёжь.
Уже после беседы с Натальей я узнала, что в июле череповецкие волонтёры вновь посетили тотемскую землю. В социальной сети «В контакте» Александр Смелов оставил сообщение: «Результатом поездки стала уборка территории монастыря, проведение социологического опроса тотьмичей о личной причастности к дальнейшей судьбе Спасо-Суморина монастыря, участие в крестном ходе вокруг Тотьмы на праздник Всех Вологодских святых». Впрочем, помогают реставрировать Вознесенский собор монастыря также областные и федеральные власти...
– Думаю, что всем миром мы сделаем хорошее дело, если будем продолжать сохранять монастырь, – подводит итог Наталья. – Но чтоб произошло возрождение обители, нужно, чтоб там поселились монахи. В этом единственный выход.
– И церковные власти так считают?
– Нужно узнать их точку зрения. Наша – жителей города и работников культуры – известна. Говорят, в епархии были предложения, чтоб несколько человек братии пришли на тотемскую землю, но пока этого нет. Но мы не перестаём надеяться...
А мне подумалось, что, хоть монастырь – это сложная живая «система», всё же центр этого организма, его сердце – в храме. Сейчас громадный братский корпус Спасо-Суморина монастыря ждёт не сотню насельников, а храмы – не бригад реставраторов и толп верующих. «Тело» монастыря, хранимое мирянами, ждёт духовного воскресения: литургии и возвращения мощей преп. Феодосия.
В смутном 1613 году поляки, напавшие на Тотьму, разорили и монастырь. Как было написано в церковных книгах, убитых «отнюдь некому погребати, нет священников нигде, все высечены». В 1919-м новая власть расправилась с монастырём так, как и мечтать не могли поляки: осквернили мощи, за противление этому арестовали и приговорили к расстрелу игумена, разогнали и арестовали братию, реквизировали ценности и помещения монастыря, разорили храмы...
И в том, как отреагировали на произошедшее богохульство православные тотьмичи, залог будущего возрождения: тогда, в мае 1919-го, богомольцы Спасо-Суморина монастыря, невзирая на запрет властей, сорвали исполкомовскую печать и потребовали от игумена Кирилла переложить мощи преподобного Феодосия в гроб. И хотя следствием этого были аресты, православные всё равно требовали возвращения мощей. «Велики и тяжки испытания ниспосланы свыше на Отечество наше для очищения неправд наших. Каких бедствий не переживает оно за последние годы – голод, болезни... но самым тяжким бедствием для верных сынов и дщерей Церкви Православной было и есть поругание святой веры православной, попрание её великих святынь» – так расценили происходящее прихожане Гавриило-Архангельской церкви...
...После беседы я решила сама оценить сегодняшнее состояние монастыря.
Ворота в обитель прп. Федосия Суморина сохранились: арочный вход такой высоты, что раньше бы сказали – войдёт телега с копною сена, а нынче, наверно, надо говорить, что огромный трейлер проедет. В прежние времена прямо за воротами была высокая колокольня с храмом внизу, так называемая церковь от колоколы, – её разобрали в 50-е годы. Ровная линия братского корпуса: подхожу к полуподвальным окнам, забранным решётками, заглядываю в сырую темь; всё это живо напоминает мне мёртвые питерские дома, подготовленные «под слом» в историческом центре, – та же разруха. Вхожу на бывший монастырский двор: близ руин Успенской церкви несколько старых надгробий и среди них одно недавно восстановленное – мореплавателя Ивана Кускова. Церковь Вознесения Господня своими очертаниями похожа на старинную дворянскую усадьбу – колоннада, деревянная лестница с резными балясинами ведёт наверх и освещена льющимся из окон светом... Обхожу церковь, и передо мной открывается панорама Тотьмы – среди моря зелени плывут белые храмы с разноцветными крышами. Из прежних веков сквозь новые «смутные времена» несут нас в будущее эти корабли спасения.
* * *
– ...В перспективе нам хотелось бы отразить в музейной экспозиции историю ХХ века. Мы задумали проект «Сто имён века». Хотелось каждый год двадцатого столетия отразить через интересную судьбу тотьмича. Имена отобрали, но осуществить проект, к сожалению, не смогли. Сейчас активно ищем материалы о наших земляках-тотьмичах. А теперь уже думаем, как бы расширить проект...
Наталья Ивановна продолжала делиться планами на будущее, а мне подумалось: вот подвижница! Я чувствовала себя девчонкой рядом с ней (а она не старше меня). Почему? Наверно, потому, что мы выбираем дело, но и дело воспитывает личность. А может, потому, что человек на своём месте, укоренённый и любящий родную землю, питается её силами; а потому хранит не просто музейное собрание, но какую-то её особенную, изначальную тайну жизни.
Елена ЛУКИНА
Санкт-Петербург – Тотьма
 | назад |
| вперед |  |
