ОТ БРАТИЙ НАШИХ, В УЗАХ ЗАТОЧЕННЫХ

Мир вам! Добрый день, уважаемые издатели газеты «Вера», братья и сёстры. Хотелось бы сказать о большой проблеме, касающейся заключённых, наших братьев по вере. В № 580 «Веры» за 2009 год было опубликовано письмо-обращение р. Б. Светланы, с просьбой помолиться о упокоении души р. Б. Александра, отбывавшего наказание в Мордовии. Через вашу газету я так же, как и Светлана, имел переписку с этим человеком, осуждённым к пожизненному лишению свободы. В последних своих письмах он сетовал на то, что не имеет возможности исповедоваться. Интересовался: «Можно ли отправить исповедь в письменном виде в какой-нибудь монастырь? Примут ли её у меня?» И даже собирался написать исповедание грехов и переслать мне, дабы я передал её священнослужителю местного прихода. Но, по-видимому, не успел. Да упокоит Господь его душу в селениях праведных!

В № 562 за 2008 год в рубрике «Просьбы о помощи» было опубликовано письмо осуждённого Анатолия Ж. из Соликамска. С тех пор переписываюсь с ним. У Анатолия та же проблема: нет возможности исповедоваться и причаститься, хотя он с периодичностью в 2-3 месяца подаёт заявление в администрацию учреждения с просьбой предоставить встречу со священником для исповеди. И это не первый год длится. Это крайняя степень бесчувствия – отказать человеку в возможности покаяться! Хотел бы привлечь внимание общественности к данной проблеме через вашу газету.

С уважением и любовью о Господе нашем Иисусе Христе –

Действительно, проблема, о которой пишет Георгий, существует. Это подтверждают и письма, пересланные нам о. Стефаном Красовицким из Республики Карелия, который состоит с несколькими заключёнными в переписке. Батюшка сопроводил их следующей запиской: «Уважаемая редакция! Я много лет переписываюсь с заключёнными двух известных тюрем – «Чёрный дельфин» (г. Соль-Илецк) и «Белый лебедь» (г. Соликамск). В «Чёрном дельфине» я даже бывал. Посылаю Вам два недавних письма. Они могут, как мне кажется, пригодиться для Вашей газеты».

С благословения о. Стефана мы решили опубликовать эти письма, с небольшими сокращениями. Имена и координаты их адресатов не указываем, дабы не навредить им, поскольку содержание этих писем доверительное, почти исповедальное. Возможно, после их прочтения у кого-то приоткроются глаза на нелёгкую жизнь заключённых, а возможно, и на нашу жизнь, которая иногда из-за колючей проволоки видится яснее и правдивее.

День добрый, дорогой отец Стефан!

Мира и благоденствия Вам, всем, кто дорог Вашему сердцу, и всем прихожанам!

Получили Ваше письмо. Спасибо за разъяснение в отношении сектантов. Приложу все усилия, чтобы оградить себя от разговоров на религиозные темы, чтобы не тревожить их тяжёлый дух. Вообще-то с этим типом людей и на мирские темы не поговоришь. В каждом твоём слове они видят подвох, но любят рассказывать о крутизне своей прошлой жизни и хвалиться ею. И мне приходится, чтобы сохранить мир в душе, порой слушать одно и то же по нескольку раз в день, но самому при этом не расставаться с Иисусовой молитвой. И знаете? Она мне в этих случаях очень сильно помогает. Сутками её читаю про себя. Даже после вечерней молитвы, ложась спать, повторяю её постоянно. Бывает, среди ночи просыпаюсь – такое ощущение, что и во сне её творю, беседую с Господом. И это всё благодаря неуживчивости моего сокамерника. Выходит, он что-то полезное делает и для меня, никчёмного. Спаси его Господи!

Также знаю, что Господь принимает нас всех такими, какие мы есть: добрых и злых, богатых и бедных, ленивых и тружеников... И каждый должен сделать первый шаг навстречу Господу, чтобы быть под Его покровом и водительством. А Господь как гончар – обязательно вылепит из нас что-то нужное и полезное по Своему усмотрению. А ведь, может быть, и моего сокамерника Господь принимает таким, какой он есть, а я спорю с ним, пусть и на религиозные темы. Не будет ли это выглядеть так, что я вступаю в споры с Господом?

Говорят, что в спорах рождается истина. Но я по натуре человек миролюбивый. Если высказываю своё мнение, а оно не совпадает с мнением собеседника, то настаивать на нём, а тем более навязывать кому-то не решаюсь. Просто ухожу от этого разговора.

Когда находишься с человеком в одной камере на протяжении нескольких месяцев, а то и лет, то видишь все его плохие и хорошие стороны. Всё негативное в нём начинает раздражать. В нормальных условиях на это не обратил бы внимания. А когда находишься вместе в замкнутом пространстве, то поневоле приходится терпеть все недостатки своего вынужденного сожителя. В чём-то уступать ему, чтобы не довести до большего конфликта. И Господь всю эту ситуацию видит. Он видит моё сердце, мои мысли, мои желания. Это окружающих можно обмануть и даже себя убедить в том, что правда на твоей стороне, но Господа не обманешь. И я постоянно молю Бога, чтобы Он дал мне терпение перенести все претензии со стороны сокамерника, не замечать несправедливости в его словах и поступках и сохранить мир в душе. Тем более что в том заведении, в котором мы сидим, встречаются и куда более омерзительные личности. С некоторыми мне вообще не хотелось бы видеться. Но моё содержание здесь зависит не от моего желания и то, с кем мне разделять камерное пространство, решаю не я. Всех сожителей приходится терпеть, уметь находить компромиссы, стараться не пакостить друг другу.

Конечно, бывает очень тяжело, когда всевозможные подонки наносят тяжёлые душевные раны, которые в течение многих лет не заживают. По отношению к этим людям часто возникают греховные чувства. Хочется в отместку им насолить, унизить, отомстить, сделать что-либо в назидание, чтобы они знали, что так вести себя нельзя. Но приходится бороться с такими греховными чувствами. Мне очень помогает в этом высказывание одного из святых отцов (к сожалению, забыл имя): «Ты видишь, как грешит твой брат, но ты не видишь, как он кается в сердце своём». То есть человек, может быть, давно раскаялся в совершённом по отношению ко мне. И Бог его простил, а я продолжаю его ненавидеть и наношу этим чувством вред исключительно своей душе. А обидчик мой в это время неуязвим, находится под защитой Господа.

Ещё, чтобы усмирить своё негодование, я представляю такую картину: быть может, милосердный Бог по Своей благости нас обоих простит. И мы оба сподобимся Царствия Небесного. Неужели и там я буду негодовать на своего недоброжелателя? Скажу ему: «Ой, ты, оказывается, здесь, значит, мне в другое место...» А куда – в ад, что ли? Я же не смогу, из-за нежелания встретиться с обидчиком, отказаться от рая и вечного общения с Господом. Значит, надо как-то встать выше обиды, понять всю её мелочность и ничтожность. Я отдаю себе отчёт, что в осознании этого могут уйти годы или целая жизнь, и молю Господа, чтобы Он наделил меня разумом, чтобы как можно скорее научиться жить в согласии с Богом и со всеми своими ближними.

И ведь эти же испытания нужно пройти всем, кто попал сюда. Господь, может быть, и дал нам такие наказания, чтобы мы осознали свои ошибки, уверовали, пришли к Господу и с помощью Божией начали исправлять себя для новой жизни в Господе Иисусе Христе.

На этом, дорогой о. Стефан, прощаюсь. Желаю Вам всех благ, здоровья и увеличения вашего прихода.

С молитвою о Вас –

*    *    *

Доброго здоровья на многие лета Вам, отец Стефан! Очень и очень рад вашему письму, я их жду с большим нетерпением и надеждой. А так как у нас с Вами открытые и доверительные письма, я всё Вам и пишу, как оно есть. Мы с Вами уже в таком возрасте, когда смерть не за горами, и сколько ещё нам осталось, один Бог знает. Взять меня. Уже седьмой десяток разменял, сижу в такой тюрьме, а всё равно надеюсь на чудо, и знаешь, отче, такое чувство, будто буду я ещё на воле. Дай бы Бог мечтам этим сбыться.

Сейчас вот идут изменения в уголовном законе. Есть такое предположение, что дела тех людей, которые были осуждены без присяжных, будут пересматривать. Я ведь, помните, почему у вас поинтересовался, нельзя ли к вам кем-нибудь устроиться? Это для того, чтобы было куда ехать. Чтобы люди дали ответ, что предоставят жильё. Ну, а сам я пенсионер. Отче, спасибо Вам за прямой ответ на мои рассуждения о положении в нашей стране. Я, конечно, не знаю, как на самом деле сейчас живут люди, больше исхожу из того, что пишут в газетах. А из них ясно, что сейчас рабочий фактически беззащитен. Законы у нас есть, но они – как уголовные, так и трудовые – не работают, так как пишутся не для нас, а для того, чтобы мировая общественность видела, какие у нас хорошие законы на бумаге. Ну, а для простых людей есть другие: на каждую статью – масса дополнительных, которых нет в Уголовном кодексе. Как не было справедливости, так её и нет. В прежние времена – Вы сами знаете – не заладилось с начальством, так рабочий взял и перешёл в другой цех или, в крайнем случае, на другой завод. А сейчас этой возможности нет, так как специально создали армию безработных, чтобы было чем пугать рабочих: не нравятся условия – уходите. На ваше место много желающих. Всё сделано для того, чтобы человек своё «я» заткнул куда подальше и был настоящим рабом. Но в то же время вроде бы у нас и гласность, и демонстрации разрешены. Но разрешение на проведение демонстрации дают там, где нет людей, чтобы её проведение не вызвало никакого общественного резонанса. А будешь проводить в центре без разрешения, тут же её подавят силой. Вот и вся свобода. Видел я эту свободу на газетной фотографии, когда двухметровый омоновец бьёт дубинкой старушку. Так же и в духовной жизни: всюду борьба за власть, за положение. Конечно, есть и добросовестные руководители, есть и хапуги... Вот поэтому страна и остаётся без закона.

Сейчас опять идут обещания светлого будущего. Кто-то в это верит. Конечно, верить можно во всё что угодно, но эта вера должна быть на чём-то основана. У меня, к сожалению, оснований для этого мало. Взять хотя бы святых. Ведь многие из них были люди состоятельные. Но отрекались от своего богатства, раздавали его неимущим, сами помогали слабым и больным людям, чем и заслужили благодать от Господа. А в наше время разве есть такие люди?!.

Отче, Вы пишете, что болеете. Вы уж извините меня, но, может быть, Вам отдохнуть месячишко-другой. Сами писали, что у Вас родственники в Краснодарском крае, там и климат хороший. Или, может быть, отдохнуть в каком-нибудь пансионате или санатории. Хоть немного своё здоровье поправите. Берегите себя! Поймите, таких, как вы, немного. И это не лесть, а истина. Ваше долголетие – это радость для многих. Денег мне присылать пока не нужно. Высылаю поминальник. Будете проводить службу, помяните этих рабов Божьих и меня, грешного.

*    *    *

Дорогой о. Стефан, вы правы, что общение с сектантами производит негативное впечатление не столько от слов, сколько от духовной атмосферы, которую они несут.

Когда их пастор спросил меня, как я пришёл к Богу и какие перемены произошли во мне, я стал рассказывать, как Господь изменил меня духовно и душевно: я начал по-иному реагировать на причинённые мне обиды и боль, перенося всё молча и смиренно. По-иному стал воспринимать и окружающий мир людей, с их поступками и страстями – словом, я ощутил себя другим человеком и моё перевоплощение потихонечку, с Божией помощью, движется вперёд. За всё слава Ему!

В общем, этот пастор сказал мне, что всё то, о чём я ему говорил, – это семечки, мелочь! Мне хотелось ему сказать, что вот из таких семечек и вырастает подсолнух, а что касаемо «мелочей», то вся наша жизнь состоит из них. Но я промолчал. Ибо понимаю, что с такими эмоциональными и агрессивно настроенными против православия людьми спорить и что-то доказывать бесполезно. Они говорят, что в спорах рождается истина. А мне кажется, в большинстве случаев из таких споров рождается ненависть, которая пожирает спорщиков...

*    *    *

Отец Стефан, можете меня поздравить: 14 июня к нам приходили священнослужители из Пермской епархии! Я встречался с батюшкой Виктором, покаялся и в первый раз в жизни причастился.

Единственное, что меня огорчает, – это то, что эти встречи проводят раз в год. А протестанты своих братьев три-четыре раза в год посещают. Очень бы хотелось исправить положение. Но как? Может, Патриарху Кириллу написать? Почему-то нас не очень-то хотят просвещать православные священнослужители. Третий раз встречаюсь с батюшками и третий раз слышу, что «с этого года» нас станут чаще посещать, что и батюшку за нами «закрепили». И я остаюсь с надеждой, что сегодня-завтра батюшка придёт. Возможно, опять придётся до следующего года ждать. Но и за это нужно благодарить Бога, конечно.

Молю Господа, чтобы дал больше встреч со священнослужителями. Господь говорит: «Посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве». Многие из нас испытывают такой тяжкий духовный голод, что после одной беседы обращаются к совсем другому мироощущению, к совсем другой жизни. Но эти встречи, к сожалению, редки, к тому же ограничены во времени.

Многие, с кем я здесь встречался, переметнулись к протестантам только из-за нужды в Слове Божием и духовного голода. И литературы протестантской было с избытком, в то время как православных книг не хватало. Теперь многое изменилось, соотношение протестантской и православной литературы по количеству примерно одинаково. Но встречи с батюшками так и остались редкими.