ПОЧТА

ИСПОВЕДЬ О ГРЕХАХ

Дорогие братья и сёстры!

Отцы!

Артисты, музыканты, художники, писатели и поэты, воцерковлённые и воцерковляющиеся (уж простите за такое, немного нелепое, обращение)!

Примите исповедь одного из вас – человека небезызвестного, но здесь, по понятной причине, скрывшего своё имя.

Сама жизнь (Бог) подводит меня к сегодняшнему пониманию.

С некоторых пор (пожалуй, со времён утраты неофитской ревности) у меня возникло ощущение, которое пытаюсь скрыть от себя, что православие – это поприще, где себя можно проявить так же, как в любых других светских учреждениях. Здесь тоже можно заиметь авторитет, утвердиться, привлечь внимание к своей личности и даже заработать средства.

Такое состояние чуть не стало началом моего конца. И последствия моего нынешнего кризиса мне предстоит преодолевать долго и мучительно.

Возможно (я даже вправе сказать – уверен), с Божьей помощью я смогу их преодолеть, ибо то, что Господь попустил мне уяснить своё грешное недостоинство, покаянно осознать эту беду, подаёт надежду, что Он не отвернулся от меня окончательно.

Зачем пишу?

Себе. Чтобы лучше уяснить ситуацию.

Вам. Чтобы в обстоятельствах, весьма типичных для высокоумных интеллигентов, могли верно и вовремя сориентировать себя.

Вот то важное, что понял, помимо уже вышесказанного.

Есть грехи страшные, но как бы «нестыдные». Никто из воцерковлённых людей особенно не стесняется – даже прилюдно – признать наличие в себе таких «общих» страстей, как гордость и даже сребролюбие.

Есть грехи страшные, «стыдные», но уже «как бы старые», не раз исповеданные: аборты, детские, юношеские.

Есть грех «стыдный», но всем без исключения присущий, а потому тоже довольно легко признаваемый – осуждение.

Здесь всё ясно. И привычно. Привычно! Привычка прийти на исповедь и наклонить голову под епитрахиль...

Но есть ещё грехи постыдные, притом непонятно откуда возникшие. Сперва редкие, потом учащающиеся. И несопротивление или недостаточное им сопротивление может побудить человека удариться во все тяжкие. Эти страсти коренятся в естестве человека и вроде бы не должны казаться такими уж постыдными (они же естественные), но исповедаются и искореняются они особенно тяжко.

Речь идёт о чревоугодии, пьянстве и блуде. Причём и первая, и вторая, а особенно третья страсти имеют весьма ­различные формы и проявления. И в то же время они, в отличие от остальных – духовных – страстей, являются со­вершенно явными, заметными самому человеку, открытыми. Я прочитал у ­святых отцов, что эти «приметные» ­пороки Господь попускает, чтобы ­человек мог уяснить, что у него далеко не всё в порядке с духовной сторо­ной. Прочитал без должного тогда вни­мания.

Не буду слишком здесь распространяться про свой личный грех. Он относится к числу естественных, он – стыдный! Мне с ним к священнику идти. И мне понятно теперь, когда уже в который раз оказываюсь побиваем демонами, что мне очень много надо работать над собой, и в первую очередь в части тщеславия, ибо меня слишком много хвалили, я же – слишком к той похвале стремился.

Беда, поздновато я уяснил суть проблемы! Теперь мне придётся нелегко. Кажется, эта тема весьма щекотливая из-за её «стыдности», и мне, увы, не попалось вовремя чёткое вразумление, хотя у святителя Игнатия (Брянчанинова) есть все необходимые сведения.

Помоги, Господи! Погибаю! Помоги – прежде всего! – избавиться от гордости бесовской! от тщеславия! от самомнения! Помоги не обжираться, не дрыхнуть. Помоги замолчать, посерьёзнеть, подлинно возскорбеть о собственных грехах и ослепнуть на чужие! Не засиживаться за столом в трапезной, пожертвовать популярностью в такой «благодатной» среде.

Трудно мне будет. Страшусь. Укрепи. Даруй веру! Не оставь меня, Господи, не отступи от мене!

Прошу ваших молитв, братья и сёстры!

Раб Божий АНДРЕЙ