КИЧМЕНГСКИЙ ГРАЖДАНИН

(Окончание. Начало в № 677)

Перечислять регалии Владимира Анатольевича Наволоцкого можно долго: орден Отечественной войны и 23 медали, звание полковника и профессора, научная степень, почётные знаки высшей школы и здравоохранения, медаль М. А. Шолохова, вручённая по линии Министерства культуры... Но есть у него ещё одно звание, которое, возможно, стоит выше остальных – Почётный гражданин Кичменго-Городецкого района. Ведь чтобы удостоиться его, надо было не только родиться в этом городке на Вологодчине, но и прославить свою малую родину – то есть получить все вышеназванные регалии.

Почётных граждан на пенсии не бывает. И Владимир Анатольевич, которому уже за 80 лет, ведёт меня к своему компьютеру:

– Хотите посмотреть, чем занимался до вашего прихода? Уж третьи сутки от монитора не отхожу. Видеофильм надо срочно в Вологду отправлять, а оттуда в Петербург пошлют – на представление программы развития сельского туризма. Поскольку сам проект составлял, пришлось самому и рекламный фильм снимать-монтировать.

Извинившись, что от дела оторвал, спрашиваю, про какое село фильм.

– Про Наволок. Тот самый, от которой пошла фамилия Наволоцких. Родственник мой Анатолий Валентинович решил построить там для туристов русскую северную деревню – дома, кузницу, мельницу, конюшню с пятью лошадьми, скотный двор, овчарню и маленький музей крестьянской утвари. Сейчас ведь много желающих в деревне отпуск провести – ехать не на Гавайские острова, а в нашу русскую глубинку, на природу. На Западе такой туризм больше развит, чем пляжный, приносит хороший доход государству и предпринимателям. А у нас всё это ещё не развито.

На экране монитора – красивые пейзажи, фотографии северных домов с резными наличниками, промелькнула икона святого.

– Это святой праведный Афанасий, – поясняет Наволоцкий. – Есть у нас древняя семейная легенда, что предок наш когда-то ушёл из Наволок на Онегу и там основал монастырь. Многие совпадения наталкивают на мысль, что это был святой Афанасий Наволоцкий. Но это ещё надо проверять... Ходили предки и в дальние паломничества. Двое добрались даже до Афона, причём один из них там остался послушником. А бабушка ходила пешком в Архангельск, оттуда – на Соловки. С богомолья привезла фарфоровый чайничек с красивым рисунком Соловецкого монастыря. Он у нас всегда на комоде стоял, а потом я его в свои армейские командировки брал – как частицу родного дома. Он и поныне сохранился.

– Давно вы историей родного края занимаетесь?

– Когда ушёл в отставку в 1988 году, то задумался о своих корнях. К сожалению, тогда уже умерла мама, которая имела потрясающую память. Ой, она бы мне многое подсказала.

– Других старожилов в Городке уже нет?

Вместо хозяина ответила супруга Галина Ильинична, подошедшая позвать к чаепитию:

– Знаете, у нас в районе так получилось, что Владимир Анатольевич оказался самый пожилой из тех, кто...

– ...хоть что-то соображает, – с иронией продолжил за неё ветеран. – Да, это сейчас проблема. Хочу спросить у кого-нибудь, а никто уже не помнит и не знает. Так что мы потеряли массу информации.

– А в архивах что нашли? Вы ведь ещё родословием занимаетесь. До какого колена дошли?

– До 1660 года – под этой датой упоминается наволоцкий предок мой – Ермил. Особенно подробно история раскрывается с прадеда Степана Евсеевича, который из Наволока ушёл «в приёмки» в деревню Чекавино, что в двух километрах отсюда. Там он женился на Ульяне Фёдоровне, которая родила ему 27 детей, прожила 105 лет, умерла уже после революции – от голода, когда была продразвёрстка. Все 27 детей благополучно выросли, судьбу сыновей я установил. Кстати, всех детей крестил протоиерей Никанор Глубоковский – отец знаменитого богослова Николая Глубоковского. И вот представьте, в Чекавино Наволоцкие жили в одном доме, со временем их стало там около 60 человек. Жили дружно, много работали. Управа им выделила участок болотистой земли на окраине Кичменгского Городка, и шестеро братьев построили четыре дома и образовали деревню Выставка, которая потом стала улицей Городка. Дом, где мы сейчас находимся, построил мой дед Степан. Рядом построились его братья – Иван и Егор. Ещё три брата решили не делиться и неподалёку поставили огромный общий дом с тремя балконами.

У братьев детей было уже меньше: у Степана 8, у Ивана 19 – я помню их всех, с раннего детства. Егор имел 7 детей, Василий – 10. И так далее. И вот о каждом из них, а также об их детях я искал сведения. Особенно трудно было фотокарточки найти. Некоторые, впрочем, стали людьми известными, поэтому поиски упростились.

Например, Аркадий Сергеевич Наволоцкий, внук Василия Степановича. Их семью хотели раскулачить, хотя были они простыми крестьянами, одну лошадь имели. И ведь как судьба повернулась! Аркадий потом стал заместителем министра сельского хозяйства СССР. С ним я познакомился, когда он уже в отставку ушёл. А сын его, Сергей Аркадьевич Наволоцкий, опять на землю вернулся, стал крестьянствовать. О нём много писали в своё время, где-то у меня есть заметка «Фермер спасает весь район». Он продал московскую квартиру на Кутузовском проспекте и с женой купил на Валдае старый дом, трактор, завёл большое хозяйство. Сажает 50 гектаров картошки. Правда, из-за мафии на закупочном рынке, бывало, не мог её сбыть нормально и за бесценок развозил по детским домам и детсадам.

– А по материнской линии до какого года предков установили? – продолжаю расспрашивать.

– По линии Кузнецовых – до 1550 года, там упоминается Симеон. Исследовать эту ветвь было проще, потому что это священнический род, – биографии сохранились в храмовых клировых ведомостях. Служили они почти во всех церквях Никольского уезда, которых было тогда 32. Некоторые оказались и за пределами уезда, как, например, протоиерей Иван Гаврилович Кузнецов. Закончив Московскую Духовную академию, он преподавал в Вологодской семинарии, был настоятелем главного в Вологде Всеградского храма, а когда в 1864 году появились «Вологодские епархиальные ведомости», стал первым их редактором. Это замечательное издание, из которого мы до сих пор черпаем знания о жизни на Вологодчине, он редактировал 19 лет.

Его родной брат – протоиерей Ипполит Гаврилович – был моим прадедушкой. Он служил сельским священником в Сараево, отсюда в 45 километрах. В книге «Никольская старина» о нём рассказывается: «…Благодарные сараевцы свято чтут память этого самобытного человека. Отмечая 130-летие школы, сараевские школьники провели интересную инсценировку "На урок к Ипполиту". В те далёкие времена неимоверными усилиями неугомонного пастыря Ипполита Кузнецова был заложен немеркнущий очаг культуры и образованности на берегах Кичменги. Не сотни, а, скорее, тысячи человеческих душ оказались под благодатным воздействием этого очага – носителя высокой культуры, глубокой образованности и удивительной нравственности». Он был священником Троицкой церкви в Сараево 36 лет и умер в 1882 году от воспаления лёгких – простудился, когда ходил пешком в далёкую деревню соборовать умиравшего прихожанина.

А сын его и мой дед – протоиерей Симон – служил 40 лет в Шонге, что в трёх километрах от Наволока. Священническую династию продолжил также протоиерей Киприан, который был настоятелем храма в Нижнем Енангске. Судьбы других детей Ипполита Гавриловича по-разному сложились. Александр служил судьёй, Иван стал военным врачом, участвовал в русско-турецкой войне. Обе дочери вышли замуж за священнослужителей: Анна – за о. Дмитрия Остроумова, а Ольга – за о. Иоанна Гвоздева.

Недавно в Никольске был юбилей музея, я ездил туда на конференцию с докладом о протоиерее Иоанне Гвоздеве, а потом ещё фильм сделал. Его судьба – это энциклопедия русской жизни. Более 20 лет отец Иоанн служил в сельском храме, в Сараево, и только потом, с 1902 года, стал настоятелем Сретенского собора в Никольске – как видите, в ту пору всего добивались трудами праведными. Дважды его от Вологодской губернии избирали в Государственную Думу, где он создал два закона об образовании. Всё денежное депутатское содержание священник перечислял инвалидам и участникам русско-японской войны, хотя его семья жила довольно скромно.

После революции семью протоиерея Иоанна выгнали из дома, они жили в бане в деревне под Никольском. Когда священник умер, то власти запретили его – Почётного гражданина города Никольска! – хоронить на городском кладбище. Пришлось похоронить за оградой. Утром следующего дня пришли комсомольцы и вырвали крест, а могилу сровняли с землёй. У вдовы Ольги Ипполитовны практически всё отобрали, даже туфли сняли, и она босиком пошла в Устюг. Детей она растила уже одна. Дочь её, Раиса Ивановна Ширунова, стала заслуженным учителем Российской Федерации, награждена двумя орденами. А дочь Соня в Ленинграде была научным сотрудником Лесотехнической академии.

Владимир Анатольевич достал папку с фотографиями, стал их перебирать:

– Схожие судьбы... Священник Сергий Богданов, расстреляли его. Это его внуки, они в Мезени живут. А вот протоиерей Авраамий Петропавловский, близкий мой родственник – через Ольгу, родную сестру моей мамы. Его, как и брата, отца Петра Петропавловского, последнего священника в Кичменгском Городке, арестовал НКВД. Отправили на Беломорканал, где за хорошую работу его бригады получил досрочное освобождение. Устроился он учителем в школе, мог бы спокойно жить, но спустя время, верный долгу, вновь стал служить в храме. После второго ареста отца Авраамия расстреляли, оставив семерых детей сиротами. Сын его Иван до Берлина дошёл, был офицером. Вот его фото в Германии...

– О священниках, которые были в вашем роду, вам в детстве не рассказывали? Всё-таки опасно.

– О своём отце, протоиерее Симоне, мама всегда вспоминала. Иногда и старички на улице останавливали: «Ты по обличию похож, не сын ли Александры Симоновны?» «Да», – отвечал. «Похож-то, похож... Ой, дедушка золотой у тебя был, батюшка-то, отец Симон». Его до сих пор в Шонге помнят: был, дескать, такой священник – сам пахал, обходил на праздники каждый дом, и матушка его хорошая была, учила детишек.

Конечно, о православии рассказывать тогда было страшно. У нас ведь 15 родственников-священников расстреляли, в том числе всех мужей сестёр мамы. И сама она без мужа осталась, его же тоже расстреляли. И поэтому нас берегла, воспитывала, чтобы мы росли патриотами советской страны.

– При вас она молилась?

– Нет. Только перед смертью мамы, когда ей было 90 лет, я узнал, что она помнит молитвы и церковные песнопения. Когда мама ещё девочкой в Никольской гимназии училась, регент храма доверял ей руководить хором во время служб. Она отличалась хорошим слухом, вот её гитара сохранилась. Она ведь руководила оркестром, дома с учителями играла и пела по нотам «Не искушай меня без нужды» Глинки, другие романсы.

Обычно, когда человек уходит на пенсию, о нём забывают. А в 1997 году решили отметить мамин 100-летний юбилей, хотя её уже на свете не было. И новые учителя в школе, весь Городок в этом участвовал. Потом прошло десять лет – и школа отметила уже 110 лет своей учительницы. Душевный получился вечер, учитель Рыбин написал песню «Сельская учительница» и там впервые исполнил. Я эти торжества снял на видео и сделал фильм о маме. Даже не ожидал, что фильм многим понадобится – сделал около 40 копий. Тут, наверное, ещё потому особый к ней интерес – мама ведь первый Почётный гражданин Кичменгского Городка. Такая династия у нас получилась!

Заметив на стене диплом за первое место на межрайонном конкурсе видеофильмов в честь 65-летия Победы в Великой Отечественной войне, прошу показать фильм. Но хозяйка дома смеётся: «Хватит, хватит, чай стынет! Уже два раза подогревала». Ветеран моментально находит выход: «А мы во время ужина посмотрим».

На экране идут титры: «Наш 10-й ушёл на войну...», звучит музыка: «Вставай, страна огромная». Закадровый голос Владимира Анатольевича: «Перед уходом в армию я сфотографировал наш десятый класс... Теперь нас осталось только трое. И я расскажу о каждом из нас».

Отвлекаюсь на тарелку, куда хозяйка подложила рыжики в сметане, и вновь переключаюсь на экран:

«С тяжёлыми боями в условиях Крайнего Севера мы продвигались вперёд. Много лет спустя я узнал, что в зенитной батарее нашей дивизии воевала моя двоюродная сестра, сержант Наволоцкая Маргарита...»

– Она в прошлом году умерла, – поясняет Владимир Анатольевич. – Тогда, во время войны, я даже не знал о её существовании. В 37-м году, когда отца забрали, прекратилась вся переписка с многочисленными нашими родственниками. Все семьи репрессированных боялись друг друга подставить, не общались. Только потом, занимаясь родословной, по архивным данным смог на родственников выйти. Остались ещё те, о ком вообще ничего не знаю. Помню, мама рассказывала, что ездила в какое-то село под Сыктывкар к тётушке. А как её зовут, я не записал. Жаль. Вы ведь из Сыктывкара? Может, кто-то бы откликнулся...

А сегодня, кстати, поздравлял с днём рождения родственницу Татьяну Александровну Тернавскую, внучку протоиерея Иоанна Гвоздева. Она родилась в ГУЛАГе, когда мать была в заключении. Но что показательно: живя за 101-м километром, сумела заочно закончить архитектурный институт в Москве. Затем уехала в Сибирь и стала знаменитым строителем гидроэлектростанций, у неё много орденов. Дети тоже строители, в Москве живут.

– А вот этот парень – мой двоюродный брат Леонид Наволоцкий, – отвлёкся на фильм Владимир Анатольевич. – Он за рычагами танка дошёл до самого Берлина и жив по сей день. А это Юрий Лёвких, мы с ним за одной партой сидели. После войны он стал известным журналистом-международником. Тоже жив и здоров.

– Вы много видеофильмов сняли? – спрашиваю после ужина хозяина.

– Около семидесяти. Если хотите, диски покажу.

Перебираю стопки компакт-дисков. Все в красивых цветных обложках, напечатанных по дизайну самого автора – 84-летнего ветерана. Одна из обложек показалась необычной. Спрашиваю:

– А кто это с ружьём?

– Следопыт-охотник Александр Павлович Токаревский, медвежатник. Хороший фильм с ним получился, про нашу местную охоту.

– А сами как, в лес ходите?

– Охотник, охотник! – смеётся супруга ветерана. – Тоже медвежатник.

– Только раз медведя взял, несколько лет назад. Я-то больше на глухарей ходок. Да ладно, я же не про себя снимаю... Вот взгляните: «Сказание о Маклаковой Екатерине Алексеевне». Это фильм о простой 80-летней крестьянке, сделан в 2007-м. Или вот воспоминания Лидии Павловны Лыковой. Это тоже наша крестьянка, из деревни Шестаково, которая 19 лет была заместителем Председателя Совета Министров РСФСР, четыре Ордена Ленина у неё. Сейчас ей 97 лет, живёт в Москве. В прошлом году мы с женой были у неё дома и сняли на видео рассказ о её судьбе, о войне – в то время она была вторым секретарём обкома в Вологде. И, представляете, эта женщина, которой под 100 лет, так складно говорила, и память у неё потрясающая! Когда праздновали её 95-летний юбилей, то в наше Вологодское землячество в Москве много гостей пришло, в том числе бывший Председатель Совета Министров Воротников. После того как фильм мы закончили, она посмотрела и сразу озаботилась: «Ой, мне надо шесть копий – Лужкову, Воротникову...»

– Вся его пенсия уходит на фильмы да тиражирование, – замечает супруга.

– Да уж не вся, – не соглашается ветеран. – Зато история сохранится... Вот, например, воспоминания учительницы Александры Лукиничны Квашниной. Посмотрите, какие лица, а?

На обложке диска – бородатый крестьянин с иконописным ликом и женщина в платочке, как-то особенно, по-русски, пригожая.

– Её родители. Их раскулачили, послали в лес, и они там умерли. А вот я снимал 500-летний юбилей Городка. Есть и репортажные фильмы с историческими отступлениями: «Открытие памятника адмиралу Кузнецову в Великом Устюге», «60 лет Победы. Торжества в Вологде». Есть и лирические, например «Вологодчина, любовь моя». Из той же серии сделал на DVD «Урок поэзии и музыки в 3 классе. Родина всегда прекрасна: летом, осенью и зимой». Есть ещё фильмы, как я провожу Уроки мужества в 9 и 10 классах. Жена снимала, а я монтировал. В основном о войне рассказывал, так что память останется.

– Вам ведь часто доводится со школьниками встречаться? – спрашиваю ветерана. – Что нынешние дети о войне спрашивают?

– Разные вопросы. Иногда смешно получается. В одной московской школе девочка, расфуфыренная такая, хорошо одетая, спрашивает: «Вот вы говорите, что страшный голод был во время войны. Я тоже знаю, что такое голод. Позавчера голодала целый день! Решила похудеть, и это было очень-очень тяжело!»

Ветеран добродушно смеётся и продолжает:

– Рассказал им всё, как было. Мама работала учительницей, и, кроме 200 граммов, полагающейся пайки хлеба, зимой собирали сено и варили суп. Даже спичек всю войну не видели. Каждое утро, чтобы растопить печку, мама долго высекала искру кресалом. И вот вспоминаю об этом, тут один школьник руку тянет, спрашивает: «А почему вы в магазин не пошли? Купили бы там газовую зажигалку».

Эх, как село тогда только выжило! Всё для фронта, всё для Победы... Однажды в амбаре нашёл я хомут, порубил топором на кусочки, и мы, мама и трое детей, сварили из хомута суп. До сих пор помню вкус и запах лошадиного пота.

И вот как этот мой рассказ на школьников подействовал... Однажды идём мы с женой мимо школы, и вдруг трое парней высокого роста нас останавливают. Галина даже испугалась. «Здравствуйте, – один говорит. – Вы в школе у нас будете?» А это перед 9 маем было. «Да, – отвечаю, – придём». «А то вы в прошлом году рассказывали, как из уздечки суп варили, нас это тронуло, прямо в сердце!»

Ветеран смеётся:

– Объясняю ему, что не из уздечки, а из хомута! Да ладно, не это главное... Конечно, хорошо бы детям не только рассказывать, но и показывать. Считаю, школьные музеи – великое дело. Счастлив, что в одной из московских школ, № 1167, помог основать музей «Медицинская служба в годы Великой Отечественной войны» и был его куратором. В конкурсе молодых музеев Москвы он занял третье место. Вроде что тут покажешь по медицине... Подарил им свою санитарную сумку, с которой на фронте был. Подарил все свои книжки фронтовые, издания военных лет, разные памятки, перевязочную косынку 1938 года выпуска. Ещё где-то они раздобыли патефон военной поры с пластинками, которые и сейчас можно слушать. Переписываясь с ветеранами, нашли девять малоизвестных песен о военных медицинских сёстрах, сочинённых солдатами и офицерами, лечившимися в госпиталях. Ну, молодцы ребята! В их музее большой такой транспарант: «Врачам, санитарам, медсёстрам посвящается...», а во дворе школы сделали памятную стелу – тем, кто спасал жизни на войне.

– А вот этот диск – «Родина» – тоже лирический фильм? – возвращаюсь я к прежней теме, рассматривая стопку DVD.

– Это я для Юрия Николаевича Балуевского сделал, когда ещё он был начальником Генерального штаба, – фильм о деревне Расаулинской, откуда его род происходит. Помог ему составить и родословную, целая книжка получилась, которую напечатали в «Воениздате».

– Наверное, и другим так вот помогали?

– Да, в итоге вышла книга родословий жителей деревень и сёл Кичменго-Городецкого района: Морозовых, Федулиных, Петропавловских, Глубоковских, Коптяевых, Булановых, Бызовых и других – всего 21 фамилия.

Пока занимался родословными, попутно набирался материал для других книг. Это и история политических репрессий в Кичменго-Городецком районе. И «Храмы Никольского уезда Вологодской епархии». Три тома её уже написаны и подготовлены к печати. Народ уже названия порушенных церквей забыл, вот теперь книга и напомнит.

Но больше всего времени я отдал «Родословной Наволоцких-Кузнецовых». Так назвал свою главную книгу. В домашних условиях напечатал и переплёл 36 экземпляров и разослал родственникам и знакомым. Больше не смог, дорого. И знаете, был неожиданный эффект. Кто-то у родственников эти книги увидел – и пошла молва, стали просить её у меня совершенно незнакомые люди. А сейчас я написал новую книгу, пятое издание, – она толще прежней в два раза. Пока что выпустил её тиражом 1 штука. В конце её указаны сотни источников, даже самому не верится, как такое одолел.

Разговор наш ещё долго продолжался. Как потом выяснилось, такова судьба всех гостей этого дома – зашёл на полчасика, а они растягиваются на несколько часов. Ведь столько здесь интересного! Есть даже колокол с монограммой: «Степан Степанович Наволоцкий, Кичменгский Городок». Принадлежал он деду хозяина, который жил довольно бедно: на восьмерых детей одна лошадь и одна корова. Но на своей лошади по русским просторам он с весёлым звоном ездил – к дуге, кроме этого колокола, ещё не один десяток колокольцев подвешивал. На прощание хозяин дома позволил позвонить... В диктофоне остался чистый небесный звук.

С той нашей встречи прошло более двух лет. Найдя адрес, пытаюсь связаться с ветераном, которому скоро исполнится 87 лет, по Скайпу. Если кто не знает – это такой видеотелефон в Интернете, который даёт возможность и слышать, и видеть друг друга. Наконец на мониторе появляется лицо Владимира Анатольевича. Совершенно не изменился! Судя по знакомой обстановке за его спиной, он сидит перед своим компьютером не в Москве, а в родовом кичменго-городецком доме. Объясняет, что линия была занята, поскольку только что разговаривал со своим издателем в Москве.

Расспрашиваю о здоровье, о сломанной три года назад ноге. К сожалению, до сих пор побаливает. За прошедшее время разное произошло. Ушёл из жизни ветеран войны Юрий Лёвких, с которым Владимир Анатольевич за одной партой сидел. Но продолжают здравствовать ветеран-танкист Леонид Наволоцкий и Лидия Павловна Лыкова, бывшая зампредседателя Совмина, которой 23 марта исполнится 100 лет.

Туристический городок в родовой деревне Наволок продолжает строиться, там уже есть два дома. Но личные средства закончились, работа застопорилась, и, как говорит Владимир Анатольевич, «хорошо бы появились энтузиасты-инвесторы для нужного дела».

Сам он совсем недавно получил из московской типографии свою главную книгу – о родословии Наволоцких-Кузнецовых. Разослал её во все библиотеки Вологодской области, а также в школы и сельские светы Кичменго-Городецкого района. Получил благодарные отзывы, в том числе от архиепископа Вологодского и Великоустюжского Максимилиана: «Это прекрасный плод многолетнего кропотливого и упорного Вашего труда. Такой труд мог взять на плечи только человек, горячо любящий свою Родину, свой народ и желающий передать эту любовь молодому поколению». Но работа над родословной продолжается. С помощью автора нашей газеты А. Г. Малыхиной ветеран установил имя своей тётушки, к которой под Сыктывкар ездила его мама в 20-е годы: Анна Петровна. Она была замужем за настоятелем Христорождественской церкви села Коквицы Ильёй Алексеевичем Поповым. Как и другие родственники-священники, в 37-м он был расстрелян (в 1997 году «Вера» упоминала его в списке «Хотелось бы всех поимённо назвать»). Владимир Анатольевич обращается с просьбой к читателям газеты: «Если кто знает, пожалуйста, сообщите о судьбе сыновей священника – Владимира, Николая, Алексея и Леонида».

Интересуюсь у ветерана, как продвигаются дела с канонизацией его дедушки – пострадавшего за Христа протоиерея Симона Кузнецова.

Надо сказать, в Шонге, где отец Симон служил 40 лет до самой революции и где в 1908 году открыл каменную Никольскую церковь, богоборческая власть разрушила храм до основания. Пять лет назад церковь там возродилась – в стенах дома, который отец Симон сам построил и в котором жил с семьёй. Сейчас там регулярно совершается литургия – служить приезжает отец Сергий, настоятель храма Александра Невского в Кичменгском Городке. Открытие этого храма поддержали все жители Шонги, организатором же была директор местной школы Нина Семёновна Дьякова.

Храм в Шонге - в доме священника Симона Кузнецова

Как понял из рассказа Владимира Анатольевича, всё это замечательные люди. Поразил один эпизод. Когда ветеран сломал ногу, к нему пришла Нина Семёновна, её сестра учительница, а также её сын и брат, который потерял зрение в автомобильной катастрофе. Они несколько часов пели песни, чтобы морально поддержать больного. Брат Нины Семёновны играл на баяне – он хоть и ослеп, но мастерство своё не утратил, в школе в Череповце ведёт музыкальный кружок. Такие вот нравы в русской глубинке – простой, открытый добру народ. И все они ждут, когда небесного заступника их села прославят в лике священномучеников...

– Документы для канонизации уже давно подготовлены, – сообщает Владимир Анатольевич. – Их рассмотрели в Вологодской епархии и направили в Москву. И что-то там застопорилось. Хотя какие могут быть сомнения? Оценку праведной его жизни дал сам народ, который до сих пор поминает его добрым словом. Единственное, мне не удалось найти документы, удостоверяющие его мученическую смерть. По некоторым свидетельствам, старый священник после 100-километрового пешего этапа упал на землю где-то перед Великим Устюгом и его то ли закололи штыком, то ли убили прикладом. Возможно, он тогда выжил и умер в заточении позже. Областная прокуратура дала ответ, что сведениями о его судьбе не располагает. И откуда у них могут быть сведения? Людей хватали по спискам, следствия не велось – и убитых на этапе просто списывали со счётов.

Старый ветеран надеется, что успеет на своём веку увидеть образ святого Симона. Письменная память о предках, составлению которой он отдал много лет, конечно, великое дело. Но сколь важнее – молитвенная память.

Дай Бог здоровья Владимиру Анатольевичу – чтобы продлился век Почётного гражданина Городка, настоящего русского человека.