У СТУДЁНОГО МОРЯ...

В начале весны на Зимнем берегу Белого моря в рыбачьих селеньях совершились Божественные литургии, которые не служились там примерно с 1918 года. В эти отдалённые поморские сёла священник Алексей Жаровов, настоятель Свято-Богоявленского собора города Мезени, добирался на самолёте и на снегоходе.

– В нынешнюю миссионерскую поездку я собирался уже много лет, – рассказал нашему корреспонденту отец Алексей. – Приход наш небогатый, много забот по восстановлению храма в самой Мезени, вот и откладывал. Когда у меня появился евхаристический набор для богослужений в полевых условиях, то первым делом поехал в Каменку, а потом в другие ближние сёла. В нынешнем году благодаря помощи сайта «Какпомочь.ру» и фонда Святителя Алексия появились средства для дальней поездки.

– Вы отправились в одиночку?

– Со своим братом, который помогает мне на приходе. Поначалу мы с ним поехали в Архангельск. Раз в неделю из Архангельска летает Ан-2, который поочерёдно садится во всех рыбачьих сёлах на побережье. А сухопутной дороги туда нет, там ведь тундра.

Вылетать должны были 5 марта. С утра стоял густой туман, погода нелётная, но, помолясь, всё же отправились в аэропорт. Рейс каким-то чудом не отменили. Когда подлетели к деревне Ручьи, то уже стояла солнечная погода. Сверху открылся потрясающий вид: белая, искрящаяся на солнце земля, которая вдруг обрывается; и далее за горизонт тянется свинцовое море. А на границе земли и моря – едва видные, заваленные снегом, домишки. Даже не верится, что люди здесь могут выжить.

– Вас встречали?

– Накануне пропала телефонная связь, поэтому в администрации деревни не знали точно, будем ли мы с этим рейсом. Но всё равно встретили. Только мы вышли из самолёта, прошли по деревне – и началась пурга, ни зги не видать. Так что погода позволила нам перемещаться из одного пункта в другой, но пройтись по округе, осмотреться редко удавалось в эту поездку.

– Ручьи – большая деревня?

– Жителей примерно 150. Занимаются рыбной ловлей, охотой, сбором ягод и грибов. Прежде, когда в Ручьях находилась пограничная застава, было больше народа. В начале 2000-х её вывели, а сейчас собираются вернуть, но не могут пока найти дом для пограничников.

По местным меркам Ручьи – селение не столь древнее. Официально считается, что первый крестьянин здесь поселился в 1733 году, приехав из поморского села Золотица. Хотя если быть совсем уж точным, то это место было и прежде обитаемо – здесь жил монах Исайя.

Из какого монастыря преподобный Исайя пришёл на этот пустынный берег, до сих пор не ясно. В Архангельском патерике архимандрит Никодим (Кононов) предполагал, что он с Соловков. А по сведениям монахини Евфимии (Пащенко), которая составила Новый Архангельский патерик, он пришёл из Николо-Корельского монастыря. Вкратце там история такая.

На Зимнем берегу в селе Золотица инок Исайя появился в 1615 году. Одного из крестьян он попросил довести до речки Ручьи, где «в расстоянии версты от моря лежал прославленный Богом человек, неизвестный по имени». Мощи этого человека, умершего в давние времена, были нетленны. Местные старожилы помнили, что он приплыл откуда-то из-за моря на небольшом судне вместе с наёмным работником. Тот убил и ограбил своего нанимателя и скрылся. А над местом погребения из плавника – выброшенного на берег леса – было устроено нечто вроде хижины.

И вот Исайя пришёл сюда для подвигов молитвы. Была поздняя осень, келью построить он не успел, и, как пишут в Патерике, «суровую северную зиму на берегу Белого моря преподобный Исайя провёл в вырытой им глубокой яме-землянке, занесённой снегом». Через год преподобный построил и келью, и деревянную часовню над мощами неизвестного страстотерпца. В этой часовне впоследствии и сам упокоился.

– А кем был тот страстотерпец, так и не выяснилось?

– Как пишут в Патерике, в 1665 году имя этого человека было явлено священнику Симеону, настоятелю Рождественской церкви Зимнезолотницкой волости. Священник болел, и во сне явился ему «муж в светлом образе» и сказал, что «в Ручьях почивают Исайя и с ним другой лежащий, имя которому священноинок Никанор». После этого священник исцелился. Потом были и другие чудеса, связанные с преподобными. Например, по молитвам к ним рыбачий карбас пошёл к берегу против ветра и спас рыбаков. Поморы часто просили у них защиты «от бурь морских» и помощи в промыслах. Позже, в 1678 году, мощи Ручьевских чудотворцев были перенесены в Антониево-Сийский монастырь и положены справа от раки самого Антония Сийского. Уже в 2000-е годы из монастыря в деревню Ручьи приезжал игумен Варсонофий (Чугунов) – для освящения креста во имя преподобных Исайи и Никанора. Литургию, впрочем, он не служил, был только молебен. Я, к сожалению, у креста побывать не успел. Он стоит на кладбище, занесённом снегом. Нужно было дорогу туда откапывать.

– А вы литургию в каком помещении служили? Храма же в деревне нет…

– Служил в Доме культуры, там и желающих крестил. А храм в Ручьях был Никольский. В конце 80-х, как утверждают местные, он находился ещё в приличном состоянии. На верху колокольни работники рыболовецкого колхоза установили мигалку, и храм выполнял роль маяка. Рассказывают, что он многих выручал – тех, кого ночь застигала в море. Эта деревянная церковь была сравнительно новой – на средства петербургского купца Епифанова её построили в 1902 году. Был при ней и постоянный священник. До сих пор помнят об отце Александре Спирове, который одновременно исполнял должность связиста-телефониста – в 1915 году установил первый телефон в доме, где снимал жильё.

Сейчас от Никольского храма и следа не осталось. На его месте только памятный крест с иконкой Спасителя стоит. Рядом часовню строят, но что-то мужики её завершить не могут. Как понял, не хотят бесплатно работать. Хотя их предки всё делали по доброй воле и по вере. Так, в старину в Ручьях была построена часовня преподобным Исайе и Никанору Ручьевским. И точно так же, по своей инициативе, местный крестьянин Юрьев в 1901 году поставил часовню в лесу в семи километрах от деревни – в память о праведном Прокопии.

– Община в деревне Ручьи есть?

– К сожалению, нет. Даже старообрядческой. Но народ очень хороший, традиционно православный. И молодёжь, как мне показалось, неиспорченная – беседовал с ребятами в школе, подарил им книги духовного содержания.

Позже, позвонив в село Койда, мы предупредили о своём приезде и отправились туда. Один из местных взялся довезти на снегоходе. Поскольку двое пассажиров на сиденье не помещались, то к «Бурану» прицепили сани. Ехать в них было необычно – сидишь, как в тазике, за края держишься, и всё время подбрасывает.

– Дорога плохая?

– Дороги там вообще нет. Бесконечное белое поле с воткнутыми в снег вешками – по ним и ехали по «буранному» следу. Путь лежал на север вдоль морского побережья мимо рыбацких деревень Вайзица, Мегра и Майда. А дальше людей уже нет. Только на самой оконечности полуострова, на мысу Воронов, при маяке, кажется, кто-то живёт. Недалеко от этого мыса, уже на берегу Мезенской губы, и стоит село Койда. 90 километров до него мы преодолели за четыре часа. Погода была ветреная, дуло прямо в лицо, поэтому слегка замёрзли.

В Койде нас встретили очень радушно, хотя о приезде миссионеров только накануне узнали. Глава администрации определил на постой в местную гостиницу, в которой имеется только одна небольшая комната. Отдохнули, познакомились с селом. Оно довольно большое, примерно 600 жителей. Есть сельскохозяйственная ферма, до сих пор работает крупный рыболовецкий колхоз – рыбу добывают и на траулерах в море, и в реках.

Православной общины там тоже нет, но есть небольшая старообрядческая общинка из нескольких бабушек-начётчиц. Общаться с «чужими» они опасаются, потому что не так давно у них иконы украли, теперь к приезжим с подозрением относятся. Но всё же мы побеседовали, и они мне часовню показали.

– Часовня старообрядческая?

– Туда все ходят. Выше по реке Койде, в устье которой село стоит, в старину было несколько старообрядческих скитов, поэтому к староверию здесь уважительно относятся. Но многие крещены у нас, хоть и невоцерковлены. Например, глава поселения и председатель колхоза – с ними я много общался – вполне православные люди. Они показали мне Никольский храм, который стоит в селе без куполов. При советской власти там находился колхозный склад, а сейчас пустует. Храм 1851 года постройки, но, к моему удивлению, оказался в неплохом состоянии. Надо только застеклить окна, которые большей частью заколочены, подремонтировать кровлю, купола поставить – и всё. Но вот не могут жители организоваться, не знают, с чего начать.

Пока же попросили меня освятить ремонтные мастерские рыболовецкого колхоза, что я и сделал. Как убедился, Койда по местным меркам довольно богатое село. Но со строительством у них и вправду проблемы – лес далеко возить, он же близ села не растёт, совершенно голый берег. Раньше лес по Кулою сплавляли и как-то по морю в Койду доставляли, а сейчас завозят на вездеходах по сухопутью зимой, но это дорого для них получается. Даже с дровами бывают проблемы. В январе нынешнего года на сайте телепередачи «Человек и закон» публиковали «Крик о помощи от жителей села Койда» – мол, пенсионеры замерзают, потому что участок для рубки дров выделили в труднодоступном месте, в 30-40 километрах от села. Так что с древесиной там и вправду проблема.

В Койде мы пробыли двое суток. Как и в Ручьях, встречался я с детьми в школе, раздавал духовную литературу. Литургию служил в Доме культуры, принимал исповеди, причащал.

– О чём на проповеди говорили?

– Азы объяснял – что такое исповедь, причастие. Попытался народ призвать: «Если вы христиане, то надо объединиться, храм восстановить».

В целом народ здесь традиционно богомольный был. Это видно по множеству обетных и памятных крестов на берегу моря. Ставили их не только в старину, но и в сравнительно недавнее время. Вот, например, история трёх крестов, что стоят там рядышком. Если посмотреть на фотографию, то слева – это безымянный крест. Кто и почему его установил в 1910 году, уже не помнят. А тот, что в центре, появился уже в советское время.

Там как получилось. В ноябре 1945 года из Койды в Мурманск вышло промысловое судно «Каганович» и исчезло во время шторма, забрав на дно морское 14 жителей Койды, в том числе одну женщину. Как потом установили, трагедия случилась 1 декабря уже в Баренцевом море, у Кольского полуострова, напротив устья реки Восточная Лица. Прошло время, наступил 1952 год – и на койденский берег море выбросило бортовую доску с надписью: «Каганович». Народ был поражён. Семь лет ветры и течения кружили эту весточку и, наконец, доставили от мурманского берега прямо к самому селу, чьи жители утонули. Правление колхоза «Освобождение» по этому поводу решило возвести памятник погибшим землякам, но их начинание закончилось тем, что установили памятный крест, как исстари принято.

Третий крест тоже поставили в советское время, где-то на рубеже 50–60-х годов. Его изготовил местный житель Малыгин – в память о своём отце, боцмане судна «Иван Златоуст», затонувшего перед революцией в Мезенской губе.

Прежде рядом с этими крестами была дорожная часовня, в которой рыбаки и зверобои ставили свечи перед уходом в море. Потом случился пожар, часовня сгорела и на её месте установили два креста. Кстати, таких дорожных часовен в Койде было три, одна из них, за рекой, говорят, сохранилась до сих пор, и по праздникам там кто молится, а кто просто поминальные свечки ставит. За недостатком времени побывать там мне не удалось.

– Новые кресты появляются на койденском берегу?

– В 1996 году в День рыбака койденцы поставили большой крест в память о Василии Дорофеевиче Ломоносове – отце знаменитого русского учёного. Знаете, наверное, эту историю... Весной 1741 года Михайло Ломоносов, будучи в Москве, увидел во сне, что его родителя буря вынесла на необитаемый островок. Во сне он узнал это место – в детстве вместе с отцом проплывал мимо него, близ большого острова Моржовец. В июне учёный приехал в Петербург и, обеспокоенный, сразу же обратился к знакомым архангелогородским артельщикам: знают ли они что про отца. И те сообщили, что Василий Дорофеевич ранней весной ушёл на промысел и не вернулся. Тогда Ломоносов подробно описал местоположение островка и попросил поискать его отца. И действительно, там обнаружили тело морехода и похоронили. Вот в память об этом и поставили крест – на высоком койденском берегу, как раз напротив острова Моржовец.

– Койденские люди отличаются от мезенских?

– В каждой деревне свои особенности. В Койде, как мне показалось, люди суровые и конкретные в общении. Много они не говорят, но если нужно что-то сделать, то делают без лишних слов. Настоящие поморы.

– В планах есть ещё дальние поездки?

– Собираюсь поехать в село Долгощелье и деревню Сояна. В Долгощелье община уже создаётся – проведено первое организационное собрание, оформляются документы на регистрацию. Это тоже старинное поморское село со своей историей.