ОРИЕНТАЦИЯ

Я пишу не о той ориентации, которая сотрясает политическую жизнь Франции и других европейских стран, и не о той духовной заразе, от которой погибли древние города Содом и Гоморра. Нет, пишу я об ориентации малозаметной лично для каждого спасающегося.

Все мы, живущие на земле, – путники в пространстве и во времени. Суета, попечение о материальном, океан ненужной информации, комфорт делают человека беспечным к своему будущему. Он не только не ориентируется, что такое хорошо и что такое плохо, но даже не задумывается об этом. Живёт согласно «имею право» и «мне должны». Декларация прав человека и Конституция его в этом обнадёживают. Мне, испорченному советским воспитанием, прошлой безбожной жизнью, прожжённому гордостью, тщеславием и прочими недугами души, непросто сориентироваться в складывающихся ситуациях. Порой делаю шаг к вечной жизни и... два-три шага к вечной смерти. Да что там я, сам апостол Павел скорбел: «Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю».

Спрашиваю себя: правдив ли я, а если лжив, как могу служить Солнцу правды, кто поверит мне, кто пойдёт за мной? Только живущие во лжи. Не дай Бог. Чтобы сделать шаг к благой вечности, нужны воля, решимость, труд. «Царство Небесное силою берётся, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11, 12). А если сил не прикладывать, а жить «нормально», никому «не делать зла» – это уже шагать назад. Бог даёт силы преодолевать любые препятствия к жизни вечной. Без Него эти препятствия непреодолимы, и все попытки обойти их непременно заведут в лабиринт, из которого самому не выбраться.

Заходит моя дорогая келейница монахиня Мария – и с порога: «Батюшка, как я устала от нашей братии! Давай на твою пенсию снимем квартиру в городе, а на мою как-нибудь прокормимся. Станем оттуда ездить в храм молиться – ты уже в годах, тебе отдыхать надо». Но не хочется мне пока в тёплую тихую квартиру. Отвечаю: «Потерпи, матушка, ещё не время». Заезжает знакомый священник. Говорит: «Знаешь, отец Игнатий, трудно мне жить на Севере. Кислорода не хватает. Может, от этого и сердце постоянно щемит. Может, и тебе пора уже перебраться в среднюю полосу. Владыка отпустит, давай подыщу тебе епархию». Отшучиваюсь: «Не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна. Родился в Прокавичбоже, похороните в Визябоже».

На самом деле, и матушка, и батюшка – каждый по-своему – мне добра желают. Они хотят поместить меня в пенал и обложить ваткой, чтобы мне было мягко и удобно. Ориентируюсь. Слава Богу, мне и здесь хорошо. У меня прекрасная келья, толстое мягкое шерстяное одеяло, подаренное прихожанкой Ниной Андреевной с сёстрами, а главное – здесь моё деланье. Здесь я нужен, и Господь даёт знать, что я на своём месте.

Чаёвничаем с Виктором. Мы – друзья. Он мой ровесник, сориентировался к Богу два года назад. В нём советская закалка. Он был приучен делать дела, но за ними не видеть людей. И, соответственно, жил в дефиците любви. Так что ему лучше было быть одному, чем с людьми, но это отшельничество не ради Бога и молитвы за род человеческий. За последние два года вокруг него появились христиане, и ему с ними стало хорошо. Виктор направляется в сторону вечной жизни, видит наши недостатки и переживает за них. Недостатки, увы, не только хозяйственные, но и в жизни братии. Говорит: «Ну и что, батюшка? Вот сегодня из братии опять трое пьяных. И ни-ка-ко-го улучшения и исправления я не вижу». Этим Виктор хочет сказать: напрасен твой труд, отец Игнатий, – и хочет, чтобы я признал это. Но я не могу с ним согласиться.

Отвечаю: «Дорогой Виктор, я здесь, в Визябоже, с Божьей помощью продержался целых пять месяцев. За это время хуже здесь не стало, а лучше стало. Мы развели животных, сделали срочные ремонтные работы, служим в двух храмах, Блаженной Ксении Петербургской и Святителя Игнатия, епископа Кавказского. А главное, лица у братии стали человеческими. Они обрели способность улыбаться, шутить, меньше обижаются, учатся прощать, доверять человекам и Богу. Уходит насторожённость по поводу того, что их кто-то хочет “выдавить”. Стали понимать, что их труд ради Бога, себя и ближнего. Они вживаются в тело Христово. Да, к нам не только пришли, но некоторые ушли – те, кто не смог сориентироваться, ушли дальше к вечной смерти. А те, кто остался, утром и вечером молятся о богохранимой стране нашей, о духовенстве, властях и воинствах, за тех, кто ещё не сориентировался в житейском море и поражён духовными недугами: алкоголизмом, наркоманией, блудом и прочими страстями».

Пока думал над этим в минувшие дни, позвонили два человека, просят приютить на зиму. Но, к сожалению, до лета принять никого не сможем. Нет мест. Зима даёт нам шанс духовно окрепнуть, подготовиться к тёплому сезону, когда в летних домиках сможем принять всех желающих. Шучу в надежде, что эта шутка может стать пророческой: «Вот мы сейчас все братья, а хорошо бы к Пасхе были бы уже все отцы, облачены в подрясники, кожаные пояса и скуфейки, а наша обитель стала монастырём». Господи, исполни это тайное упование, а вы, дорогие читатели, помолитесь об этом.

В субботу, а особенно в воскресенье, у нас море благодати. В концертном зале по благословению владыки устроили домашний храм в честь святителя Игнатия, епископа Кавказского. Здесь могут свободно разместиться сто двадцать человек. Божественная литургия предваряется акафистом с молебном, сопровождается хорошим клиросным пением. После службы праздничная трапеза с духовным общением и песнопениями. Это тоже помогает нам ориентироваться в жизни. Наши будни уже не серые, а яркие, они – подготовка к последующему воскресению. Эта подготовка для нас очень важна. Мы соскучились по такой вот семейной, братской жизни и наслаждаемся молебнами и молитвенными правилами.