ГОСПОДНЯ МОЗАИКА

В Москве ко дню Покрова завершено строительство православного храма-памятника всем российским воинам. В нём собраны копии пяти величайших христианских святынь: Гроба Господня, Камня помазания, Гробницы Божией Матери, Голгофы и Вифлеемской звезды.

Представьте себе: прямо перед вами – византийская София. Только не в Константинополе, а в Ясенево – в одном из «спальных районов» на юго-западе Москвы. Вокруг раскрываются складни многоэтажек, по обе стороны мчатся бесконечные потоки машин, а в центре всего этого – огромнейший храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Голубые главы в позолоте взмывают на головокружительную высоту, а вместе с ними взлетаешь и ты.

Когда я пришла сюда, работы уже заканчивались. Многометровые фигуры святых на стенах храма, Христос Пантократор в самом куполе, пожалуй, так же торжественны и величественны, как создания византийских мастеров ХI–ХII веков. Удивительной красоты образы писаны не красками, а составлены из вечных, не тускнеющих камешков – мозаики. Кажется, что эти фигуры дышат, живут: Матронушка Московская, Ксения Петербургская, киевские святые князья, равноапостольные царь и царица... Сколько в это вложено труда! Сколько кусочков смальты подобрано друг к другу – не сосчитать!

Одному человеку, будь он хоть великим художником, или даже бригаде такой труд не под силу. Поэтому рядом с профессиональными мастерами мозаики, приехавшими из Волгограда, Владимира и других городов, работают добровольные помощники. Например, Татьяна Гейдер, преподаватель математической спецшколы. Она никогда мозаикой не занималась, но научилась выкладывать прекрасное золотое шитьё на одеждах. Это её, так сказать, специализация. Вместе с двумя взрослыми сыновьями она все летние каникулы провела здесь. Люди приезжали с разных уголков Москвы, даже с Октябрьского поля, откуда добираться полтора часа. И так изо дня в день. Работали и учились – учились и работали.

– А я научилась всему у Насти Денеш, – рассказывает мне Антонина Клипинина, с которой мы встретились во дворе храма. – Сама-то я технарь, после Бауманки работала в оборонной промышленности. Но Анастасия толково всё объясняла, показала. Она Суриковский институт закончила и несколько лет работала под руководством художника-мозаичиста, заслуженного художника России Александра Давыдовича Корноухова. Представляете, какая школа! Давайте покажу вам лик Христа Пантократора, который Настя на куполе выложила. Только придётся вверх по лесам забираться.

Прежде чем мы дошли до высоченных лесов, установленных в центре храма, успели зайти в самые разные закоулки, и по пути Антонина рассказывала:

– Однажды случилось так, что мне доверили выкладывать лик. Не Христа Пантократора, конечно, а одного из святых, на стене. Это ювелирная и очень ответственная работа: чуть ошибёшься – и придётся всё разбирать. Когда я выложила глаза и наметила линию носа, то почувствовала, что на меня кто-то смотрит. А смотрел великомученик Фёдор Тирон. Именно его я выкладывала. Никогда не мечтала, даже не думала, что в моей жизни будет такое счастье. Выкладывала я и великомученика Фёдора Стратилата. Это воины, которые приняли мученическую смерть за христианство. И мы надеемся, что великомученики будут нам помогать. А у меня ещё такое совпадение – несколько лет назад, как раз на Покров, родился внук Федя, которого крестили в честь великомученика Фёдора Стратилата.

– То, что сделанное вами сохранится на века, наверное, радует сердце? – с пониманием говорю Антонине.

– Да мы в бригаде, где работаем под началом Елены Вилковой, радуемся каждой детали. «Смотрите, как здорово кольчуга получилась! А как сапожок вышел!» – восклицает она. Бывали, конечно, и разочарования. Кажется, всё хорошо сделано, но отец настоятель работу не принимает. Переделываем, смотрим на результат – и понимаем: архимандрит Мелхисидек прав. У него есть такой дар – безупречный вкус. Это признают даже искусствоведы. Он помогает в выборе иконописцев, в выборе сюжетов, в выборе оформления интерьера храма и даже в принятии каких-то архитектурных решений. Слышала однажды, как они с Владимиром Ивановичем Козловым, архитектором, спорили. Архитектор видит так, а священник – иначе. Но они всегда приходят к общему пониманию.

– А что приходилось переделывать?

– Например, делали орнамент под Спаса. Рисунок был утверждён, были подобраны камни, а потом вскрылась ошибка. Эскиз мы делали на столах и не учли, что видеть образ Христа люди будут издалека. Батюшка сказал нам, что издали будет плохо смотреться, а мы не поверили. Отнесли эскиз на расстояние, смотрим: вот эту линию-контур нужно подчеркнуть, а здесь цвет бледный... И устыдились своей несмиренности. Мозаику надо делать с большим терпением и внутренним смирением. И не фантазировать. К примеру, батюшка подходит, говорит: «А это что за коленка такая? Ты смотрела образцы?» Я тут же беру альбом, смотрю: «Да, у византийских иконописцев совсем иначе». Надо учиться у духовных людей и не роптать. Вот тогда Господь поможет красоту создать.

Антонина рассказывает, а я на ходу озираюсь по сторонам – как всё благолепно! Спрашиваю:

– Вы здесь с самого начала?

– Видела, как на этом месте только котлован начинали рыть. Но уже тогда здесь церковка стояла – её из строительного вагончика оборудовали. На крыше вагончика установили маковку с крестом, повесили иконы и даже роспись сделали. На потолке изобразили оптинских старцев, поскольку мы прихожане Оптинского подворья, на стене – Распятие Христа. Входили в маленький вагончик – и Он нас словно бы обнимал. Думала, мы тут много лет будем молиться и причащаться. Не верилось, что стройка-то быстро завершится. Тогда ведь с деньгами у всех было плохо. В бухгалтерии говорили: «Как и где деньги такие найти? Откуда средства взять?» Но батюшка сказал: «Я хочу при жизни своей молиться в Покровском храме». Прошло четыре года – и собор стоит! Осталось только мозаику в верхнем храме закончить...

Мы с Антониной дошли до нижнего храма – во имя Михаила Архангела. Наблюдаем за работой молодого мастера Людмилы Карелиной. Она стоит на дне углубления в полу – в будущей крестильной купели – и переносит графические сюжеты на стенки.

– Люда у нас одна из лучших мозаичистов, – поясняет мой гид, когда мы отправились дальше. – Умеет правильно выбрать цвет, модуль камешка. Батюшка её очень ценит. Людмила долго думает, а потом вдруг раз – и всё у неё сложилось в голове. И сразу делает. Наш батюшка приходит, видит: работа Божьей милостью пошла, хотя обычно то материала нет, то ещё чего... И никогда она не повторяется, все её орнаменты не похожи друг на друга.

– Она тоже из добровольных помощников, не профессиональный мастер?

– Люда? Почему же, она мастер. Малярного дела. Правда, из маляров ей пришлось уйти – от красок и пыли появилось профессиональное заболевание, астма. И вот однажды она в паломничестве по Святой Земле увидела мозаичные иконы. Загорелась: «Я хочу делать мозаику!» Одна из паломниц, услышав её «ахи», сказала: «Приедем в Москву, и я тебя познакомлю с прекрасным мозаичистом Настей». Так и сделала. Людмила стала учиться выкладывать мозаичные иконы – и астма отступила, хотя эта работа тоже связана с вредными растворами.

Настя столько труда, столько любви отдала нам, чтобы научить всему! Она сразу увидела, кто что может. Выделила группу личников – тех, кто стал выкладывать лики, другим поручила орнаменты и всё остальное. Мы могли звонить ей в любое время, чтобы посоветоваться. Бывало, приходит с тремя детками: один на ножках, другой в коляске, а третий – на руках. Пока мы за детками поглядим, она всё посмотрит, замечания сделает, рекомендации даст: по цвету, по выкладке, по всему. С ней приходил и помогал нам Алексей Мальцев, с которым Настя работала у заслуженного художника Корноухова. Вот так, общими усилиями...

Поднимаемся в верхний храм, Антонина говорит:

– У нас здесь, наверху, в куполе уже готов Христос Пантократор. Он будет на всех нас смотреть. Мы увидим всю полноту красоты, когда леса будут убраны. А ещё на центральном куполе есть мозаика креста. Мне, как и многим, доверили в него камешек положить. Это наш как бы общий крест.

Осматриваю храм Михаила Архангела. Со всех сторон со стен смотрят святые с нимбами: Георгий Победоносец, Дмитрий Солунский, киевские князь Владимир и княгиня Ольга, равноапостольные Константин и Елена.

– Ох, сколько мы в это вложили! – вздыхает Антонина. – Особенно трудно делать складки одежды. Здесь нужно знать и строение тела, и уметь рисовать, и правильно всё видеть. Очень сложны женские фигуры со множеством предметов одежды, которые надо правильно ощутить, чтобы это было красиво и сочеталось одно с другим. Одному-то человеку сложно всё это цельно, в гармонии воспринять. Но нас, во главе с бригадиром Еленой Вилковой, много разных людей – кто-то делает лик, кто-то ножки, кто-то ручки. И если всех нас сложить, то, к удивлению, получается целое.

– Сложить как мозаику?

– Получается, что так, – улыбается Антонина. – Ведь Свыше мы, люди, тоже, наверное, выглядим как мозаика. И если рисунок красивый сложился, то Господь радуется.

С трудом и со страхом забираюсь на леса вслед за Антониной. Увидев образ Христа Пантократора, заворожённо замираю: в нём величие и любовь, недосягаемые для простого смертного. Его взгляд направлен в душу, а надо всем – крест. Он сохраняет и обнимает каждого, ступающего под сень храма, помогает сделать первые шаги, идти, не озираясь, навстречу Небу...