НА МАСЛИЧНОЙ ГОРЕ

Синее-синее небо и белый город на холме. В крепостной стене его – замурованные врата, а перед ними рассыпано по земле бесчисленное множество гробниц. Некоторые из этих каменных кубиков пусты, в других же кости человеческие ждут воскрешения не одну тысячу лет. Сверкает солнце. Молчит небо. Молчат гробы...

Этот вид на Иерусалим, открывшийся со склона Масличной горы, пытаюсь запечатлеть в памяти и душе. Здесь судьбы мира. Вот Сионская гора, на которой стоит Старый город с разрушенным Храмом. А вот, напротив неё, Масличная (Елеонская) гора, с которой Господь вознёсся на Небо и на которую, возможно, вернётся в конце времён. Когда Иисус Христос вознёсся, провожавшие Его мужи галилейские увидели двух ангелов, которые сказали им: «Что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознёсшийся от вас на небо, придёт таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо» (Деян. 1, 11). Что означает «таким же образом»? В силе и славе. Но, может, надо понимать и буквально – спустится на то же самое место? И уже оттуда сойдёт по склону в Кедронскую долину и поднимется к Старому городу, воскрешая мёртвых на Своём пути?

Возможно, именно это имели в виду строители русского Вознесенского монастыря, когда в 1907 году заложили фундамент большого соборного храма во имя Страшного Суда Господня. И, наверное, об этом же думал в 90-е годы настоятель греческой обители преп. Пелагии, когда возводил храм с необычным названием – Вознесения Господня – Второго Пришествия. Эти церкви совсем рядом: одна на вершине Елеонской горы, другая чуть ниже по склону. И обе не имеют стен – одна недостроена из-за Первой мировой войны и революции, а вторая разрушена бульдозером. От разрушенной церкви, впрочем, остался первый этаж, освящённый во имя Вознесения.

О греческом Вознесенском храме на Елеоне мало кто знает, потому что в туристических и паломнических путеводителях он почти не упоминается. Израильские гиды предпочитают обходить его стороной. И вряд ли бы наша паломническая группа попала в него, если бы не проводник Ирина, подменившая нашего штатного гида на один денёк. Она подводит нас к калитке в высокой стене, окутанной колючей проволокой, пропускает вперёд. Попадаем на ровную площадку, с которой открывается замечательный вид на Старый город. На площадке ничего нет, кроме нескольких оливковых деревьев да модели храма.

– Это памятный образ разрушенной церкви Вознесения и Второго пришествия, – показывает на модель Ирина. – Церковь была вторым этажом полуподземного храма, куда мы сейчас пройдём.

Спускаемся на нижнюю площадку, где нас встречает монахиня. Пока Ирина с ней о чём-то договаривается, глажу кошку, что сразу подбежала ко мне и начала тереться о ноги. У входа в храм цветы, кругом чистенько и как-то по-особенному уютно, как бывает в женских обителях.

Услышав, что монахиня говорит по-русски и зовут её Людмила, подхожу:

– Скажите, а в Иерусалиме много храмов, посвящённых Вознесению?

– Из православных вроде бы два, – отвечает м. Людмила. – У нас и в русском Вознесенском монастыре. Правда, есть ещё престол Вознесению в Малой Галилее – тут рядом, метрах в трёхстах от нас. Это греческий монастырь, официально он именуется в честь Мужей Галилейских, которым ангелы после Вознесения сказали: «Что вы стоите и смотрите на небо?». Но в обиходе его называют Малой Галилеей, потому что в евангельские времена там стояла гостиница для галилеян. В ней постоянно останавливались апостолы, там же Божия Матерь молилась сразу после Вознесения Господнего. Вы туда не заходили? Монастырь хоть и греческий, но в нём находится усыпальница иерусалимских патриархов...

– Матушка, вы, как понимаю, русская?

– Я с Украины. Этот монастырь давно уже дружит с Донецкой епархией – через паломников и иконописцев, которые написали несколько икон для храма. А вообще у нас интернациональный состав. Есть сёстры из Румынии, России и, конечно, из Греции.

– А как вы понимаете друг друга, если из разных стран?

– Хорошо понимаем! Пока что я с сёстрами больше по-английски общаюсь, но уже могу и по-гречески. Службу-то наш настоятель на греческом ведёт.

Паломники уже вошли в храм, и спешу присоединиться к ним. Прикладываемся к образам. Один их них, преподобной Пелагии, как раз написан донецкими иконописцами. Матушка Людмила объясняет, что их монастырь назван в честь преподобной потому, что здесь рядом находится пещера, где Пелагия в V веке подвизалась в мужском образе под именем Пелагий. До этого преподобная была большой грешницей – известной актрисой и блудницей, начальствовавшей над танцовщицами Антиохии Сирийской. Но по молитвам Эдесского епископа обратилась к спасению.

Пещера, где сорок лет провела в затворе Пелагия Елеонская и где была похоронена, издревле почитаема. Знали о ней и на Руси. В «Хожении Даниила, Русьскыя земли игумена» в начале XII века был записано: «На горе Елеонской есть глубокая пещера, близ Вознесения, на юг от него. В этой пещере стоит гроб святой Пелагии-блудницы; тут вблизи расположился столпник, муж весьма духовен...» В конце 80-х годов прошлого века вблизи пещеры поселился ещё один муж духовен – архимандрит Иоаким, приехавший из Греции. Он стал молиться в пещере над мощами преподобной. Вскоре к нему присоединился русский паломник, которого греческий архимандрит постриг в монашество с именем Поликарп.

К сожалению, сама пещера православным не принадлежит. Она оказалась на территории арабской мечети, к которой примыкает участок земли, где архимандрит Иоаким и основал монастырь преп. Пелагии.

– История этого кусочка земли, на котором находится наш монастырь, весьма сложная, – рассказывает матушка Людмила. – Вроде бы в XIX веке эти 10 гектаров с масличными деревьями поначалу купили русские, но вскоре они стали владением Иерусалимской Патриархии. И спустя время здесь стал подвизаться отец Марк, желавший построить церковь Вознесения Господня. Но турецкие власти ему запретили – из-за близости к мечети. Разрешили только домик построить, да и то с условием, что он будет ориентирован с севера на юг. Это чтобы домик в храм не превратили. Отец Марк в нём жил, молился, и была у него скорбь, что нет здесь храма Вознесения. Затем началась Первая мировая война, потом Вторая, арабо-израильский конфликт – и всё это время земля пустовала.

В 80-е годы в Иерусалим с греческого острова Хиос приехал архимандрит Иоаким (Cтрогилу). Это был опытный монах, вступивший на иноческий путь в 18 лет, прошедший послушания на Афоне. Его приняли в клир храма Гроба Господня, но батюшка говорил, что с юных пор мечтал молиться на Елеонской горе. И Патриарх Иерусалимский Диодор благословил ему строить монастырь вот на этой земле. Предстояло много работы по расчистке запущенного участка, строительству, посадке сада. При этом батюшку периодически избивали, поджигали постройки, угрожали, требуя, чтобы он отсюда ушёл. Этот арабский район – самый опасный в Иерусалиме, а у монастыря даже ограды не было. Но батюшка терпел, молился, готов был тут умереть, но не сдаться. Такая была вера и любовь ко Господу. Со временем он и ограду возвёл, и домики для паломников, и оливковый сад восстановил. И главное – начал строить храм.

Раскапывая крутой склон под нижнюю церковь, он обнаружил множество древних гробниц, засыпанных землёй. Очистив семь гробниц, батюшка поставил там иконки, зажёг лампады. Обнаружилась и небольшая пещера, в которой, возможно, отдыхал Господь. Как сказано в Евангелии, «днём Он учил в храме, а ночи, выходя, проводил на горе, называемой Елеонскою». Сейчас там тоже горят лампады, устроено место для молитвы. Разные были находки, в том числе древний крест из дерева. Его батюшка установил в алтаре нижней церкви.

Надо сказать, архимандрит Иоаким оказался в более сложном положении, чем даже его предшественник – отец Марк. Тому строить храм препятствовали мусульмане, а тут ещё и ортодоксальные евреи подключились. По их закону в Иерусалиме вообще запрещено возводить христианские церкви, а можно только ремонтировать старые. Он уговаривал чиновников, и ему кто-то сказал: ладно, строй, а там посмотрим. Но письменного разрешения не дал.

В 1991 году церковь была заложена и через год уже построена и освящена: нижний храм во имя преп. Пелагии, а верхний во имя Вознесения Господнего – Второго Пришествия. Батюшка успел в нём отслужить литургию на Вознесение. А вскоре, 23 июля 1992 года, бульдозер в присутствии полицейских проломил ограду, въехал на территорию монастыря и стал крушить храм. Порушив верхний храм, рабочие взялись за нижний. И тут случилось чудо...

Матушка Людмила подводит нас к иконостасу, показывает на потолок со следами разрушения:

– Вот здесь был первый удар ножом бульдозера. От сотрясения из горы обломков вылетела икона Господа Вседержителя и встала вертикально перед бульдозером. Это такая круглая икона «Пантократор», написанная на Афоне, которую батюшка вделал в самый купол верхнего храма. Она была погребена под обломками, но вот каким-то чудом явилась перед вандалами. И в этот же самый момент их бульдозер заглох. Рабочие пытались его починить, но двигатель никак не заводился, хотя выглядел исправным. В страхе они бросили свою технику и ушли. После такого чуда уж никто не пытался храм доламывать.

В оставшемся строении батюшка освятил ещё один престол – во имя Вознесения Господня, и церковь стала Вознесенской. Всё произошедшее отец Иоаким, конечно, тяжело переживал. Поддержкой ему были только молитвы ко Господу и участие родной мамы, Анастасии Панагопулу-Строгилу, которая приехала в Иерусалим вместе с ним. Это была умудрённая жизнью матушка – в прошлом доктор наук, известная в Греции математик и общественница, одно время бывшая губернатором острова Хиос. При этом матушка всей душой верила во Христа.

8 июля 1995 года на архимандрита Иоакима в очередной раз напали, стали зверски бить. На шум выглянула матушка Анастасия, и эти люди набросились на неё, связали в келье и задушили. Затем вернулись, чтобы докончить батюшку. Но тут на крики прибежал русский паломник Владимир. Накануне он пришёл в монастырь, постучался и попросился пожить. Убийцы не знали о нём. Владимир оказался парнем большого роста, бывшим спецназовцем, и раскидал нападавших по сторонам. Батюшка остался жив, но долго лежал в больнице, его трудно было узнать – весь чёрный от синяков.

Спустя три года после погребения мученицы Анастасии батюшка по греческому обычаю и по благословению Патриарха Диодора вскрыл могилу, чтобы помазать косточки елеем. Но мощи уже благоухали, и были они нетленными. На сохранившемся лике матушки выступили капельки миро. Увидев это, тело сразу же предали земле. Прошло семь лет – могилу снова вскрыли. И убедились, что мощи всё так же пребывают нетленными. После прославления мученицы Анастасии в лике местночтимых святых её мощи были положены в часовню... Давайте пройдём туда.

Поклонившись «Пантократору», спасшему этот храм, и приложившись к чудотворной иконе, идём в гробницу.

Нетленные мощи мученицы Анастасии лежат в раке, устеленной внутри белой тканью. Её натруженные жилистые руки прижимают к груди иконку Божией Матери, а с запястья свисают чётки, словно матушка продолжает молиться. Тело иссохло, но черты лица старицы хорошо видны. А рядом в той же часовне под спудом лежит её сын, архимандрит Иоаким. Он почил о Господе 28 мая 2009 года – в праздник Вознесения Господнего. Этот праздник переходящий, и в нынешнем году 29 мая он почти совпадает с днём памяти батюшки.

*    *    *

Паломницы наши пишут записки, которые принимаются здесь бесплатно, что удивительно в Израиле. Пожилая монахиня-гречанка раздаёт всем нашим пузырьки с освящённым маслом. Также бесплатно. Только за сорокоуст принято жертвовать – 5 долларов за имя.

– У монастыря есть ещё какие-то источники дохода? – спрашиваю матушку Людмилу.

– Живём только на пожертвования посетителей, – светло улыбается она. – Есть паломники – слава Богу. Нет – молимся. На самом деле монастырь наш бедный, потому что, знаете, многие израильские гиды не водят сюда православные группы. Люди хотят, а гид: нет, и всё.

– Почему?

– Из-за той истории с разрушением храма. Его же израильские власти разрушали, по закону, и никому не хочется ссориться с властями. Бывает так: паломническая группа всё же настоит на своём, и гид приводит её сюда. И вот рассказываешь им, стараешься мягко эту историю обрисовать, а у гида на лице такое выражение... и то, как он нервничает, передаётся мне, начинаю сбиваться, уж думаю, как бы побыстрей закруглить рассказ.

Матушка смеётся, вспоминая. А я уточняю:

– Паломники из каких стран к вам приезжают?

– Мы принимаем только православных. Это греческие, румынские группы, болгарские, реже бывают сербские. И конечно, из Белоруссии, России, Украины. Иногда зайдут туристы-католики – ну их же не выгонишь. Просто показываем им, но ничего от них не принимаем и ничего не даём. Такое у нас благословение.

– Обстановка в этом арабском районе не изменилась?

– Сейчас в монастыре безопасней стало, потому что насельников больше, есть кому на защиту встать. Иногда, конечно, возникают проблемы, но не такие, как прежде, когда постоянно угрожали, залезали на территорию.

– А власти больше не пытались закрыть храм?

– Слава Богу, оставили в покое. Но восстанавливать разрушенную верхнюю церковь не разрешают.

– Тогда, может, наверху что-то другое построить?

– Нет, на месте храма нельзя. Пусть будет просто площадка, там ангел охраняет.

Матушка крестится. Я продолжаю расспросы:

– А вы не знаете, как сложилась судьба того русского паломника, спецназовца, который спас отца Иоакима?

– Это был иконописец из Москвы Владимир Рыло. Впоследствии он принял постриг в русском Пантелеимоновом монастыре на Афоне с именем Варсонофий. Дальнейшую его судьбу не знаю.

– После той истории велось какое-нибудь следствие, нашли преступников?

– Нет, убийцы остались неизвестными. Они были в масках. Батюшка говорил, что действовали профессионалы, поскольку душили его очень «умело», если так можно выразиться, и били тоже со знанием анатомии, проявляя навык. Скорее всего, их кто-то нанял. Отцу Иоакиму перед этим не раз угрожали – и иудеи-ортодоксы приходили, и местные арабы. Иудеям не нравился христианский храм рядом с их кладбищем, говорили: «Пока ты тут молишься, наши предки ворочаются в гробах».

– А самого батюшку вы уже не застали? – спрашиваю монахиню.

– К сожалению, нет. Приехала сюда, когда здесь уже стал настоятелем игумен Ахиллеос. Он большой молитвенник и чуткий человек. В монастыре сейчас 10 сестёр из самых разных стран, и он умеет молитвенно объединить. Говорит, что Господь пришёл спасти всех, и у Него на Небесах нет деления по нациям, а монастырь – это же как бы преддверие Небес... Мы живём тут дружно, и если, дай Бог, окажемся в раю, то останемся и там все вместе.

*    *    *

Когда мы покинули гостеприимный монастырь, кошка, которая первой нас встретила и, мурлыча, тёрлась о ноги, отправилась меня проводить. Метров сто мы шли по улице вдоль высокой стены, опутанной колючей проволокой, – и мурка следом, прямо за мной. Подумалось: «Может, это знак мне, напоминание, чтобы я обязательно рассказал в газете об этом малоизвестном монастыре?» Когда мы дошли до угла, за которым глазам открылось иудейское кладбище, монастырская кошка повернула назад.

Светит солнце. Молчит небо. Молчат гробы. Их на склоне Елеонской горы видимо-невидимо. Точное число никто не знает, поскольку часть находится в земле, но говорят, что не менее 150 000 могил. Считается, что похороненные в этом месте – прямо на пути Судии – будут воскрешены и отправлены в рай автоматически, независимо от праведности умерших. Не знаю... Всё в воле Божьей. Но на примере Иисуса Христа нам показано: вознесению на Небо удостоился Тот, Кто страдал и любил.