ДОРОГА В ХЕВРОН

Какой главный праздник у русских на Святой Земле? Пожилые арабы и евреи, общавшиеся с русскими ещё во времена существования СССР, ответили бы однозначно: День Троицы. Именно на этот праздник раз в году из страны Советов прилетала официальная делегация со священниками и паломниками. Не на Пасху или Рождество, а именно на День Пресвятой Троицы.

Об этом я узнал у монаха, с которым оказался на Святой Земле в одной паломнической группе.

– А почему именно на Троицу? – спрашиваю его.

– Потому что главный храм Русской Духовной Миссии в Иерусалиме Свято-Троицкий, – просто и доходчиво объяснил он. – Паломников из СССР вообще не выпускали, но престольный праздник Миссии почему-то уважали.

Оказалось, что батюшка сам много лет проработал в Русской Духовной Миссии, был и в Хевроне, в Троицком монастыре - восстанавливал церковь Святых праотцев у Мамврийского дуба, где произошла встреча Авраама с Троицей. На паломническом автобусе мы едем как раз в Хеврон, и я начинаю расспрашивать его...

- Это у вас диктофон что ли? Записываете? - заметил он. - В Интернете будете публиковать? Тогда имени моего не называйте, я здесь как простой паломник, а имена путь Бог ведает.

Всё же разговорил его. Отвечал монах односложно, «без фантазий». Как-то паломницы спросили его про чудеса, какие он видел за годы служение на Святой Земле. Батюшка вопрос воспринял серьёзно, подумал и ответил:

– Да, было такое. Однажды мы поехали к Галилейскому озеру. И в том месте, откуда вытекает река Иордан, начали на берегу молебен водосвятный служить. Вода в реке тихо-тихо движется, и вся её поверхность усыпана опавшими листьями. Думаю: «Как же мы будем окунаться? Наверное, все в листьях обратно выйдем». А к концу молебна вижу: то ли от ветра, то ли от чего на воде образовался большой круг чистой воды, совершенно без листьев. Мы в нём и окунулись.

Рассказ священника меня не впечатлил – уж слишком обыденное какое-то чудо. Но, может, в «обыденности» и совершается великое? Ведь именно так было в Хевроне, когда праотец Авраам встретил Бога. Шли три Путника по дороге, хозяин дома пригласил Их отдохнуть... В том, что Авраам увидел в Путниках Бога, не было ничего чудесного. Если видишь реку, то понимаешь, что перед тобой река. Если видишь лес – то это лес. Если видишь Бога – то это Бог. Обычное восприятие реальности. Где же тут чудо?

Собственно, таким же «обыденным» образом и собеседник мой пришёл к Богу. Крестили его ещё в советское время, крёстного не могли найти и попросили им быть одного из работников храма. Тот подошел к делу серьёзно, стал его духовным родителем. Молодой парень много времени проводил в его семье, подружившись с братьями крёстного, иногда даже ночевал у них.

– Ну, понимаете, в той семье увидел я большую веру, и сам вместе с Богом оказался. Произошло это само собой.

По дороге в Хеврон остановились мы на обед в палестинской деревушке. Аккуратные домики из желтоватого камня, чёткая планировка – видно, что поселение возводили не абы как, а по-умному. Но арабы этот урбанизм расцветили бельём, вывешенным для сушки на плоских крышах, и оживили отпущенными на волю курицами, бродящими там-сям. Некоторое своеобразие придали обстановке и мусорные баки, выставленные перед домами прямо на главной улице.

Кафешка, впрочем, оказалась чистенькой, со вкусной едой. Батюшка о чём-то разговорился с хозяином этой арабской чайханы, а я в очередной раз подивился: кругом-то у него знакомые. И как свободно переходит с русского на арабский язык, а с арабского на английский и на иврит! Может, здесь, на Святой Земле, каждому монаху даётся дар говорения на языках, как это было с апостолами на Пятидесятницу?

– Долго языки учили? – спрашиваю.

– Специально ничего не учил, просто на слух ловил. Язык – это общение. Скажем, надо купить стройматериалы, приезжаешь в магазин – и вот начинаешь «разговаривать». Опять же иногда мы арабов в рабочие нанимали, тоже ведь надо было объясняться.

– А вам не доводилось с местными, о Боге в трёх Лицах говорить?

– А зачем? – философски ответил монах. – Мусульмане – это Луна, а христианство – Солнце. В семинарии нам говорили: учитесь у мусульман молиться, они пять раз в день молятся! Наше дело – в своей святой вере спастись. У меня на родине есть татарские сёла, так мы с ними дружно живём. Бывает так: вот православное село, вот мусульманское, а между ними село, где языческий народный праздник отмечают. И татары возмущаются: «Идите просвещайте в православие своих язычников. Почему в своих храмах сидите? Наши имамы ходят по деревням, почему ваши не ходят в народ?»

…Из невидимых громкоговорителей вдруг раздался призыв муэдзина и переливчато поплыл над плоскими крышами арабской деревушки. Мы уже закончили обед и шли к автобусу, когда священник закончил свою мысль:

– Арабов вот так напрямую, словесно, в чём-то убеждать бесполезно. Они воспринимают не слова, а поступки человека. Чем толковать им догмат о любви, лучше самому проявить её. Как минимум надо к ним относиться с уважением. Говорят, что Восток – дело тонкое. А может, всё проще? Посидел с ними, кофейку попил – и они довольны, что ты их по-человечески признал, а не прошёл мимо, нос задрав.

– К русским палестинцы хорошо относятся?

– Пожалуй, лучше, чем к другим иностранцам. Так уж исторически сложилось. В Вифлееме один старичок мне рассказывал о дореволюционных паломниках: «Да-да, помню ваших, москабиа, пешком приходили, а кто побогаче – на осликах и лошадках». Веру в других они уважают. В Вифлееме, кстати, недавно построили новенькое здание для Русского культурного центра, и заведует им русскоговорящий палестинец, чья бабушка училась в русской школе близ Вифлеема ещё до революции. И сын его тоже русскоговорящий – ездил в Россию, закончил там институт. Такая вот образовательная помощь палестинцам – это самое лучшее, что мы можем пока предложить. В Бейт-Джале, например, есть спортклуб для молодёжи, которому Русская Миссия тоже помогает. То, что делается с доброй душой, здесь очень хорошо принимают.

А путь наш продолжается. Впереди – Хеврон, один из древнейших городов мира. До XIII века до н. э. он был центром ханаанской (финикийской) культуры, местом жительства «великанов». Затем его завоевали евреи, и царь Давид основал здесь первую столицу Израиля. Но ещё раньше, примерно в XXI веке до н. э., в Хевроне поселился Аврам, приехавший сюда со своим родом из шумерского города Ур. Он был первым из трёх библейских патриархов, живших после Всемирного Потопа, и родоначальником многих народов. Своим праотцом его считают иудеи, христиане и мусульмане.

Для нас, христиан, важно, что Авраам общался с Богом в трёх Лицах. Для евреев важно, что Бог при этом пообещал неплодной жене Авраама рождение сына Исаака. Мусульмане же особо чтут смирение Ибрагима (Авраама), который был готов принести в жертву Богу своего сына. Неслучайно «ислам» переводится с арабского как «покорность Всевышнему». В память этого жертвоприношения мусульмане празднуют Курбан-байрам («курбан» означает «жертва»), во время которого радуются спасению Измаила (Исаака), закалывают животное и дают обет быть покорными Богу.

Покорность бывает разная. Слепая – когда человек бездумно выполняет инструкции, спущенные свыше. И зрячая – когда на первом месте стоит вера в справедливость и правоту Господа. О чём думал Авраам, когда вёл своего сына на заклание, держа на поводу ослика, нагружённого дровами? И о чём думал Исаак? Он ведь догадывался, для чего предназначена эта поклажа. Может, надеялся, что отец обманет Бога, ведь он зачем-то взял с собой ещё двух отроков... Или он взял их, чтобы такие мысли возникли в голове сына и успокоили его?..

К Хеврону мы подъезжали как раз по той дороге, по которой они шли. В течение тысячелетий эта дорога не меняла направления и местами представляет собой ущелье, протоптанное-проезженное среди покатых горок. Смотрю в окно на каменистые холмы, мокрые из-за начавшегося вдруг дождя. Высотою они соразмерны человеку. Как раз с таких «человеческих» возвышенностей небо кажется особенно высоким и близким одновременно. Выбирай любую, всходи на вершину и молись Богу. Собственно, Авраам мог далеко и не идти, а совершить жертвоприношение здесь. Но всё же отправился за 30 километров, как сказал ему Господь, в местность Мориа. Господу же виднее. Авраам не знал, а Бог ведал, что указанная Им гора Мориа спустя века станет основанием для Храма, вокруг которого вырастет Иерусалим. И что там, на соседней горке, на Голгофе, история с жертвоприношением получит логическое завершение – Сам Спаситель принесёт Себя в жертву за человечество. И не понарошку, как с Исааком, а в реальности.

Хотя о каком завершении можно говорить... Что начато тысячи лет назад, то продолжается поныне. У Мамврийского дуба Бог пообещал Аврааму, что отдаст его потомкам землю Ханаан (Хеврон) в вечное владение. И вот «потомки» между собой разбираются. Въезжаем в пригород Хеврона, и в глаза бросается трафаретный рисунок на стене дома – девушка в платке, с пистолетом в руке. Едем дальше – вот какой-то клуб с распахнутыми настежь дверьми, внутри люди сидят на скамьях вдоль стен, ещё кто-то заходит, отряхиваясь от дождя. Вроде как дискотека. Но собрались одни мужчины, лица серьёзные, а над входом портрет Ясера Арафата со знаменитой клетчатой «арафаткой» на голове.

– Евреи называют этот город террористическим, – поясняет мне батюшка. – Давно уж воюют. Однажды из Хеврона поехали мы в Иерусалим, ко Гробу Господнему на молитву. И застряли. Тут как заведено: только палестинцы что-нибудь взорвут, израильтяне тут же пригонят бульдозер и землю с обочины навалят на асфальт – закроют выезд из Хеврона. Сколько мы буксовали, толкали машину по этому песку! А бывает, просто поставят патрули и никого не пускают... Глянь-ка, Хеврон побогаче стал. Это, наверное, из-за богачей, которые из Катара сюда приезжают, бизнес открывают.

Гляжу в окошко. Мимо проплывает помпезное здание с фонтаном. Сюр: с неба дождик моросит, а с земли навстречу фонтан бьёт. Хотя что из этого сюрреалистичней для арабов – фонтан, попусту гоняющий драгоценную воду, или затяжные осадки? Батюшка поясняет, что здешний климат не совсем обычен для Израиля – зимой снег лежит целую неделю. Хеврон находится почти на километровой высоте над уровнем моря, поэтому здесь прохладней и для нас, россиян, комфортней.

Многоэтажки сменяются пригородными домиками, а за ними – купола с нашими крестами! Вот он – монастырь Святой Троицы. Автобус останавливается в начале длинной аллеи, что ведёт вверх, к храмам. Справа и слева сады, оттуда доносится тарахтение трактора – кто-то и под дождём трудовое послушание выполняет.

– Сейчас здесь два монаха, один из них агроном по профессии. Прежде он на Валааме послушничал, там тоже садами занимался, – рассказывает монах.

– Двоим-то как здесь справиться? – удивляюсь.

– С Божьей помощью. Всё уже отстроено – и храм, и братский корпус. Только молись да порядок поддерживай на семи гектарах. Ещё бы наш брат паломник не отвлекал, то совсем бы хорошо! – смеётся батюшка. – Раньше-то, помню, здесь тихо и уединённо было. Арабы изредка заходили, солдаты-евреи. Просто из любопытства. Потом началась массовая эмиграция евреев из России, среди которых оказалось много христиан, и случился первый паломнический наплыв. А нынче даже визового режима нет с Израилем...

Батюшка не договорил – навстречу ему шёл улыбающийся монах. Ликуется с ним, обнимается. Словно домой вернулся наш спутник.

*    *    *

Шёл дождь. Несмотря на непогоду, у сетчатой ограды стоял пожилой сторож-араб, которого так любят фотографировать туристы и паломники. Он о чём-то оживлённо разговаривал с нашим батюшкой. А я в это время прикидывал на глаз, насколько Мамврийский дуб совпадает с изображением на «Зырянской Троице» и на шапке нашей газеты. Затем присоединился к паломникам, которые подбирали с земли жёлуди.

Как всё обыденно... Вот на ладони жёлудь. Он с молодого дубка, выросшего из жёлудя 5000-летнего древа, под сенью которого Авраам привечал Самого Господа, Пресвятую Троицу. А ведь обычный жёлудь, в чуть треснутой твёрдой коричневой скорлупе...

Всё реально! И библейская история – это не книга, а жизнь. Которая продолжается.