ПЕЧАТЬ ДОБРА

Когда-то в детстве довелось мне прочитать про древних монахов, живших в Нитрийской пустыне. Это в Египте. Песок и камни, из которых добывали «нитру» (селитру), – вот и всё, что там есть. Как тысячи монахов могли там выжить? Этот вопрос мне даже в голову не пришёл, потому что принял рассказ как сказку. Такое сказочное восприятие гнездилось в подсознании, пока своими глазами не увидел...

Нынешней зимой с группой паломников приехали мы в Лавру Саввы Освященного, что в Иудейской пустыне в Израиле. Это один из древнейших монастырей, который действует с 484 года от Р. Х. и никогда не закрывался. Выходим из микроавтобуса (большие машины по горной дороге туда не проезжают), и первое, что узрел: на склоне холма какой-то парень пашет землю, запрягши ослика, а четверо с интересом наблюдают. Земля каменистая, высушенная солнцем, но несколько чахлых кустиков всё же растут. Поворачиваюсь в другую сторону... Господи! Марсианский пейзаж. Всюду песчаные горы, среди которых словно бы вырастают из песка купола православных храмов.

В Лавре среди шестнадцати насельников есть и монах из России. Он сразу повёл нас в часовню, к раке преподобного Саввы. Затем мы поклонились гробнице преподобного Иоанна Дамаскина, который принял здесь постриг и подвизался около 50 лет, а также побывали в костнице с черепами древних монахов. Из девяти церквей Лавры самая большая – Благовещения Пресвятой Богородицы. Своды в ней тёмные от свечной копоти, прямо от стен пахнет ладаном – полторы тысячи лет здесь молятся... Потом мы с группой стояли на смотровой площадке напротив горного склона, усеянного чёрными точками. Это входы в пещерки, в одной из которых первым поселился Савва. Под ними по дну ущелья бурлится Кедронский поток. Это зимой. А летом, в страшный зной, ручей совершенно пересыхает. Как же монахи здесь выживали? Ведь к концу жизни преподобного Саввы их здесь было около пяти тысяч.

На обратном пути мы прошли мимо монахов, которые, усевшись кружком, драили подсвечники и медные детали паникадила. Молитва да некоторые ремёсла – вот и всё, чем можно здесь заняться. На мой вопрос, за счёт чего живёт Лавра, гид так ответил:

– Добрые самаритяне помогают. В том числе и настоящие, в буквальном смысле. Видели ребят с осликом? Это самаритяне, которых в Израиле осталось менее тысячи. Тут такая история... При императоре Юстиниане они во время бунта нанесли большой ущерб Лавре. Император хотел казнить самаритян, но преподобный заступился за них. «Хорошо, если ты просишь, пусть они компенсируют вред, который нанесли монастырю», – сказал император и приписал самаритян к Лавре. Так появилась деревня Убеидиа (Ubeidiya), которая находится в пяти километрах отсюда. Очень скоро её жители обратились ко Христу, общаясь с таким исключительным человеком, как Савва Освященный. Однако во времена Османской империи, когда ислам насаждался огнём и мечом, многие из самаритян не выдержали и отступили в мусульманство. Но потомки их всё так же здесь трудятся, оказывают разные услуги монастырю – воду носят или ещё что-то. И был со мной такой случай... Поначалу я воспринимал их как помеху. Привезу группу паломников, а они досаждают, милостыню просят. Одного такого, в кепке, я грубо отшил, чтобы не приставал. И вот заходим с группой в монастырь. Жара, пить хочется. И вижу я этого самого товарища, в кепочке, – он воротом из источника достаёт ведро воды. Просить неудобно, мы ж ему ни шекеля не подали. Он посмотрел на нас, поднял ещё ведро и давай нам разливать по кружечкам. В общем, добрый самаритянин.

После этого рассказа попросил я одного из тех, с осликом, попозировать для фото. Самаритянин с готовностью согласился. Добродушный такой парень.

Прошло время, и вот узнаю, что нынче, в конце мая, археологи на окраине Иерусалима раскопали руины сельскохозяйственного поселения, построенного в V веке, когда и Лавра была основана. И нашли там свинцовую печать. На одной стороне по-гречески написано «Святой Савва» и изображён старец с крестом в руке. А на другой начертано: «Печать Лавры Саввы Освященного». Что здесь было? Сельхозподворье Лавры? Или жили просто люди, помогавшие монастырю? Но факт, что добрые самаритяне никогда не переводились, – и Богу слава!