ИОАНН БОСОЙ

16 мая 2014 года на одном из островков в океане Интернета – Живом журнале – появилась заметка «Забытые имена»:

«В Киеве у нас есть близкие люди – моя институтская подруга с мужем и детишками, они верующие, и вот волею Господа им была открыта одна история.

Моя подруга всей душой пожелала найти могилу киевского блаженного Иоанна Босого на Щекавицком кладбище, но это оказалось непросто. В конечном итоге место захоронения нашёл муж подруги, который всё время поисков пел пасхальный тропарь. Ребята были очень рады. Помолились у могилки и потом решили, что раз у них всё так сложилось, то им за могилкой и присматривать. У них уже есть планы сделать цветочницу, посадить цветы, а главное – поставить крест, какой был установлен на могиле подвижника изначально (сейчас там стоит крест, но обыкновенный, просто отмечающий место захоронения). Описание креста сохранилось в архиве, и ребята даже нашли мастера, который возьмётся изготовить его по архивному описанию. Благословение священника на все эти хлопоты получено, надеюсь с помощью Божией у них всё получится.

Когда мы с подругой общались, то она мне сказала: "Я так хочу, чтобы об этом чудесном человеке вспомнили!" А ещё знаете, чем меня тронула эта история? Тем, что в жизни всегда есть место чуду и Промыслу Божьему о нас. И друзьям радость поработать во славу Божию, и праведнику память. Хорошо-то как!»

Но на этом замечательные события не окончились. Спустя месяц, 19 июня 2014 года, Священный Синод УПЦ утвердил решение о канонизации подвижника Десятинного храма Иоанна Босого. Память блаженного будет совершаться в день его прославления.

*    *    *

Легендарный юродивый Иоанн Босой (в миру Иван Иванович Расторгуев) родился 29 августа 1800 года (по ст. ст.) в г. Зарайске Рязанской губернии в семье мещанина. Смолоду жил обычной жизнью, имел жену и дочь. Покинув дом, Иоанн странствовал по монастырям и скитам. Начал он подвижническую жизнь после 1840 года, вырыв в усадьбе некоего киевлянина – прихожанина Десятинной церкви – пещеру и затворившись в ней на время. Духовник Иоанна Босого, в приходе которого подвизался Иоанн, рассказывал:

«Однажды в самый лютый мороз пришёл он в Десятинную церковь на всенощную накануне праздника святителя Христова Николая босым, без шапки и в халате и простоял с благоговением на коленях всю всенощную. После сего капитан Протасов в Лыбедской части города Киева принял к себе Иоанна Босого, отвёл ему нижний этаж своего дома для его благочестивых подвигов.

В новом помещении Иоанн Босой принимал и покоил странников и бедных. После сего нанял оба этажа прежде жилых комнат под Киево-Андреевской церковью. Комнаты разделены были на шесть отделов. В первом отделе жили калеки мужского пола, во втором – калеки женского пола, в третьем отделе для них была устроена трапеза; в четвёртом были поварня и хлебная, в пятом находились съестные припасы, в шестом были келии Иоанна Босого и ученика его Дамиана. Келия Иоанна Босого была посредственная. В переднем углу лежал на полу камень в два пуда, о который Иоанн Босой во время ночных своих молитв полагал земные поклоны, от чего на лбу его сделался нарост величиною с куриное яйцо. Иоанн Босой носил вериги почти в пуд, заклёпанные на нём навсегда, а другие чугунные полуторапудовые вериги висели у него на стене в келии…»

«Собирая милостыню, он сберегал её только до ближайшей субботы, – писала газета «Киевлянин» в 1873 году, – чтобы можно было устроить обед для странников и нищих, а не то и прямо раздавал её. Подвижник больше молчал, чем говорил, но, если кто обращался к нему за наставлением, он наставлял обращавшегося на покаяние и жизнь благочестивую… Придёт, бывало, к нему кто-нибудь, и Иван Босый тотчас назовёт его по имени, хоть бы и в первый раз его видел, знает, что побудило его прийти к нему, и предложит наставления и советы. Помогал угодник Божий и в болезнях, и будущую судьбу человека предсказывал». Молва о благотворительности Иоанна Босого разнеслась по России, и он стал отовсюду получать приношения, дававшие ему возможность поддерживать богоугодное заведение. Нуждающимся странникам выдавал со своего склада одежду и обувь, снабжал их деньгами на обратный путь, для больных содержал больницу и лекаря. Дом под Андреевской церковью ежедневно осаждали толпы странников, нищих, больных и жаждущих наставлений. Перед богадельней можно было увидеть кареты киевской знати. Иван Босой управлял данным богоугодным заведением с конца 1848 года и до последнего дня своей жизни (16 декабря 1849 г.). После чего заботы о странниках взял на себя Дамиан Фёдорович Виноградский, ученик Иоанна Босого, славный подвижник и впоследствии строитель скита Феофании преподобный игумен Вонифатий.

Сотрудник музея истории Десятинной церкви Антон Коваль в своём исследовании приводит многочисленные случаи благодатной помощи по молитвам подвижника.

Пономарь Киево-Андреевской церкви рассказывал:

«Когда я был в Голосеевской пустыни псаломщиком, меня послали в Киев купить некоторые вещи, которые употребляются при богослужении. Подъезжая к подъёму Андреевской дороги, вижу: идёт человек без шапки, в халате и босой, и тут же на моих глазах он пал о ледяную дорогу, отчего на лбе его сделалась рана, а из раны заструилась кровь ручьём. Я в то же мгновение соскочил с саней и, имея на себе под верхней одеждой утиральник, начал унимать струившуюся кровь – обвязал голову упавшего человека. Человек, пришедши в чувство, обратился ко мне и сказал: "Спасибо тебе за помощь, Иулианушка! Будешь и ты в Киево-Андреевской церкви, и будет тебе хорошо". Я удивился: как этот человек, видевший меня в первый раз, назвал меня моим собственным именем? Приехавши в пустынь, я рассказал о сём происшествии. Товарищи единогласно сказали, что это не кто иной, как удивительный юродивый Иван Босой. Скоро сбылись на мне слова Ивана Босого. Прожив ещё некоторое время в Голосеевской пустыни, я женился и действительно определён был пономарём к Киево-Андреевской церкви, при которой служу уже несколько лет… Бывало, двое, трое детей моих заболеют от лихорадки – я, не употребляя никаких медицинских средств, прямо иду к могиле Ивана Босого и, взявши землицы из его могилы, приношу домой; жена, поделавши из оной узелки, привязывает их на шеях больных детей. После сего мы молимся: "Господи Иисусе Христе, молитвами труженика Твоего Ивана Босого свободи детей наших от болезни". На другой день дети наши освобождены от болезни».

В «Киевских епархиальных ведомостях» была помещена статья И. Максимовича об Иоанне Босом:

«Если желаете знать, кто такой Иван Босый, зайдите на Щекавицкое кладбище в какой-нибудь из праздничных дней, или воскресных, или поминальных. Вы составите себе надлежащее понятие об этом человеке… Между могильными земляными насыпями ваше внимание остановится на одной, не похожей на другие. О ней как будто некому заботиться, но отчего же возле этой могильной насыпи так утоптано? И что это за узелки на ней, что в них?

И крест могильный обратит на себя ваше внимание. В центре соединения устроено из жести небольшое углубление, в котором стоит и теплится лампада. На оборотной стороне креста – икона Усекновения главы Иоанна Предтечи…

Вот идёт какая-то старушка. Подошла к могиле, перекрестилась несколько раз, набожно поцеловала крест и икону Усекновения. За нею подошла другая, ещё несколько женщин, все из мещанского сословия в возрасте от 30 до 60 лет. Некоторые из подошедших только крестятся, а некоторые бьют земные поклоны и целуют могильную насыпь.

– Кто такой был Иван Босый? – спрашиваете вы у набожных женщин.

– Это был юродивый и прозорливый странник, – отвечают вам женщины. – Помогал угодник Божий и в болезнях, и будущую судьбу человека предсказывал. Отпуская приходящих, он давал им на благословение маленькие кипарисные крестики или другое что, смотря по тому, какая судьба ждала отпускаемого. А иногда и ничего не давал. Это в том случае, если приходивший к нему был человек злой, лукавый и приходил не за наставлением, но чтобы искусить подвижника. Зная душу человека, он узнавал подобных людей и вместо наставления и кипарисного крестика, бывало, накричит на них и выгонит поленом или палкой из своей кельи.

– Что это за узелки здесь? – продолжаете вы спрашивать набожных женщин.

– Иван Босый, – ответят вам, – помогает от лихорадки. На кого нападает эта болезнь, тому нужно прийти сюда, взять в узелок земли и повесить его на шее, а оставит болезнь, снова нужно прийти сюда и бросить узелок на могилу. Вместе с узелком надо принести лампадного масла по состоянию или денег на масло пожертвовать что-нибудь.

– Сколько дней нужно носить узелок?

– Три дня. Но прежде чем повесить его, нужно "смерять" (обвить) ниткой икону Усекновения, вот эту, что здесь, на кресте, и на той самой нитке, сколько ей придётся, носить узелок. Вы бы потрудились прийти сюда весной, когда богомольцы приходят в Киев из далёких сторон, и увидели бы тогда, сколько народу здесь бывает и сколько земли разбирают, так что сторожу раза два или три на лето приходится оправлять могилу».

Редактор журнала «Домашняя беседа» Аксоченский об Иване Босом отзывался так:

«В первый раз мне удалось увидеть его в начале 1843 года зимой. Я тогда был ещё студентом. Не помню хорошо, в какой именно день отправился я в Лавру к обедне. Холод был нестерпимый; я шёл, закутавшись в шинель. Гляжу, на подъёме Александровской горы, находящейся тогда в первобытном состоянии и крепко напоминавшей собою Кавказ, бежит какой-то господин, довольно плотного сложения, лет сорока. Он был без шапки, в лёгком халате, простиравшемся до пят; на ногах его не было ни сапог, ни даже каких-либо чулков. Господин этот гнал пред собой деревянный шар величиной в небольшой арбуз. Удивлённый таким явлением, я невольно остановился. "Чего ты стал? Иди вперёд! Видишь, шар твой валится назад, как ни стараешься; а ты всё-таки толкай его вперёд!" Недовольный такой фамильярностью, я, плотнее завернувшись в шинель, пошёл быстро от моего нежданного собеседника.

– Ты не спеши, раб Божий! Шар-то возьми с собой, ведь тебе приказано гонять его. Куда ты идёшь?

– В Лавру, – отвечал я.

– Вот и хорошо – ты в Лавру, и я в Лавру. Давай же вместе подгонять шар.

И, бросив свою игрушку, он принялся подталкивать её. С Крещатика подъём сделался круче, и я опередил своего спутника… Возвратившись в академию, я рассказал о встрече моей товарищам и узнал от них, что спутник мой был известный всему Киеву юродивый Иван Босой.

Недели чрез две случилось мне быть в Михайловском монастыре. Гляжу, стоит Босой и с комически гордым видом оделяет нищих деньгами, кусками хлеба, а иным показывает шиш. Заметив меня, он подскочил ко мне и, подавая какую-то монету, сказал:

– Вот и тебе, раб Божий! Возьми, дружок, возьми, тебе деньги надобны.

– На табак, что ли? – сказал я с насмешкой (никогда не прощу себе этой глупой студенческой выходки!).

Иван Босой сплюнул.

– И без табаку будет у тебя горько во рту, – сказал он, отдавая монету какой-то подошедшей женщине. – Возьми, старица, – прибавил он, – и помолись за него, дурака!

Оскорблённый таким названием, я чуть не выругал навязчивого моего благодетеля, а он, захохотав мне вслед, закричал: "Пожалеешь, брат, о моей копеечке!" Прости меня, подвижник Христов, отринутая мной копеечка твоя стоила мне тысячи скорбей в малой и злой моей жизни!

Потом, не помню уже когда именно, но только летом, встретил я Ивана Босого на Плоском. Это была пора самых пламенных юношеских моих мечтаний и надежд. Пользуясь вниманием одной достойнейшей девицы, которая стала потом моей женой, счастливый и беззаботный, шёл по улице. Вдруг на самом повороте улицы к Щекавице с саженной палкой, на которой привязан был огромный букет простых полевых цветов, перемешанных с бурьяном и крапивой, очутился предо мною Иван Босой.

– Здравствуй, приятель, – сказал он, подходя ко мне. – А я был у ... (тут он назвал имя девицы, о которой я мечтал).

– Как же ты её знаешь? – спросил я с непритворным изумлением.

– Вона! Кого я не знаю! Бедненькая! Повянет всё у ней, повянет. (Жена моя умерла чрез два года потом в лютой чахотке.) На-ка вот и тебе цветочек!

– На что они мне?

– Я сам знаю, что не нужны, да возьмёшь, возьмёшь! За третьим сам пойдёшь.

– Сумасшедший! – сказал я, отходя от него с досадой. Весёлое настроение моего духа исчезло, я пошёл тихо и скромно, за мной гнался раздражающий смех юродивого.

В 1852 г. я был в Киеве. Как-то между разговорами я узнал, что Иван Босой умер.

Мне рассказывали, что в комнате было постоянно душно от прилива посетителей, желавших поклониться усопшему, не слышно было от него ни малейшего запаха. За гробом его шли тысячи народа, и слышен был плач беспомощных, лишившихся в нём своей подпоры…»

Впоследствии Аскоченский стал собирать сведения об Иоанне Босом и получил такое письмо:

«Мне сказали, что могила Ивана Босого находится на Щекавице, и я, улучив свободное время, отправился туда. Пересмотрев множество памятников, я не находил того, чего искал. Вдруг в сторонке увидел старушку, сидевшую на зеленеющей могиле.

– Бабушка! – сказал я. – Не знаешь ли ты могилы Ивана Босого?

– Босенького-то! Как не знать, родимый! Пойдём со мной. Я и сама близко его знала. Кормилец наш был, Царство ему Небесное! – говорила она, набожно крестясь.

– Кормилец?

– Бывало, наберёт нашей братии, бедненьких-то, – да и любил же он нас, сердечный, Царствие ему Небесное! Отрежет тебе вот такую скибушку хлеба, ложечки четыре борщику нальёт да и скажет: "Ешьте во славу Божию, дорогие гостеньки! Чем богат, тем и рад". А вот денег не любил давать. Попросишь, бывало: "Босенький! Дай ты мне копеечку!" А он тебе кукиш покажет: "На что тебе нужны деньги. Ты милости проси у Бога вот так: хлеб наш насущный даждь нам днесь. Тут о деньгах нет ни слова. Ну так и не проси их". А умирал-то, сердечный, как чисто праведник! Сам митрополит был при его смерти. "Где тебя похоронить, Босой? – спросил он его. – Я тебя в Лавре схороню". "И, нет, не надо! Похорони меня на Щекавице, там между братией моей, поближе к бедненьким-то". Вот тут он и спит, родимый наш.

Я взглянул на показанную мне старушкой могилу. Она вся была взрыта, как заметно, руками.

– Видишь ли, батюшка, могила-то вся взрыта. Уберут её, голубушку, обложат и травушкой, и цветочками, а на другой день – гляди, опять взрыта. Это, родимый ты мой, значит, что народу-то много приходит к босенькому: землицу берут и с верою в молитвы его у Господа исцеление получают.

Взял и я себе землицы с могилы праведника, прося его молитв и заступления пред Богом, которому предстоит он ныне в лике праведных».

По свидетельству духовника подвижника протоиерея Десятинной церкви Петра Гороновского Иван Босой умер смертью праведника:

«Иван Босой заболел, меня призвали его напутствовать. Я его исповедовал, совершил над ним елеосвящение и приобщил Христовых Тайн. До смерти его были сильные морозы с заметелью, а когда он умер, то сделалась оттепель и стояла хорошая погода. На погребение его стеклось великое множество народа разных сословий тысячами, его погребли на Щекавице в веригах, залитых на нём навсегда, положив в возглавие его тот камень, о который он полагал поклоны. Через несколько времени приходила ко мне жена Ивана Босого с дочерью девицею, и не скорбели, что он их оставил, возлюбив Господа Бога паче всего. Он был не то что юродивый, а был подвижником Христовым в собственном смысле этого слова: возлюбив Бога паче всего, а ближних как сам себя. Если угодно будет Господу Богу прославить Своего праведника, то он прославит его видимо».

Память о подвижнике жила в Киеве на протяжении всего ХIХ века до начала гонений на веру. В годы безбожной советской власти массовое почитание Иоанна Босого прекратилось. В 1935 году в генеральный план застройки Киева был внесён пункт о преобразовании многих киевских холмов, в том числе и горы Щекавицы. Церковь Всех Святых и большую часть кладбища снесли. Честные останки Ивана Босого перенесли на старообрядческий участок Щекавицкого кладбища.

Иоанном Босым называли также святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского (Максимовича). Зачастую он ходил босой, какая б ни была погода, отдавая обувь нищим. Известно, что он, когда полиция обязала святителя Иоанна носить туфли, стал носить их в руках, оставаясь, как и прежде, босым. При этом бедным он помогал непрестанно, раздавая хлеб, деньги, и с тем же постоянством подбирал в переулках среди трущоб беспризорных детей, для которых им был основан приют.

Сходство добродетелей, которые стяжали оба подвижника – Иоанн Босой (Расторгуев) и Иоанн Шанхайский (Максимович) – является бесспорным, из чего можно сделать вывод о подражании святителя Иоанна Шанхайского подвигу Иоанна Босого.

В 2009 году решением Синода УПЦ было принято решение открыть на месте фундамента Десятинной церкви монастырь в честь Рождества Пресвятой Богородицы. После прославления преподобного Вонифатия братия монастыря узнала о том, что учителем святого Вонифатия был прихожанин Десятинной церкви Иоанн Босой.

Иоанн Босой явился во сне наместнику Десятинного монастыря архимандриту Гедеону (Харону). По свидетельству наместника, подвижник стоял возле панихидного стола и был в окружении множества народа. На слова наместника: «Здесь у нас Иоанн Босой!» –подвижник ответил: «Да, да, батюшка, я тут! Я всегда здесь!» Вскоре братия отправилась на Щекавицкое кладбище, где была отслужена панихида на могиле праведника. А в монастыре создали комиссию по подготовке к канонизации Ивана Ивановича Расторгуева. И по сей день братия и прихожане обители получают благодатную помощь молитвами Христа ради юродивого Иоанна Босого.