ТАЙНА ИМЕНИ

Вот уже больше года нашу редакцию донимает один пенсионер: «Почему вы в газете коми село Ыб называете селом Иб? Все перешли на новое написание – пишут через "Ы". А вы – особенные?» Свой протест он направил в различные инстанции, грозится дойти и до Президента Российской Федерации. Вот как к этому относиться?!

Сколько живу в Республике Коми, всегда в русскоязычных изданиях писали «Иб» и на дорожном указателе на въезде в село была двуязычная надпись: «Ыб» и «Иб». А тут вдруг решили, что по-русски надо писать как по-коми. Хотя картографами это не узаконено – в последнем официальном выпуске «Реестра зарегистрированных в АГКГН географических названий объектов Республики Коми» даётся три варианта написания: Ыб, Иб, Ибская. Можно использовать любой из них, и ошибки не будет. То же самое с написанием села Вильгорт (Выльгорт), Выльыб (Вылиб). Причём и чисто русское название Наволок можно заменять коми вариантом Навелэк, а река Белая и вовсе имеет альтернативное название Лунвож.

На днях рассерженный искатель правды в очередной раз явился в редакцию и с порога:

– Зачем вы оскорбляете людей?

– Извините, но никто, кроме вас, не делал нам замечаний, – отвечаю. – И в чём тут оскорбление? У нас в редакции работают и коми люди, и все слова, цитируемые на коми языке, мы тщательно выверяем. А русские слова пишем по-русски. Если не уважать русский, то не будет уважения к коми и наоборот.

– Но вы же извращаете коми название!

– Так ведь каждый язык приспосабливает под себя, – набравшись терпения, пытаюсь объяснить. – У коми то же самое. Взять хотя бы имена. Не сын Василия Петровича, а Петыр Вась. Мы в газете в прямой речи так и пишем о конкретном коми человеке: Петыр Вась – и никого из русских Василиев и Петров это не оскорбляет. А вот произнести слово с буквы «Ы» – русскому неудобно, гортань к такому не привычна.

– Да кто ж вас заставляет вслух произносить! – не унимался посетитель. – Говорите как хотите, но в газете пишите правильно!

– «Правильно» – это по правилам какого языка? – начинаю потихоньку заводиться и я. – Загляните в орфографический словарь Ожегова, в указатель по алфавиту. Там слов на букву «Ы» вообще нету.

– У Ожегова нет, а в других словарях есть, я проверял! – поймал меня на слове гость. – Там есть сибирские названия на «Ы».

Позже глянул я в интернет-словарь географических названий и, действительно, обнаружил семь топонимов на «Ы» – один сибирский, три якутских, по одному на территории Казахстана, Киргизии и Тувы. Но, что интересно, в различных текстах можно встретить разные их написания. Например, Ыллымах и Иллымах – о якутском посёлке и одноимённой реке. Прежде в русских текстах использовался только русский вариант, а теперь, вопреки законам языка, часто пишут и якутский. Ну, вольному воля, благо картографы приемлют оба варианта.

На прощание спросил я пожилого гостя, как он жил в советское время, ведь тогда в русскоязычных газетах придерживались правила писать «Иб», а не «Ыб». Тогда его такая практика не оскорбляла?

– А коммунисты всё извратили! – отрезал тот.

– Почему же... Это сейчас творят, что хотят, а тогда была академическая наука, ГОСТы, всё делалось по уму. И национальные культуры развивались – сколько книг, журналов на коми языке издавалось! А сейчас заставляют русских писать «Ыб» – и это есть национальная политика?

– Так вы за коммунистов?! – вспылил правдоискатель и ткнул пальцем в сторону икон в моём кабинете. – А ещё православный! Коми названия извращаете и Бога не боитесь!

Продолжительный (минут на сорок) спор с человеком, который, как я под конец заподозрил, и коми язык-то толком не знает, оставил странное впечатление. Откуда этот, чуть ли не религиозный, пыл? Ладно бы, например, спор шёл о том, как писать имя Христа – Исус (по-старообрядчески) или Иисус. Да и то даже здесь религия ни при чём, ведь речь о земном имени, которое в оригинале, на еврейском, звучит совсем иначе. И вообще, так ли уж важно, кто как произносит имена и названия?

Оказывается, в определённых случаях очень даже важно. Расскажу ещё одну историю.

Со своей коллегой говорим о Кылтовском Крестовоздвиженском монастыре. И она делает предположение:

– Ещё до основания монастыря место Кылтово считалось святым. Ведь топоним Кылтово можно перевести как «Свято-Духово».

– Это почему же? – интересуюсь.

– От слова «Кылтос». Так на коми языке при Стефане Пермском именовался Святой Дух.

– Может, всё же «Пылтос», а не «Кылтос»? – поправляю.

– Нет, я специально в Интернете интересовалась, там пишут «Кылтос», в том числе учёные.

Удивлённый (я ведь сам книгу составлял в начале 90-х о Стефане Пермском и его переводах на коми язык), лезу в Интернет. Да, действительно: там кто в лес, кто по дрова. Одни пишут «Пылтос», другие – «Кылтос», третьи, боясь ошибиться, дублируют: «Кылтос (Пылтос)». И пишут-то авторы солидные, считающие себя специалистами. Скорее всего, эти люди неверующие и не знают, что нет худшей скверны, чем хула на Святой Дух – а извращение Его имени есть хула. Но, как учёные, ведь могли бы посмотреть на первоисточник – на икону «Зырянская Троица», там же над нимбом третьего Ангела чётко написано стефановскими буквами: «Пылтос».

Начинаю доискиваться, кто этот кавардак устроил. Двигаюсь по цепочке ссылок и упираюсь в одну статью – с неё и пошёл гулять по сети «Кылтос». Смотрю на фамилию автора и... глазам не верю. Статью «К истории иконы "Святая Троица Зырянская" в Вологде» написала Е. А. Виноградова – главный хранитель Вологодского музея, где как раз и находится в настоящий момент икона «Зырянская Троица». Как же так?! Она ведь каждый день видит этот образ и надписи на нём...

Впрочем, всё объяснилось просто. Вот цитата, с которой и началась путаница. Елена Анатольевна пишет: «Смоленцев публикует и другое предание, связанное с первым поновлением образа в Вологде в 1848 г., когда икона, "плача... смывала слезами грунтовку над зырянскими словами: «Ай», «Пи», «Кылтос» (т. е. Отец, Сын, Святой Дух. – М.С.)"». При этом главный хранитель, цитируя это, даёт сноску на издание, где опубликовано «предание», – на книгу профессора Г. С. Лыткина «Зырянский край при епископах Пермских и Зырянский язык», переизданную в 1996 году Л. Н. Смоленцевым.

Что же получилось? Лев Николаевич Смоленцев переиздаёт дореволюционное и самое авторитетное исследование о наследиисвт. Стефана Пермского, при этом снабжает его своим предисловием. В этом предисловии он пишет от себя лично о некоем предании, из которого можно понять, будто прежде на иконе было написано «Кылтос», но во время её поновления художники заменили одну букву и... получился «Пылтос». В свою очередь, главный хранитель музея цитирует это «предание», указывая источник – книгу профессора Лыткина. Все так и поняли, что «Кылтос» подтверждается самим Лыткиным.

А как обстояло дело на самом деле? И почему Льву Николаевичу – покойному писателю и общественному деятелю, почитателю и популяризатору Стефанова наследия – вдруг понадобилось «поменять букву»?

Стал я «копать» первоисточники, чтобы узнать, вправду ли до 1848 года на иконе значилось «Кылтос». И невольно погрузился в реку времени... 1788 год. Устюжский штаб-лекарь Яков Фриз путешествует по Зырянскому краю и заезжает в село Вожем. В храме ему показывают необычную икону Пресвятой Троицы – с надписями из непонятных буковок. Священник объясняет учёному гостю, что этот образ написал сам святитель Стефан Пермский и перед кончиной в 1396 году передал его вожемской церкви. Штаб-лекарь перерисовывает надпись и посылает рисунок в Санкт-Петербург академику Николаю Фуссу, известному математику. В 1790 году рисунок печатается в главном научном издании Российской империи – Nova acta Academiae Scientiarum imperialis Petropolitanae.

Шестой том этого объёмистого (около 400 стр.) фолианта состоит из сообщений на латинском и французском языках по физике, математике, медицине, биологии и т. д. Математические формулы соседствуют с рисунками внутренних органов человека. Рисунок Фриза нахожу в самом конце раздела «Астрономия», после 118-й страницы, с описанием метеорологических наблюдений в Санкт-Петербурге в 1788 году. Рисунок поместили как диковинку, без комментариев, лишь с пояснением по-французски, что это найдено «в Яренске в Пермской земле». К сожалению, на рисунке только фрагмент 117-буквенной Стефановой надписи и (что, собственно, я искал) не перекопированы надписи над нимбами Троицы – «Ай», «Пи», «Пылтос» (или «Кылтос»?).

Спустя примерно десять лет, в 1796–1801 годах, епископ Арсений перевёз «Зырянскую Троицу» из Вожема в Вологду, поставил её в Софийском кафедральном соборе. Начинается почитание святого образа. И в 1813 году учёные вновь обратили на неё внимание – в «Периодическом сочинении об успехах народного просвещения» публикуется ещё один рисунок надписи. Сделал его учитель Вологодской гимназии Николай Фортунатов. Рисунок очень тщательный, скопирован весь текст. Но, к сожалению, опять без надписей над главами ангелов.

Далее история такова. В 1827 году образ украсили богатой серебряной ризой, закрыв надписи. Но через несколько лет ризу сняли. А в 1847-48 годах решили икону поновить, поручив это дело местному иконописцу А. П. Поварову – крестьянину села Коровничьего, вотчины Спасо-Прилуцкого монастыря. Вот как раз эту реставрацию писатель Смоленцев и имел в виду, предположив, что «Кылтос» был заменён «Пылтосом».

На чём он основывался? Никаких указаний и даже намёков на порчу надписи у дореволюционных авторов, видевших образ до и после реставрации, я не нашёл. Лишь профессор Лыткин как-то отметил: «Многие буквы слиняли недавно при покрывании лаком». Но эти его слова относятся к 1889 году. Сам Георгий Степанович Лыткин все существовавшие тогда копии внимательно исследовал. И не только рисунки надписей, но и список «Зырянской Троицы», который хранился в Великом Устюге в церкви Симеона Столпника. Дата создания этого списка точно не известна, но однозначно появился он до 1848 года – на обороте иконы имелась надпись, которая удостоверяла: «Сей образ Святый Троицы Живоначальныя снят с подлиннаго зырянскаго образа, находящагося (в данный момент. – М.С.) Яренской округи Вожемской волости в Троицкой старинной деревянной церкви...». То есть список сделан ещё до того, как «Зырянскую Троицу» перевезли в Вологду. При этом, по свидетельству епископа Евгения (Болховитинова), у устюжской копии была «лучшая сохранность надписей, нежели на подлиннике».

В 1850 году в приложении к «Грамматике зырянского языка» П. И. Савваитова был опубликован рисунок надписей на устюжской копии, причём вместе с надписями над нимбами ангелов: «Ай», «Пи» и «Пылтос». Этот и другие рисунки профессор Лыткин привёл в своём труде «Зырянский край при епископах Пермских». Нигде у него нет и намёка на некий «Кылтос». Почему же волею Льва Смоленцева он появился в предисловии к переизданию этого труда?

Многие годы я был знаком со Смоленцевым, а после его кончины собирал материал для книги о нём «Земле и небесам внимая» (Из рода книжников-крестьян, «Вера», № 628, январь 2011 г.). Поэтому могу предположить... Лев Николаевич был человеком большого кругозора и отличался сугубой научной пытливостью. Но при этом оставался писателем. И конечно, его должно было заинтересовать, как переводится слово «Пылтос». Ведь это слово использовал сам Стефан Пермский, чтобы перевести на язык пермян понятие о Святом Духе.

Итак, попытаемся пройти тем же путём. В современном коми языке слова «пылтос» нет, оно слишком древнее. Но в том же труде «Зырянский край при епископах Пермских» имеются два словаря. Лыткин включил в них лексику зырян (коми XIX века) и вотяков (удмуртов), как бы предлагая сравнить. Когда-то, в глубокой древности, это был один язык – и если зырянские и вотяцкие слова совпадают, то, значит, они существовали ещё до разделения языков. Так что поищем корень «пыл» (пöл) там и там...

пöлны (вотяцкое – пöлjаны) – дуть, ворожить (пöлан – дудка)
пöлалöм – дуновение
пöлтыç – ворожея, колдун
пылçыны (вотяцкое – пыласкыны) – париться (= пыл, пылать)
пылçан – баня, парушка

Что мог подумать писатель русского происхождения, обнаружив, что «Пылтос» происходит от чего-то колдовского, да ещё связанного с баней – вместилищем нечистых духов, по русским народным поверьям? Разве мог святитель так назвать Святой Дух?!

Сомнений могло добавить и замечание Г. С. Лыткина в его «Зырянском крае при епископах Пермских», где он критикует перевод надписей П. Д. Шестаковым: «...он читает "и пылтос" вместо Вежа Лол». Похоже, Георгий Степанович тоже не понимал смысла слова «пылтос» и предлагал в качестве перевода аналог, который по-русски можно понять двояко – как «Светлая Душа» и как «Крестовая Душа» («вежа» в древности, возможно ещё до принятия христианства, у пермян означало «крест»). А Лев Николаевич Смоленцев пошёл ещё дальше – стал искать в словарях схожее по звучанию слово, заподозрив ошибку. И нашёл – с корнем «кыл».

кылдыс – зародыш
кылдыны – сотворить, основать, забеременить
кылыç – чуткий, слышащий
кыл (кыв) – язык, слово, речь
кылöм – слушание, слышание, чутьё, чувство

Здесь мы видим два значения. Первое: это что-то такое «зародышевое», что подтверждается созвучным «кöлдас» (тесто). И кстати, может объяснить название реки Кылтовка, на котором стоит упоминавшийся выше Кылтовский Крестовоздвиженский монастырь: «кöла» (болота в старых руслах рек) → «кöлтны» (ловить рыбу бродником на мели). Второе значение: слух, слово, речь.

Получается, что «Кылтос» вроде как более приличествующее слово, чем «ворожейный» «Пылтос» (пöлтыç). Но мог ли святитель Стефан назвать им третью Ипостась Троицы? Как богослов, он сразу бы увидел несуразицу. В первом значении – «зародить, сотворить» – корень «кыл» больше подходит к ипостаси Отца, а не Святого Духа. Во втором значении – «слово, речь» – подходит к ипостаси Сына (Логоса), но опять же никак не к Святому Духу. Словно специально оба значения обходят стороной третью Ипостась. Святитель был весьма образованным для своего времени человеком и такого бы абсурда не допустил.

Нам, из нашего времени, как и Георгию Степановичу Лыткину из синодальной эпохи с церковной цензурой и официальщиной, трудно понять Стефана Пермского. Да его и современники не понимали, в Москве обзывали «храпом» (наглецом): мол, как он смеет Священное Писание перелагать на азбуку, составленную «погаными чёрточками» каких-то там лесных язычников?! А он, Богу помолясь, брал у пермян всё народное, национальное и переносил на христианскую почву. Хотел ввести в христианскую цивилизацию народ таким, какой он есть. И коми слова подбирал наиболее точные... «Ворожея» (пöлтыç) – это уже вторичное образование от корня «пöл». А в древности, при Стефане Пермском, «пöл» означал нечто незримое, как дуновение ветра, или неосязаемое, как пар, – что воспринималось пермянами мистически. И разве не прав был миссионер-переводчик, выбрав именно это слово?

Так ли уж важно сейчас разбираться во всех этих тонкостях? Ведь переводы Стефановы давно утрачены, как забыта и его азбука – «анбур». Но с его переводов начиналось вхождение коми народа в христианский мир, дальнейшее развитие культуры – и в этой цепочке, протянувшейся через века, нельзя заменять и тем более подменять уже существующие звенья.

Рано или поздно всё возвращается к началам... Георгий Степанович Лыткин вспоминал: «Рассказы о святительских подвигах св. Стефана, просветителя вычегодских и сысольских зырян, слышанные мною от моей матушки, побудили меня, ещё ребёнка, охотно посещать Божественную литургию, хотя она была мне и непонятна, так как совершалась на славянском языке. Непонимание церковно-славянского и русского языка вызвало мне желание сделаться священником, чтобы потом объяснять другим то, что поётся и читается в церкви...» Стать священником Лыткину не удалось, поскольку в ту пору детей податного сословия в духовные училища не принимали. Но коми юноша не оставил своей мечты, поступив в 1844 году в светское учебное заведение. «И в приходском, и в уездном училище, – позже писал он, – предметы преподавались на русском языке, нам непонятном, русскими учителями, не знавшими зырянского языка; даже наши почтенные законо-учители, родом зыряне, или не могли, или почему-то находили ненужным давать нам объяснения на родном языке. Не понимая смысла русских слов, на русском языке мы зазубривали: краткую Священную Историю, краткий катехизис, краткую грамматику русского языка, краткую русскую историю, географию и геометрию. Из 50 с лишком учившихся в приходском окончили в уездном только четыре, из коих двое были зыряне; остальные товарищи не вынесли непосильной работы и вышли, не кончивши курса...» Лыткин выдержал, поступил в Санкт-Петербургский университет, стал его профессором и осуществил задуманное – «быть полезным подрастающему поколению зырян переводами книг религиозного содержания на зырянский язык». Такой вот долгий и тернистый путь. А начался он с рассказов мамы о святителе Стефане.

Когда Лыткин был ещё студентом, в свет вышла первая толковая «Грамматика зырянского языка» под авторством П. И. Савваитова. Когда открываешь эту книгу на первой странице, то сразу чувствуешь, сколь глубока история коми культуры. Эта грамматика XIX века открывается... Стефановой азбукой. Вот выстроились рунические буковки: «ан», «бар», «гай», «дой»... Зачем они современному школьнику? Дань уважения прошлому? Или всё же автор понимал, что без связи с самыми-самыми азами народное самосознание будет неполным?

В начале нынешнего лета фотожурналист Дмитрий Напалков предложил нам опубликовать малоизвестную повесть о временах крещения коми народа. Он сам сделал её компьютерный набор, а книгу с дореволюционной орфографией ему предоставил из своих архивов кинорежиссёр, краевед и организатор генеалогического общества «Ордпу» Михаил Игнатов. Называется она «Бур-Ань»... Напечатанная в 1902 году, повесть больше не переиздавалась. В художественном плане она показалась не очень совершенной, что и понятно – автор её, Михаил Николаевич Лебедев, был тогда начинающим писателем. Но интересной нам показалась легенда, положенная в основу повести. Оказывается, христианская проповедь на Коми земле звучала ещё до Стефана Пермского. Сразу же на ум пришла аналогия с крещением Руси – ведь ещё до равноапостольного князя Владимира русичи имели пример христианки княгини Ольги. И тут женщина, простая коми крестьянка... Примечательно, что жила и проповедовала она в верховьях Вычегды, где народ и по сию пору отличается искренностью и прямотою веры.

Сократив текст в пять раз, предлагаем повесть вашему вниманию. «И по настоящее время память о Бур-Ань сохраняется в некоторых местах, хотя большинство и забыли о ней», – писал Лебедев в начале ХХ века. Что ж, значит, есть что вспомнить.