УТРАТА

Жизнь моя проходила довольно спокойно. Какие-то невзгоды компенсировались удачами – в общем, всё было сносно. Верующей я не была, но и атеисткой себя назвать не решилась бы. В сложных жизненных ситуациях обращалась с молитвой к Богу, а то и в храм заходила поставить свечку. Особо грешной себя не считала, так как видела вокруг себя много греха, от которого сама была свободна; одним словом, я думала о себе, как о неплохом человеке, и верила, что Богу нет особого повода сердиться на меня. Так прошло 40 лет моей жизни, и у меня не было сомнений, что оставшиеся мне годы пройдут так же ровно. Все основные события уже совершены: есть семья, дети, образование. Теперь – дожить жизнь, полагая основные заботы и надежды на детей.

И вдруг жизнь моя опрокинулось. Я полетела в бездну. Смерть сына – это самое неожиданное и убивающее горе! Не верилось, что это случилось со мной. Ведь Бог, казалось, был на моей стороне всегда! И что же теперь? Как вставать по утрам? Чем заполнять дни, такие теперь нежеланные? С первых же дней я стала искать матерей, уже испытавших на себе это тяжелейшее горе. Мне верилось, что они постигли тайну преодоления этого невозможного ужаса, раз они остались живы. Встречи с ними были для меня неожиданны, случайны и радостны, насколько это мыслимо в нашем положении. Мы вместе плакали, утешались и были друг для друга роднее родных. И вот, испытав на себе потребность общения с людьми, пережившими подобное, я решила написать для вас, родители, оставшиеся без детей. Я хочу поделиться тем, что узнала в этой, теперь уже новой для меня, жизни.

Ребёнка я родила поздно. Возможно, это стало причиной моего сумасшедшего отношения к нему. Меня переполняли любовь и тревога за его судьбу. Весь мир сосредоточился в маленьком моём солнышке. Дочка, родившаяся через четыре года, имела для меня задачу «разбавить» мою ненормальную страсть. Тесная связь с сынишкой была для меня сильнее всего. Целью моей жизни стало воспитание совершенно необыкновенного мальчика. За дело я взялась рьяно. Часто, не вынося напряжения, срывалась. В один из таких моментов пошла на свою первую исповедь. Вопрос священника: «Ставишь ли ты Бога прежде всего остального?» – почти возмутил меня. Как можно кого-либо ставить впереди рождённых тобою детей? Я знала, что для меня этот вопрос решался вполне определённо: дети – самое важное в жизни!

Жизнь шла своим чередом, однако я стала больше тянуться к тому, что связано с Богом. Не веря полностью сама в существование Создателя, детей я всё-таки хотела воспитать верующими и поэтому часто вела с ними беседы о Боге.

Однажды моя знакомая предложила мне причастить сына. Он, к моему удивлению, согласился с радостью и довольно легко встал рано утром, хотя обычно на каникулах спал подолгу. Священник принял у него его первую исповедь и дал разрешение на причастие. У меня же исповедь не принял, что меня тогда, впрочем, совсем не огорчило.

Ровно через две недели после этого, опять же в понедельник, мы с мужем, взяв с собой друга нашего сынульки, поехали на залив. Утреннее солнце сменилось тучами, начал накрапывать мелкий дождь. Отступать нам было некуда – электричка в город должна была уйти только через несколько часов. Да и погода, несмотря на моросивший дождик, была очень тёплой. Мальчишки пошли купаться – одни на весь пляж. Сильный ветер гнал волны, и ребята счастливо смеялись. В душе у меня был покой. Мы сидели на берегу и строили планы на будущее. Редкие отдыхающие прогуливались по мокрому песку. Вдруг, сквозь рёв волн, рядом с нами раздался крик, который изменил всё. Мой сынишка пропал в воде. Муж уже в заливе, плывёт, ныряет. Я просто ору, громко молясь, обращаясь к Матери Божьей, впервые в жизни. Верю, что только это может сейчас нас спасти. Собирается народ, кто-то идёт в воду, и вот незнакомый парень несёт из залива на руках родного, любимого моего сына! Вот – моя жизнь, моя опора, мои силы! Искусственное дыхание, реанимация – верю, что сейчас этот кошмар кончится и всё опять пойдёт по-прежнему! Вот же он, мой сын!..

Я ещё не знала, что в это время душа моего ребёнка уже шла своим путём, который теперь разошёлся с нашим…

Когда ехали обратно вдвоём с мужем, я безотчётно выла, громко, по-животному, я больше не была человеком. Почему Бог так поступил с нами? Он ведь всегда в критических ситуациях был на моей стороне! А в этот момент Он меня бросил. За что? Ведь Ему известно, что сынок – это было для меня всё! Подсела к нам добрая женщина, вся в слезах от моего воя: «Милая, не плачь! Ведь и Богу тоже жаль твоего сыночка, видишь, как Он плачет?» Потоки дождя бежали по стёклам вагона…

Бог плачет? Но зачем же Он взял его? За мои грехи? Почему же не меня? Я была МАМОЙ – это самое высокое звание, которое нам даётся. Сколько вокруг детей брошенных, нежеланных! Я же, не жалея сил, вся отдавалась своим, таким нужным, детям. Особенно сыночку! И что теперь? Я – это он. Меня не стало…

И вот до меня уже доходит смысл вопроса, заданного мне Господом через священника: «Ставишь ли Бога прежде всего остального?» Оказывается, всё у меня было не так в самой основе! И Бог, ранее пытаясь меня остановить, счёл, наконец, необходимым применить ко мне такую меру. Бог знает, кого и чем надо остановить в их заблуждениях. Ведь меня вряд ли могло остановить что-либо иное, кроме потери самого дорогого для меня!

Второй моей ошибкой, не менее серьёзной, был ропот на Создателя. За что ему, моему такому тонкому, ранимому человечку, не дали дожить свой век? И как это пережить нам, его родителям? Чем именно мы так не угодили Богу в этом мире греха? В ропоте не будет утешения, выхода из горя. Горе принято. И надо хорошенько осмотреться – а что же делать теперь? «Когда пришла беда, то её не сбросишь, как тесную одежду. По-христиански ли ты перетерпишь её или не по-христиански – всё же перетерпеть неизбежно, так лучше же по-христиански», – уверяет св. Феофан Затворник. Это наш крест, данный нам в руки Иисусом Христом по Его усмотрению. Мы его обязаны нести дальше по жизни. И, как пишут святые отцы Церкви, «ропот и малодушие – тоже крест… но крест отверженного разбойника».

Размышляя таким образом, все свои мысли я уложила в два основных вопроса:

– Что теперь с нашим бедным мальчиком?

– Как нам быть дальше в этой новой жизни?

Через несколько дней я впервые открыла Новый Завет. Читала и плакала, не понимая практически ничего. Но это уже был первый шаг в совсем новой жизни. Бог дал испытание, но и стал давать силы для его перенесения.

Пожалуй, я впервые физически убедилась в существовании души, по крайней мере – собственной. Бог дал мне крепкое здоровье, подорвать которое не смогла даже такая трагедия; но в душе я чувствовала ужасающую боль. Когда она переполняла какую-то невидимую мне ёмкость, она истекала слезами и криками, а затем концентрировалась опять. И тут я поняла, что ни один мой материальный орган не болит, но я ощущаю при этом физическую боль неизвестного мне органа! Это и есть душа? Наверное, она давала мне знать о себе и в минуты радости, но мне удобнее было не думать о ней. А теперь она разрывалась от боли и требовала лечения.

Но вылечить больную душу может только Создатель духовного и материального мира. Именно у Него и необходимо искать исцеления!

Пожалуй, первое утешение пришло сразу же с этим открытием. Если существует душа, то она есть и у сыночка! И смерть его тела совсем не обязательно связана со смертью души. В этом хотелось разобраться.

Самая большая тревога была от мыслей о дальнейшей участи сына. «Родился ребёнок, его воспитывали и учили, а он умирает, не успев ничего в жизни сделать», – прочла я свои мысли в книге священника Петра Калиновского. Почему так рано ушёл человечек, который мог бы принести в этот мир столько хорошего?

Часто приходили в голову мысли о случайности произошедшего: могла ли я предотвратить этот несчастный случай? Господь управляет материальным, душевным и духовным мирами. И всё, что происходит, – это не случай, а целенаправленная воля Божья.

На исповеди, после страшного удара в моей жизни, я тоже задавала вопрос: почему же Бог взял не меня за мои грехи, а именно его, маленького мальчика? На это я получила ответ: «А ты не спеши, значит, твоя душа ещё не готова предстать перед Богом, а его – уже созрела».

Попытку объяснения ранней смерти ребёнка находим в утешении родителей святыми отцами: «Мы не знаем, что бы его постигло в продолжение жизни, может быть, ещё болезненнее было бы для вас видеть его в возрасте в каком-нибудь горестном и несчастном положении. Но Богу всё известно».

Незадолго до своей трагедии я услышала по радио рассказ Л. Толстого «Легенда о матери», который до сих пор безуспешно пытаюсь найти изданным. В нём говорится о матери, потерявшей младенца. С ропотом и отчаянием она взывает к Богу, почти требуя ответа за эту несправедливую смерть. Тогда Господь, сжалившись над ней, даёт видение, в котором она узнаёт возможное будущее сынишки – полная его безнравственность, бесполезность. Бог, по Своей милости, избавил пока ещё невинного человечка от неизбежного греха, ожидающего впереди. Тем самым Он не допустил для малыша действительной смерти – смерти души.

Известны факты, когда удавалось молитвами продлить жизнь ребёнка. Тем самым мы защищаем себя от тяжёлого бремени потери любимого существа, но его оставляем на испытания, от которых Господь хотел бы избавить.

Итак, то, что нам кажется чудовищной несправедливостью, Бог видит со всей ясностью и ошибки в Его планах по отношению к каждому из нас, повторяю, быть не может. «Как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших». По такому пути Он повёл нас, несмотря на наше нежелание этого пути.

Нет, не слепой случай, а именно Бог преднамеренно забрал ребёнка к Себе, решил прервать жизнь на этой ступеньке. Поэтому мы должны смиренно встретить приглашение детишек в Царство Любви. Наши дети пошли в это Царствие, как им и обещано. Когда эта мысль, наконец-то, приходит в сердце и принимается им, охватывает ласковое успокоение – если ребёнку хорошо теперь, о чём же так сильно горевать?

Не могу не привести отрывок из заметок митр. Сурожского Антония: «Мы о смерти всегда думаем как о разлуке; мы думаем о том, что никогда больше не услышим любимого голоса, никогда больше не тронем любимого тела, никогда не погрузим свой взор в дорогие нам очи, никогда не будем больше жить вместе с человеком той простой человеческой жизнью, которая так драгоценна. Но мы забываем, что смерть является одновременно и встречей живой души с живым Богом. Да, уход от земли с тем, чтобы вступить в такую полноту жизни, которая никому не доступна на земле. И вот об этом, сквозь слёзы, с раздирающимся от собственной боли сердцем, мы можем радоваться за другого человека… Жизнь победила».

Попробую затронуть ещё одну сторону потери близкого человека. Для меня одним из самых тяжёлых событий была потеря его тела. Сколько любви и заботы я в него вкладывала от самого момента рождения! И теперь это тело уже не нужно, не нужно всё, что приобреталось с такой заботой для этого тела. Кроме того, вместе с телом теряется и наша связь с любимым умершим человеком. Души, облечённые в тела, не общаются с бестелесными душами, несмотря на всю невероятную силу любви…

Маленькие люди проводят внутри матери целый жизненный этап. Это полноценная жизнь, имеющая тепло, питание, тесную связь с матерью, отдалённые представления о какой-то «иной жизни», прорывающиеся через тело матери (голоса, звуки музыки, запахи и т. д.). И вот приходит момент необходимости перехода в другой мир, кажущийся нам теперь едва ли не единственно реальным. И этот переход воспринимается младенцем, очевидно, подобным смерти: режущий свет врывается в глазки, ничем более не сдерживаемый шум давит на нежные ушки, страшный поток воздуха обжигает лёгкие, меняется тело – отделяется плацента – это катастрофа и смерть, но лишь для той жизни, которой жил малыш до сего момента. Для нас же, родителей, это – счастье рождения нового человечка. И вот наступают дни равноценного общения с ним. Человек пришёл в жизнь своих родителей. Позже станет понятно, что эта жизнь – ещё один этап, переход к настоящей жизни, приготовленной нам Создателем. И опять – изменение тела, оставление очередной «плаценты», отделение очередного «пупочного канатика» связи с родными, яркий новый Свет, новые звуки, новые ощущения будут пугать в начале перехода. Но это – переход в вечный Дом. И там встречает нас любящий Отец, без сомнения, с не меньшей радостью, чем мы встречаем на земле своих детей. И оставленное на земле тело перешедший в новую жизнь не вспоминает так же, как и новорождённый не плачет о расставании с плацентой. «Душа пользуется телом… как музыкант своим инструментом. Если струна порвалась, мы уже не слышим музыки. Но это ещё не основание утверждать, что умер сам музыкант» – так диакон Андрей Кураев, на мой взгляд, очень точно подводит итог нашему расставанию с телом дорогого человека.

Настало время поговорить о возможных утешениях в нашем страшном горе. Предыдущая глава уже частично является указанием на путь к утешению – вере в Бога. Мы знаем, что ребёнок наш не оставлен сиротой, он – с Отцом, он – в любви. Ранеными остались мы. Но нам надо продолжать путь на земле до часа, назначенного нам Господом. И вовсе не безразлично, в каком состоянии мы пойдём по своему пути.

Господь не скрывал от нас печального пути, уготованного нам на земле: «в мире будете иметь скорбь, но мужайтесь» (Ин. 16, 33). Значит, скорбь – это необходимый удел детей Божьих. Разве не для радости создана эта земля? И разве может Творец желать тяжёлых испытаний Своим любимым творениям?

Вот что об этом говорит святитель Феофан Затворник: «Скорби, страдания, беды – путь к блаженству. Бог и благоволит к страждущим, и помогает страждущим не избавиться, а претерпевать. Избавление от страданий есть исключение из общего закона».

Да, скорбный путь тесен, но в конце его ожидает нас великая радость. Чтобы лучше это понять, вспомним, как в начале школьного пути мы часто отрываем детей от лёгкого и приятного для ребёнка занятия и заставляем решать трудные задачи из учебника. Так же и Отец наш через евангелистов предупреждает нас: «тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь» (Мф. 7, 14).

Нельзя забывать: за этими вратами – жизнь! Только в смиренном несении своего креста – наше спасение. «Постигли беда и горе – уже несёшь крест. Сделай же, чтобы сие несение было во спасение, а не на пагубу. Для сего не горы переставлять требуется, а малое произвести изменение в помышлениях ума и расположениях сердца», – говорит святитель Феофан Затворник. К крестам, выпадающим на долю детей Божьих, он причислял «скорби, беды, несчастья, болезни, потери близких».

Итак, потеря наших детишек – это наш крест, который мы должны нести смиренно по жизни.

Скорбями Господь зовёт нас к Себе. Эти слова казались мне невероятными в начале моей перевёрнутой жизни. Трудно, невозможно было поверить, что что-либо в силах вытащить меня из этой ямы отчаяния. Теперь, оглядываясь на эти два года, вижу такие реальные изменения в душе! Да, за всё это время в душу столько раз вкрадывались сомнения в любви Бога ко мне, внушаемые врагом человеческим. Но теперь во мне присутствует ясность того, что если мне не дано знать плана Божьего Промысла обо мне, то я просто должна доверять Ему: доверить Ему своё (а точнее – Его) самое ценное сокровище – детей.

Христа я искала молитвами. Едва оставалась одна, начинала борьбу с мрачными мыслями. Молитвы оказались самым верным средством этой борьбы. Я молилась беззвучным криком, исходящим из глубин отчаявшегося сердца, я взывала к Богу, к Божьей Матери с мольбой об утешении, о даровании терпения, сил перенести страшную беду, молила об упокоении сынишки в месте беспечальном. Читала канонические молитвы Православной Церкви. Как только заканчивала молитвословия – тёмное отчаяние опять затягивало душу. И всюду, где бы я ни находилась – на улице, в транспорте, дома, – я отгоняла его молитвами.

Пока ещё не могу сказать, что справилась с болью навсегда. Нет, она постоянно ищет свободного места в моей душе. Но у меня теперь есть верное лекарство от неё! Иногда скорби так одолевают, что нет сил приступить к молитве, однако очень важно сделать это. Митрополит Антоний Храповицкий, говоря о часто встречаемых на исповеди случаях, приводит такой пример покаяния: «…меня огорчают бедствия, не от меня зависящие, – обиды от родных, болезнь детей и недавняя смерть одного из них, я не могу молиться, подавляемый скорбью… и я ни в чём не могу найти себе утешение». В таком состоянии души уже участвует греховное чувство, именно непокорство Промыслу, гнев, если не прямо на Бога, то всегда богопротивный, приближающийся к ропоту. «Убойся такого состояния и проси у Бога прощения и помощи: тогда отойдёт от тебя и самый дух уныния, и душа твоя не будет отворачиваться от утешения».

Итак, молитвы для нас – помощь от Бога, утешение от Него. Молитва помогает побороть не только чувство безысходного отчаяния, но и привычное, подавляющее чувство уныния. Будем же с помощью молитвы бороться в себе с этими тяжёлыми, греховными чувствами, не дадим им овладеть нами!

Будем помнить и то, что молитва нужна не только для нашего укрепления. Наши молитвы нужны любимым, отошедшим в мир иной. «Тамошние ощущают, когда от сердца молятся о них. И это служит для них великим утешением… и отрадою» (из письма свт. Феофана Затворника). Кроме того, через молитву за умершего осуществляется наша связь с ним. Давайте же пользоваться теми средствами, которые предлагает нам Бог!

Ещё есть одно направление, помогающее не падать, во всяком случае мне. Это примеры других матерей, переживших потерю детей. Мы в своём горе, к сожалению, не одиноки.

Примером, незабываемым для нас, является Матерь Божия. Мне трудно писать о Ней, слишком Она недосягаема. Но мы знаем, что на Её глазах умирал тяжёлой смертью Её единственный ребёнок, которому помочь Она была не в силах. Пережить это горе Ей, несомненно, помогла бесконечная вера, безграничное доверие к Создателю. Ему Она вручала Своего Божественного Сына, и это, я так могу представить себе, поддерживало Её в дальнейшей жизни. Поэтому я так часто с молитвами обращалась к Богородице; я была уверена, что Ей так понятны мои страдания.

В одной из молитв к Матери Божьей есть такие слова: «Ты, всё претерпевшая, всё премогшая – всё поймёшь. Ты, повившая Младенца в яслях и принявшая Его Своими руками со Креста, Ты одна знаешь всю высоту радости, весь гнёт горя».

Из опыта обыкновенных женщин, с которыми мне довелось говорить, я поняла, что относительный покой и умиротворённость приходят, когда человек невозвратность принимает с доверием к воле Божьей.

Вот пример – моя крёстная, простая тульская женщина, имевшая маленькую дочь. Девочка, росшая в полуграмотной семье, удивляла всех своей рассудительностью, необычайным образом мышления. Читать научилась по газетам сама, что в то время было большой редкостью. Очень боялась умереть. Смерть взяла её в семь лет, после тяжёлой болезни.

Мать не помнила себя от горя. После работы бежала на кладбище и лежала на могилке, часто теряя сознание. Однажды, оплакивая доченьку, она услышала строгий голос: «Что ты здесь плачешь? Девочке твоей хорошо, она играет с цветиками». И сразу собственная мысль – о чём же мне тогда плакать, если ей хорошо? – успокоила тяжкие страдания. Прошло 50 лет. Острая боль улеглась, но слёзы ещё и сейчас не дают покоя по ночам. Но они уже не такие безнадёжные. Ведь её Лидочке хорошо!

Если жива в нас надежда, она обязательно поддержит нас! Только надо слышать слово Господне к нам: «Не плачь!» Он не говорит нам: «Показывай мужество, которого в тебе нет». Он говорит: «Разве ты не видишь вечность, не видишь, что усопший не умер, а уснул? Разве ты не знаешь теперь, что любовь поистине, как смерть, крепка? Разве ты ещё не понял, что эта любовь соединяет небо и землю, и что уже нет той непроходимой грани, которая была до того, как Божественная любовь обитала среди нас?» (Митр. Сурожский Антоний).

Вера и надежда держатся на нескончаемой любви. Ведь мы сами убедились, что любовь наша нисколько не ослабела с переходом деток в другую жизнь. Однажды я побывала на могиле мужа своей американской знакомой, семья которой твёрдо исповедует христианство. На могильной плите, рядом с именем мужа, заранее стояло и её имя. О них сообщалось самое главное: родители троих детей. При этом я знала, что вырастили они двоих дочерей, сынок же умер, прожив всего несколько дней. Однако его ранняя смерть не отняла их любви к нему, данному им Богом. Через всю жизнь они пронесли память о нём, по праву считая себя родителями троих детей.

Мы, родители, избранные для испытания самым страшным горем, возможным в этом мире, объединяемся вокруг Бога, как овцы около пастуха. Мы ждём утешения, защиты. Так Бог посетил нас, он показал нам шаткость всего земного, призывая опереться на Него – Непоколебимого. Бог нас выбрал, и уже здесь мы можем увидеть пользу от испытания. Господь открывает нам возможность нового пути в жизни. И, если мы доверимся Ему, выведет нас на путь спасения: «…вы теперь имеете печаль; но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет от вас» (Ин.16, 22).

Эта работа явилась одним из плодов жизни моего сыночка. Был такой мальчик, проживший в этом мире всего 11 лет. Родился он нежным апрельским ростком, таким и оставался все эти годы, несмотря на жёсткие порой обстоятельства реального мира, его окружавшего.

Он многое успел здесь полюбить. Любил всё живое. Так получалось, что именно он первым находил в саду весенний цветок, летом и осенью всегда знал, где найти грибок. В сентябре, возвращаясь из школы, почти всегда нёс «добычу», несмотря на то, что перед ним по этим же дорожкам прошло множество людей. Какие сигналы чувствовала его душа от мира растений? Дома выращивал кактусы. Плакал, когда однажды сестрёнка по неосторожности уронила на пол горшочек с цветком – чувствовал боль живого! Подобрал на улице бездомного котёнка: «Мамочка, давай его возьмём! Он такой нищий!» Сейчас на земле живут его «детки» – кактусы, выращенные им, кошечка, много раз уже побывавшая мамой. Это жизни, сохранённые мальчиком. Видел он красоту и в неживом мире. Мог подолгу любоваться рисунками камней: приносил домой много красивых, трогательных камешков. Но более всего в природе он любил небо. Любое – с утренними восходами, с дневной игрой облаков, с динамичными вечерними красками заката… Небо ночное его завораживало. Иногда поздно вечером, возвращаясь из школы, он просил оставить его во дворе, наедине с небом. Что звало его оттуда?

Бог дал ему много всего. Тонкое, нежное личико с голубыми, цвета неба, глазами, тонкую, ранимую душу. Всё у него получалось рано – рано начал говорить, совсем не искажая слов; ещё раньше выучил буквы, не умея даже ходить толком; к двум годам прочитал букварь. Его первая самостоятельная победа – удачная сдача экзамена в музыкальную школу. Так, с 5 лет, мы узнали об этой стороне его души. Трогательный, музыкальный мальчик был все дни свои в работе. С первого класса в школе он был постоянным музыкальным оформителем классных концертов, включая в них и свою музыку, сочинять которую начал к шести годам. Его первая пьеса – «Слёзы»…

Но вообще он был обыкновенным ребёнком, любившим посмеяться, пошалить. У него было много друзей. Не было человека, плохо к нему относящегося. Первого сентября, через несколько дней после гибели сына, все дети в классе рыдали. В школе в те дни висел такой некролог: «…Он был весёлый и верный товарищ, талантливый музыкант, композитор нашей школы. Он много раз дарил нам радость и улыбку, заставлял нас смеяться…»

У нас с ним были планы, мечты – мечтал о консерватории, мечтал жениться. («Мам, а где знакомятся с жёнами?») Мечтал о детках… Его детками остались цветы, музыка, эта работа.

И если прочитанное вам помогло, утешило – знайте: был такой мальчик, в память о котором эта работа состоялась. Помяните и вы в ваших молитвах раба Божьего, отрока Андрея.