ОТРЕЗ НА ПЛАТЬЕ

Анна родилась в Севастополе в семье красного комиссара и воспитывалась, как и положено, в революционном духе. Всегда на первом месте был папа со своим мнением, важным видом, ответственной работой. О своей супруге он как-то обмолвился: «Моя Евдокия – никто и звать никак…» Чуть позже любопытная Анечка узнала, что её мама происходила из людей, которых раньше называли богомазами. Дедушка с бабушкой и вся родня расписывали церкви. Как-то, проходя мимо храма, она увидела настенную икону и подумала, что её вполне мог написать дед. «Интересно, – размышляла она, – как же он мог нарисовать портрет ангела, которого не видел? Наверное, со своей фотографии». И она запомнила взгляд, на мгновение показавшейся ей тогда родным.

Анна росла строгой и ответственной, как отец, к тому же училась только на пятёрки. За личные успехи и пролетарское происхождение она в числе других восемнадцати советских девушек была отобрана стенографисткой на Ялтинскую конференцию 1945 года.

Девушкам выдали белые блузки и серые юбки. На юбках были нашиты специальные петлицы для карандашей. Каждая стенографистка получила 8-10 остро заточенных карандашей. Перед началом конференции всех тщательно осмотрели в специальной комнате, заглядывали даже в бельё. У Анны была причёска, но ей приказали снять все заколки, оставили только гребешок. Через каждые три часа конференции был перерыв. Когда девушки, отработав своё время, менялись, их опять осматривали – проверяли, не захватили ли они с собой какую-нибудь бумажку.

Анне запомнилась торжественная встреча первых лиц. Очень пышно зал принимал Черчилля и Рузвельта. А когда появился Сталин, то никто даже не понял, откуда он зашёл. В отличие от других высоких гостей, он вёл себя очень скромно, был в простом, не модельном костюме. Поразила культура речи выступающих: все – и переводчики, и ораторы – говорили понятно, правильно расставляли ударения, и записывать за ними не составляло особого труда.

После конференции сам товарищ Калинин лично вручил каждой девушке отрез из синей шерсти – на платье. Тогда такого ни у кого не было...

С этого времени Анна работала на разных высоких должностях. Получила высшее образование. Казалось, впереди её ждёт безоблачная жизнь. Но случилось иначе. Вскоре от ран умер брат, военный лётчик. Потом вместе с мужем они попали в автомобильную аварию, после чего Анна рожать уже не могла. Спустя какое-то время муж умер, и она осталась одна.

Выйдя на пенсию, Анна поселилась в Полтавской области. Как-то, проходя мимо сельской церкви, она снова увидела взгляд «деда». Икона была точь-в-точь как та, из севастопольского детства. «Малюют богомазы по всему свету одно и то же, а необразованная простота им верит», – подумала Анна. В ту же ночь сгорел её дом, а вместе с ним все документы и награды. Пропала и самая дорогая из них – подарок Калинина, синий отрез, из которого она так ничего и не сшила.

Анна восстановила, что смогла, и уехала в Россию, но тут настиг её второй пожар. Это случилось в начале 90-х годов, во время распада Советского Союза. Собирать справки со всех мест работы, доказывать права на компенсации и льготы оказалось делом длительным и очень затратным. Когда Анна осознала ситуацию, её разбил паралич. К счастью, нашлись люди, которые взялись кормить Анну с ложечки, терпеливо, с трудом расшифровывая её фразы, – совсем не так легко, как она когда-то на Ялтинской конференции.

Быть может, не случайно ей повезло с сиделками, ведь предки Анны по линии матери, из поколения в поколение расписывавшие храмы, были боголюбивыми людьми. «Никто и звать никак» – так отец отзывался о них. Анна же его мнение всегда разделяла… Но теперь то, чему не мог найти название папа-комиссар – единственная ценность семьи, которая не горит, – вернулось добрым ангелом, чтобы выручить дряхлую внучку. И имя этого ангела было – Милосердие.