ПРАВОСЛАВНАЯ ЖИЗНЬ
РОССИЯ В ОБЪЯТЬЯХ
О крестном ходе вокруг России рассказывает его руководитель Георгий КАРПЕНКО
Встреча в глубинке
|
Георгий Карпенко – путешественник в России известный. За его плечами две полярные экспедиции на Северный полюс: в 2003 году на лыжах и в 2006 году – на собачьих упряжках. Кроме того, Георгий – организатор нескольких морских путешествий на парусной яхте. Был капитаном первой российской яхты, достигшей берегов Антарктиды. И в прошлом году по благословению Святейшего Патриарха им был совершён беспрецедентный по своим масштабам крестный ход вокруг России.
Я нацеливался встретиться с Георгием Николаевичем сразу же по окончании этого хода, завершившегося 11 декабря прошлого года в Архангельске. Но Бог судил иначе: наша встреча состоялась во время крещенских праздников в селе Кажирово Костромской области, где Карпенко бывает несколько раз в год. Организатором этой встречи стал друг Георгия – староста сельского храма Царственных мучеников Владимир Киприянов.
Ещё до приезда путешественника в Кажирово все, с кем мне довелось там пообщаться – от благочинного Дмитрия Степанова до старушек-прихожанок, – отзывались о нём как о «замечательном, настоящем человеке» и очень хотели его увидеть, чтобы просто пообщаться, поговорить по душам. Истоки такого отношения трудно понять, пока не познакомишься с Георгием лично. Небольшого роста и совсем не выдающихся физических данных, он первым протянул мне руку и скромно представился: «Гера». Эта какая-то врождённая деликатность, умение до конца выслушивать собеседника, искренне интересуясь его жизнью, подкупают всех в Георгии Николаевиче. Редкие в наше время качества не только в среде туристов, но даже и среди верующих. Куда чаще люди могут часами говорить о своих проблемах и успехах, не давая другому даже слова вставить.
Он, надо признать, рассказчик о своих путешествиях не ахти какой. Куда красочнее у него написано о них на страницах интернет-дневника, в книгах. Недаром он является членом Союза писателей России. Но вот рассказать на бумаге о крестном ходе пока что ему не удаётся. И дело не только в нехватке времени – нужен срок, чтобы самому осмыслить это, быть может, главное событие в своей жизни. Ну а мы попытаемся с его слов представить, что же это был за крестный поход, как возникла его идея и чем он завершился.
Через льды на гребной лодке
Свой рассказ Карпенко начал, когда мы оказались в его уютном деревенском домике, расположенном в центре небольшого костромского села. Георгий Николаевич удобно расположился на кровати, чтобы отдохнуть с дальней дороги. Приехал он сразу же после трудового дня. Сейчас ему приходится трудиться без выходных простым рабочим, долбить и таскать на себе с утра до позднего вечера бетон, работая на своей же строительной фирме, где прежде был директором. К сожалению, находясь в длительных путешествиях, приходится жертвовать не только работой. А большое семейство, приросшее во время крестного хода сразу двумя внучатами-близняшками, надо на что-то содержать.
– Крестный ход вокруг России – это, прежде всего, прохождение Северного морского пути, это то, к чему мы стремились ещё четверть века назад. Именно для этого тогда мы делали свою первую яхту. Всё промыслительно…
Георгий Николаевич закидывает руки за голову, наваливается на подушку, не то вспомнив о тех годах, не то задумавшись о Промысле в судьбе. Так на несколько мгновений замирают перед началом какого-то дела…
– Я давно готовился к этому, – продолжает он свой рассказ. – А тут – крестный ход, с такой пользой для России! Вначале задумались: какой же у нас должна быть лодка? По Северному морскому пути на яхтах уже ходили прежде. Я знаю этих хлопцев: Колю Литау, Серёгу из Омска… Как они проходят? – двигатель не вырубается, прут под парусиной на всех скоростях. А мы всю жизнь ходили автономно, надеясь только на свои силы. Поэтому от двигателя мы совсем отказались. Решили, что лодка у нас будет только парусно-гребная. Начали её в Галиче строить. Мой знакомец с золотыми руками, пенсионер Леонид Васильевич Макаров, месяца за три сделал нам фанерный корпус. Потом мачту поставили. Отвезли в Кострому, сбросили на воду у Ипатьевского монастыря. Освещали соборно шестеро батюшек, во главе с секретарём епархии отцом Андреем Казариным. Дворянское собрание пришло, морское собрание: кто адмирал, кто капитан – старики уже, все в форме, при регалиях. Стоят навытяжку. Бойцы ВДВ дали салют. Всё очень торжественно. После этого мы её отвезли в Москву, в Пушкино, где я живу. Всю зиму доводили до ума, ставили оборудование. В апреле прошлого года повезли в Архангельск.
|
Стартовали 19 мая, в день рождения Государя Николая. Был молебен в Никольском морском храме, а потом крестным ходом до Красной пристани – весь храм нас провожал. И оттуда сразу же мы пошли на вёслах вниз по Северной Двине. Река есть река: к берегу не подойдёшь. В первый раз, когда приставали для ночёвки, дважды сели на мель, в конце концов к каким-то стойкам причалили, прямо на пристани переночевали. А на следующий день вышли в море. И пошли на север по Белому морю. На берегах ещё снег лежит, холодно, ветер встречный. Приливы, отливы, волна крутая, встречная. Лодка не идёт на ветер, а идёт под углом. Галс делаешь, уходишь от берега в открытом море и долбишься в этих волнах…
По молитвам Царя-мученика
– Как у вас возникла идея крестного хода вокруг России?
– В 2006 году перед выходом на Северный полюс журналистка из Норильска Ирина Даниленко, такая воцерковлённая девочка, подарила мне медальон с иконкой Царя-мученика. Сняла с себя. «Вот, – говорит она, – отдаю тебе самое дорогое. Донеси до полюса». Я его надел, и так всю дорогу он был на мне рядом с нательным крестиком. Думаю, что тогда во многом благодаря помощи Царя-мученика у нас всё сложилось и прошло успешно. То путешествие мне иногда даже казалось простой прогулкой по сравнению с первым походом к полюсу, когда морозы давили под 50, щёки были проморожены на сантиметр, а бесчисленные многолетние торосы встали на нашем пути в тысячу километров. Нужно было не только пройти их, но и протащить за собой санки с весом в 130 килограммов. А здесь и торосы были не такие страшные, и ровных полей больше. Нас предупреждали, что можем потерять по пути две трети собак, а мы потеряли только одну. Мороз постоянно держался от минус 20 до минус 40 градусов, что по полярным меркам тепло. Я тогда был благодарен судьбе, и после этого путешествия решил подарить собачью упряжку в Нерехтский детский сиротский дом, пацанам, чтобы они тоже учились на собаках ездить. И буквально перед отправлением туда звонит мне Володька из Кажирово, спрашивает, чем я занимаюсь.
– В Нерехту еду.
– Тогда там и встретимся.
И вот он привозит мне икону Царя-мученика в окладе. Эта икона уже прошла много крестных ходов, мироточила не раз. «Передай, – говорит, – в Москве Галине Юрьевне Яковенко» – это её оказалась икона. Она-то и предложила мне пойти в покаянный царский крестный ход из Лухского Николо-Тихонова монастыря в Кострому. Это 150 километров за пять дней. Так я, совсем ещё невоцерковлённый, в первый раз оказался в крестном ходе. Молодые монахи идут рядом, у них какие-то непонятные рассуждения: «Скорей бы смерть. Как хорошо пострадать за Христа». Мы так это всё благодатно воспринимали. Я всю дорогу нёс на себе мироточивую икону Царя-мученика. Тогда-то и возникла эта идея крестного хода вокруг России. Чтоб обнести всю нашу страну святыми иконами, защитив её от всех внешних нападений. Недавно мне кто-то сказал, что когда крестный ход завершает свой круг, то падшие ангелы падают внутрь его замертво. Был июль, помню, невыносимо палило солнце, кружили голову запахи от цветов, гречихи, по которой мы шли…
«Русь Святая» в бушующем море
– Вначале я думал, что пойдут два человека, – вспоминает Георгий Николаевич. – Двое для таких экстремальных продолжительных экспедиций – это самая мобильная, жизнестойкая команда. С этими вопросами я приехал к духовнику Боголюбского женского монастыря во Владимирской епархии архимандриту Петру (Кучеру). Он известный старец, 11 июля 2006 г. ему исполнилось 80 лет. Мне говорили, что к нему попасть очень трудно, потому что едут со всей России. Но он меня принял. Его помощницы дали мне пять минут, а мы проговорили почти два часа. Он очень заинтересовался всем этим мероприятием и сказал, что должно быть трое человек, из них обязательно один священник. Так появился в нашей команде отец Дмитрий Лукьянов из Белгородской епархии. А второй участник – Андрей Деев. Он тоже, как и я, из Пушкино, но практически без опыта. Этим составом мы и дошли до Владивостока. А в Владивостоке к нам присоединился ещё и Радислав Фатеев – председатель общественной православной организации «Святой благоверный князь Александр Невский». Его стараниями были решены многие организационные и финансовые вопросы.
– Какие иконы вы взяли в это путешествие?
|
– Божью Матерь «Державная» и икону-триптих «Русь Святая» (в центре «Державная» икона, слева Сергий Радонежский, справа Царь-мученик) – она была написана специально для нашего крестного хода в Белгородской епархии. Феодоровскую икону нам подарили при освящении лодки монахи Ипатьевского монастыря, а Овиновскую икону Божьей Матери – благочинный о. Александр из Галича. Икону Всех Российских святых дали из Боголюбского храма в Москве. Ещё у нас были иконы Боголюбской Божьей Матери, флотоводца Фёдора Ушакова, Александра Невского, образ святителя Николая Великорецкого с оборотом: на одной стороне Николай Угодник, на другой – Георгий Победоносец. Лодку мы назвали «Русь Святая» и хотели в иконах вместить всю историю православной России.
На лодке в кокпите с левого борта установили икону Божьей Матери «Державная», с правого – святителя Николая Великорецкого. А в каюте в иконостасе – остальные иконы. На корме – хоругвь со Спасителем, российский и Андреевский флаги. Наверху мачты установили крест-распятие, деревянный.
– Какие молитвы вы читали в пути и как часто?
– Акафисты Иисусу Сладчайшему, Божьей Матери – ежедневно, как минимум раз, а по необходимости и больше. Допустим, ветер начинает задувать, снова читаем. И ещё акафист Николаю Чудотворцу. Потом каждый день читали молитвы иконе Божьей Матери «Державная» и молитвы за Россию.
А когда штормовая волна и страшно, батюшка достаёт молитвослов и начинает молиться, и где-то минут через сорок, максимум через часа полтора, обязательно что-нибудь происходит – или ветер заходит на боковой (а боковой – нормальный ветер, не такой опасный), или он стихал вообще, или закручивал в корму. В крайнем случае мы где-то приставали. В общем, с Божьей помощью всё становилось нормально. Нам Гидрометцентр сообщает о сильном встречном ветре: «Идёт циклон, у вас всю неделю будет дуть восточный ветер». Это когда мы только в Баренцево море вышли из Белого. Стали акафист читать, видим – ветер заходит в корму. И мы полторы суток попутняком жмём. Когда метеорологам сообщили, что ветер поменялся на западный, они не поверили: «Такого быть не может!»
– Батюшка ведь ещё служил литургии, людей крестил?
– Да, первую службу отслужил ещё в Шойне на Белом море. Там же первое крещение прошло. Всего он окрестил человек 150. До Шойны мы плыли ещё терпимо. А после схватили встречного шторма – такого, что лодка стояла накренившись. За час, наверное, прошли всего метров двести. Её всё било, било... Отец Дмитрий был в каютке, натерпелся там страха, а после сказал нам, что никуда дальше не пойдёт. «Я, – говорит, – больше не могу». И при этом он семь дней ничего не ел. Потом мы за мысок нырнули, якорь бросили и на волнах перетерпели этот шторм. Это было в Баренцевом море, мы Канин Нос обходили. Через несколько часов опять попытку сделали, и у нас лодка пошла, ветер поменялся на попутный. Полторы суток – и мы в посёлке Индига, там в избушке остановились. Как раз был праздник Троицы. Батюшка отслужил вторую литургию, и после этого у него всё пошло как по маслу: страх кончился, аппетит появился, он полностью восстановился.
– На лодке вы дошли до Диксона? Почему потом вам пришлось пересесть на корабль?
– В Диксон мы пришли 8 августа. И там перед нами встала такая проблема: если мы идём дальше на лодке, то тогда вынуждены будем на зимовку встать. До Хатанги мы бы просто не дошли – это ещё минимум два месяца, там к этому времени всё сковано льдами. И мы решили, чтобы крестный ход сохранить, плыть до Владивостока на попутных кораблях. Об этом ещё старец Пётр предупреждал. Он говорил: можно остановиться на отдых на какой-то срок, но прерывать крестный ход на полгода, на год – нельзя. Ну и, кроме того, Андрей и отец Дмитрий уже в таком уставшем состоянии были, так моря наелись... Всё на нервах. Продолжать в таком состоянии было нельзя. Вначале мы пересели на ледокол «Таймыр», потом теплоход «Юрий Аршеневский» нас довёз до Хатанги. Из Хатанги до Тикси мы плыли на другом судне, из Тикси до Певека – на корабле. Так из посёлка в посёлок на разных кораблях. В посёлках останавливались. Батюшка служил литургию, крестил людей, мы исповедовались, причащались.
Остановка во Владивостоке
– Как проходила сухопутная часть вашего путешествия из Владивостока вдоль южных и западных границ нашей страны обратно в Архангельск?
– Во Владивосток мы прибыли на Крестовоздвижение, и здесь наш крестный ход из-за безденежья споткнулся. Нужна была машина. Решили купить какой-нибудь подержанный «уазик». Но и на него не хватало, мало того, нас предупредили, что мы далеко на нём не уедем. Нужен спец, чтобы его ремонтировать в дороге. Сейчас я вижу этот путь в 20 тысяч километров: на старом «уазике» мы бы его точно не прошли. Ещё одно препятствие к завершению крестного хода – отца Дмитрия владыка благословлял только до Владивостока. Он уехал домой. И вот: нет ни священника, ни денег на машину. Просидев во Владивостоке несколько дней, решили ехать в столицу. Но и там – сочувствующих много, все нас поддерживают, стараются помочь, но ничего не выходит. Через две недели в Москву прилетел Ташкентский владыка. А он с самого начала нас поддерживал и помог получить благословение Святейшего Патриарха. Мы встречаемся с ним, выкладываем свои проблемы. Он: «Хорошо, послезавтра я владыку Иоанна увижу, попробую с ним поговорить, чтоб отца Дмитрия снова отпустил». Я звоню отцу Дмитрию, говорю: «Батюшка, готовься, наверно, владыка Иоанн тебя снова будет отправлять к нам во Владивосток. Ты только узнай у матушки, как она настроена. Сможет справиться одна с детьми?» А у о. Дмитрия пятеро детей, причём один – диабетный. В его отсутствие матушка одна пурхается с ними. Да ещё приход у батюшки взбунтовался против него: столько времени его нет. Хотя там второй священник служит. Потом звоню снова, спрашиваю матушку, готова ли отпустить отца Дмитрия. «Да я, – говорит, – знала, что он поедет». Господь её уже каким-то образом подготовил. Одно дело решено. Осталось достать деньги. Потом отправились с друзьями в село Коломенское, чтобы отец Феодор там совершил молебен перед иконой Божьей Матери «Державная». Батюшка служит, а мы ему подпеваем. Такой настрой был. На следующий день мне приносят 300 тысяч.
– Так сразу и принесли?
– За два дня до этого был день памяти Игоря Талькова, который мы отмечали в православном кафе в городе Железнодорожный. Хозяином там Радислав, который финансировал строительство нашей лодки и помогал перевезти её в Архангельск. Потом он с нами участвовал в крестном ходе из Владивостока. В этом кафе собралось много православных людей. И вдруг Радислав подводит ко мне какого-то своего знакомого, говорит: «Георгий, у тебя есть книжка о путешествиях?» А я всегда таскаю в портфеле на всякий случай. Я подписал этому мужичку свою последнюю книгу про экспедицию на полюс на собачьих упряжках. А через день он приезжает к Радиславу и отдаёт ему 300 тысяч для нас. Мы втроём – на самолёт и во Владивосток. Купили, как нам и посоветовали, микроавтобус, освятили.
Настоящие люди с русским характером
Из Владивостока мы выехали 26 октября, в день Иверской иконы Божией Матери, которая считается покровительницей города. Она ведь вратарница, а Владивосток – восточные ворота России. Видимо, не случайно накануне владыка Вениамин подарил нам этот образ, благословил в дорогу. Мы её установили на лобовое стекло вместе с крестом-распятием, который прошёл с нами весь предыдущий путь. Под звон колоколов сели в машину и выехали из церковных ворот.
Из Владивостока мы ехали вдоль границы с Китаем, заехали на полуостров Даманский, где погибли наши воины, там батюшка служил молебны, читали акафист Божьей Матери «Державная». Когда выехали из Владивостока, то первое время думали: где будем ночевать, что будем есть? А потом эти проблемы сами собой ушли. Мы поняли, что нам Господь и Пресвятая Богородица всё устроят. И за полтора месяца до Архангельска ни одного дня не было, чтобы нас не встретили, не пустили на ночлег, не накормили. Всегда мы оказывались там, где были нужны. Нас встречали с радостью, и разговоры по душам продолжались за полночь. Утром молебен в храме, а затем двигаемся дальше. В каких-то посёлках останавливались буквально на час в храме. Служили молебен, беседовали с людьми – и так все полтора месяца…
В районе Кургана хотели проехать через Казахстан на Астрахань, но наши же погранцы остановили: «За транзитные номера платите деньги». Хотели, чтобы мы за машину оставили залог, вдруг её продадим. «С иконами мы вас не пустим, потому что нужна бумага из министерства, что вы их не вывозите из страны». До этого ещё ко мне на границе с Осетией придрались и конфисковали мой паспорт, вместо него справку выдали. И я до сих пор с этой справкой живу.
Вдоль границ России доехали до Минска. Из Минска – в Псково-Печорский монастырь. Дальше – Вырица, Питер, Мурманск и, наконец, Архангельск.
– Какие встречи вам запомнились больше всего?
– Надо сказать, что настоящая Россия на Севере, на Дальнем Востоке, в Сибири. Там она истинная. Хоть православных людей не так много, как хотелось бы, но люди, даже невоцерковлённые, – православные по духу, с настоящим русским характером. И та тяжёлая жизнь, которая ложится на них, она их нисколько не коверкает. Они остаются добрыми, отзывчивыми, как всегда на Руси было. В этом смысле Русь жива. Как-то они спасаются от искушений современного мира и совершенно не обращают внимания на правителей. Они живут вне политики, при этом в курсе всех событий, прекрасно всё понимают. Очень многие болеют за Россию, жалеют о том, что с нами сейчас происходит.
Тяжело сейчас в России живётся. За эти полтора месяца – куда ни заедем, у кого ни остановимся, везде горе. В городе Щучье на Урале встретили батюшку. Буквально перед нами у него в семье умерли сразу трое, один за другим. Вначале жена, через три дня бандиты повесили его сына на глазах двухгодовалого внучонка. И невестка не выдержала такого горя. Он остался с ребятишками на руках. И тут ещё этому батюшке пришла бумага от властей города, чтобы он освободил квартиру. Как только мы появились с иконой Божьей Матери «Державная», он сразу воспрял духом, говорит: «Царица Небесная Сама пришла меня утешить!» Его это сильно поддержало. Мы у него на ночёвку остались, всю ночь беседовали…
…Я заметил, что утомил Георгия своими расспросами.
– Ты, может быть, отдохнёшь? – спрашиваю у него. И чтобы не мешать, ухожу в дом старосты.
От человека к человеку
– Ну что, поговорили? – спрашивает меня Владимир Михайлович.
– Поговорили. Просто невероятно, как ему удаётся совершать такие путешествия...
– У него же покровитель Георгий Победоносец, – отзывается о своём друге Киприянов. – Он его и провёл через эти тернии: многочисленные водные походы, полюсные путешествия, плавание на яхте, чтобы подготовить к главному делу всей жизни – крестному ходу вокруг России. Он и сам как победоносец. Такие глобальные проекты ставит перед собой и потом, как ледокол, их воплощает. Поражаюсь силе его духа! К вере он стал приходить совсем недавно, но такими семимильными шагами, что я просто удивляюсь. Потому что его путешествия – это, конечно, хорошо, они приносят славу России, но у этих походов нет духовной составляющей. После второго путешествия на Северный полюс он приехал отдавать собак в Нерехту в детский дом отцу Андрею Воронину…
– Да, он рассказывал…
– Ну, так я ещё хочу несколько слов добавить про Галину Юрьевну Яковенко, – дальше рассказывает о друге Владимир Михайлович. – Когда она шла в лухском ходе, с ней произошли трагические события. После первого дня ей вечером позвонили из Москвы и сообщили, что у неё погиб младший сын. Ему 18 лет всего было. Она едет домой, хоронит его и возвращается обратно, продолжает идти и молиться. Никто её там не понял. Даже друзья начали осуждать: «У тебя такое горе, сын погиб, а ты… в крестном ходе». Она же была убеждена, что тогда, по крайней мере наполовину, отмолила сына. Потом ей об этом и батюшки сказали. А после крестного хода она по монастырям сразу же поехала, на молитву пошла. И Георгий видел всю эту ситуацию, всё это прошло через его душу. Вот это главное – у нас в православии воспламенение в вере происходит от человека к человеку. То есть Господь через эту встречу явно готовил Геру к крестному ходу, к будущим трудностям уже духовного порядка. У него ведь ни гордыни, никаких мыслей о своей исключительности нет. Одно откровенное желание разобраться во всём. Он, как ребёнок, с открытой душой всё и всех воспринимает, и Господь ему посылает именно таких, по-настоящему верующих людей. И сейчас после этого крестного хода вокруг России он очень сильно духовно вырос...
Владимир Михайлович замолчал. Стало слышно, как в печке пощёлкивают дрова. Спустя час вдруг в клубах морозного пара заходит Георгий: «Володь, говори, чем помочь, чего надо делать?..» Такой неспокойный характер, без работы не может… И в этом, видимо, весь он, Георгий Карпенко, – настоящий русский мужик, чувствующий ответственность за всё вокруг, в том числе и за судьбу нашей многострадальной Родины. В объятьях таких людей, как он, под покровом Божьей Матери и всех святых нашему любимому Отечеству ничего не грозит, никакие самые глубокие кризисы…
Евгений СУВОРОВ
Фото автора и из архива путешественника
 | назад |
| вперед |  |
