ПРИХОДСКАЯ ЖИЗНЬ

ВОДА ИЗ КОЛОДЦА

Морозный денёк в сельской глубинке

Сельский климат

Уже не раз я замечал, что в Усть-Куломе и снег белее, и мороз крепче. Триста километров разницы – в столице республики минус 18, а здесь уже за 26 градусов. Иду по длиннющему селу, растянувшемуся вдоль реки Вычегды. Вот пробежала мимо дворняга с улыбающимися глазами, прямо посередь дороги опрокинулась навзничь, потёрлась спиной об укатанный снег и дальше побежала по своим собачьим делам. А вот навстречу также по своим делам идёт-покачивается местный пьяница с растрёпанной копной волос на голове. Таких в городе тоже не встретишь – в одной рубахе с расстёгнутым воротом. Наверное, после баньки успел наклюкаться. Полдень субботы, все топят баньки, пахнет свеженаколотыми поленьями, тут и там видны сизые дымки, вертикально упирающиеся в остекленевшую лазурь. В центре села останавливаюсь возле деревянной двухэтажки, где размещается отдел социального обеспечения. Во весь фронтон растянут транспарант: «Добросовестный труд каждого – основа нашего благосостояния». Тут же нарисованный на кумаче Ленин и плакат с рабочим в каске: «Каждый трудовой день – ударный». Кумач давно выцвел, но буквы и рисунки как новенькие, не осыпались. Может, и вправду климат здесь особенный, «замораживающий» время?

А если серьёзно, то Усть-Куломский район действительно многое сохранил. Это касается и не вырубленных до конца лесов, и людей. Местный коми говор считается самым чистым, без заимствований из русского. Не утрачены и традиции, в том числе православные, – во всяком случае, здесь наибольшее число подписчиков «Веры» по сравнению с другими районами республики. Но где свято, там и... Много лет назад мы рассказывали о том, как усть-куломская жительница Агафья Егоровна Кипрушева возрождала в селе православие, добилась возвращения верующим храма, организовала общину, но в 1995 году была забита до смерти тремя пьяными односельчанами, искавшими денег на выпивку. Убийц взяли на третий день, когда они продавали старушечьи пимы, дали им сроку по тринадцать лет (Усть-Куломские истории, «Вера», № 298). А в 2003 году сельчан потрясла трагическая смерть их настоятеля игумена Ионы (Скибина) (Онемение сердца, «Вера», № 450). С той поры на приходе не было постоянного священника, его окормляли иеромонахи Ульяновского монастыря, пока два года назад в Усть-Кулом не назначили иерея Александра Антонова. О деятельности батюшки можно судить по тому факту, что совсем недавно в местном Доме детского творчества его оформили на ставку педагога дополнительного образования. Вот к нему, священнику-учителю, я и направлялся в гости.

…Дверь в церковь оказалась открытой. В храмовой части, как видно, только что сделан ремонт, пахнет побелкой, и строительные леса перенесены в трапезную. Навстречу вышел парень в рабочей куртке, представился Сергеем Кетовым, старостой прихода. Мастер, он прежде помогал восстанавливать Ульяновский монастырь, а теперь вот – храм Петра и Павла.

– Этому храму почти двести лет, – поясняет он, – но ещё крепкий, достаточно косметического ремонта.

– А Воскресенский восстанавливать будете? – спрашиваю про соседний двухэтажный храм, что стоит с пустыми глазницами окон.

– Когда батюшка сюда приехал, его тоже все спрашивали: «А что же со вторым храмом, что будете делать?» Дюже людям хочется вновь обрести эту красоту. Так вот бы и взялись сами, хотя бы на крышу деньги собрали… Да вы сами у батюшки поспрашивайте...

Попадья

Священника я не застал: как объяснила матушка Ольга, он освящал квартиру. Пользуясь приглашением, вхожу в гостиную. Иконы, книги, у стены гитара в вертикальном держателе – как «Калашников» в оружейной пирамиде. «Это батюшка у нас музыкальный», – заметив мой взгляд, поясняет хозяйка.

Слово за слово, до прихода священника многое успел я разузнать. И батюшка, и матушка – городские. До принятия сана в 2005 году о. Александр окончил сельхозтехникум, послужил в армии, сейчас заочно учится в Московской Духовной семинарии. Полтора года был штатным священником в Свято-Вознесенском храме Сыктывкара.

– После города не тяжело вам здесь? – спрашиваю матушку.

– Признаться честно, я мечтала о такой жизни – вдали от городской суеты, – улыбнулась она. – Здесь, конечно, газа нет, воду берём из колодца, дрова надо колоть. Зато люди друг к другу ближе, приход как одна семья. Каждое воскресенье после службы собираемся в воскресной школе, чай пьём, народ с батюшкой общается. Видели голубенькое здание напротив храма? Там и заседаем.

– У мирских к вам, наверное, отношение особое – попадья, да ещё городская?

– Семья любого священника находится как бы под прожектором. Слухи до меня доходят всякие – и плохие, и хорошие. Ну, бывает людям, далёким от Церкви, хочется языки почесать. Больше-то я общаюсь с нашими, приходскими. Руковожу клиросом, и с певчими мы очень дружны.

– А как с властями отношения? Ленин-то тут у вас, видно, в почёте – портрет на стене дома, монумент напротив администрации поновлённый...

– Да, каждый год его подкрашивают. Наверное, для порядка – всё-таки единственный монумент в селе, «произведение искусства». Но митингов возле него ни разу не видела. Хотя многие вспоминают, что при советской власти на селе лучше жилось. Сейчас люди, не имея духовного стержня, не имея сил противостоять трудностям жизни, уходят в пьянство. Опять же безработица. Может быть, что-то изменится с открытием поляками фанерной фабрики у нас тут поблизости от Усть-Кулома? Только начали строить, да вот кризис грянул, что будет дальше?

– Кризис с греческого переводится как «суд», – вставляю слово.

– Ой, не говорите...

За рассуждением о финансовом кризисе батюшка нас и застал, вернувшись с треб.

На приходе и вокруг

Отец Александр из тех, кто сразу к себе располагает – рассудительный и в то же время простой в общении. За чаем разговор я начал как-то неопределённо:

– Значит, вы уже здесь два года?..

– Назначили мне приступить к служению 10 сентября 2006 года, – начал обстоятельно отвечать священник, – но приехал я чуть пораньше, 8-го – на день сретения Владимирской иконы Божией Матери. В этот день в старину вокруг Усть-Кулома проводился крестный ход. Когда-то была эпидемия, люди умирали один за другим, вот тогда привезли Владимирскую икону и первый этаж Воскресенского храма освятили в её честь. А когда прошли с иконой вокруг села, болезнь отстала. Эту традицию мы сейчас восстанавливаем.

– Так село ж вон как вытянулось вдоль Вычегды, – удивляюсь.

– Вкруговую идти 12 километров. В первый год в этот крестный путь отправилось со мной человек 25. Было бы и больше, если б не будний день. Хорошо бы сделать этот день – 8 сентября – такими православными «именинами» села – устроить краеведческие чтения, организовать вечером концерт. Потихоньку такие вечера мы уже начинаем проводить: приглашали отца Сергия из Сосногорска, который хорошо поёт под гитару, и московского певца Андрея Селиванова. Устькуломцам он понравился, дети до сих пор слушают его диски.

– К тому факту, что в селе есть постоянный священник, народ уже привык? Учитель, доктор, священник – теперь это в одном ряду?

– Теперь никто не удивляется, когда я в подряснике и с крестом по улицам иду. Только некоторые до сих пор не знают, как обращаться, бывает, стесняются. Но это исправимо, если самому не сидеть на месте, а общаться с людьми. У меня такая практика: когда зовут освящать дом, квартиру, я не просто требу исполняю и ухожу. Сам-то, конечно, не навязываюсь, но здесь принято так: предлагают чай попить, посидеть. Находишь какие-то общие точки соприкосновения, порой беседа душевной получается.

– Молодёжь на службы приходит?

– Постепенно подтягиваются. Обычно бывает так: повенчаются, а потом начинают в храм заходить, на службы, даже помощь предлагают. Постоянных прихожан у нас около 30, в двунадесятые праздники собирается и более – из ближних деревень приезжают. В основном люди среднего возраста. Многие старики-то сейчас уж неверующие. Что они могут помнить? Как в детстве лазили играть в закрытый храм?

Вспомнили мы снова возобновительницу прихода Агафью.

– О судьбе её убийц что-нибудь слышно? – поинтересовался я.

– Один из них умер. А двое других нынче освобождаются из мест заключения. Не знаю, как они в глаза сельчанам будут смотреть, когда вернутся.

– Это, наверное, такой современный образ мученичества – от руки пьяницы с топором. Появилось в деревне что-то светлое – и руками пьяного бес уничтожает это. Так ведь было и с отцом Александром Менем, которого пьяный зарубил.

– Конечно, бес через годящихся ему людей действует, а пьяницы – самый его контингент, – соглашается священник. – Агафья Ивановна и вправду здесь светочем была. Народ её до сих пор помнит и почитает, в день её памяти, 19 декабря, ходит к ней на могилку – после молебна Николаю Чудотворцу. Сейчас внук её обратился к вере. Внучка тоже в храм постоянно ходит.

– Если убийцы после освобождения к вам в храм явятся, примете на исповедь?

– Это мой долг как священника. Хотя я сомневаюсь, что придут. Мне приходится общаться с бывшими заключёнными, которые в Ульяновский монастырь приезжают, приют там ищут. Побродят по обители, не нравится – и в Усть-Кулом, ко мне. Не за советом, а деньги просить – на обратный билет. Неприкаянные люди...

Донские рассказы

Спросил я батюшку и о машине, которую он недавно купил. Знать, собирается ездить по району, окормлять дальние деревни?

– Район у нас – сотни вёрст в разные стороны, – вздохнул отец Александр. – Дай Бог ближние деревни охватить. Вот полгода езжу в село Дон, это в 20 километрах от нас.

– Там церковь есть?

– Была Свято-Вознесенская церковь. Как описывают этнографы Чувьюров и Шарапов, даже после разрушения храма там ещё долго ходили крестным ходом по селу на Иван лун, то есть на рождество Иоанна Предтечи. Ещё по соседству с Доном, в Жежиме была часовня Св. великомученика Власия, покровителя домашнего скота. После закрытия часовни ещё долго народ собирался на молебны у жительницы, которая хранила икону великомученика Власия.

Эту легенду, объясняющую, почему местные так почитали св. Власия, я потом вспомнил. В деревне Жежим у одной женщины муж был «тодысь», то есть колдун. Перед смертью он наказал жене: «Как умру, ты переверни меня лицом вниз, чтобы я не сделал тебе зла». Вот он умер, собрались родственники. Посидели, а вечером, когда стали уходить, спросили хозяйку, не боится ли она и не следует ли кому-нибудь с ней остаться. Хозяйка ответила, что не боялась мужа при жизни и тем более не боится его сейчас. А дальше такая страшилка: в полночь умерший колдун вдруг встал из гроба и стал подниматься к хозяйке на полати. Вдова сложила пальцы для крестного знамения и начала про себя творить молитву. А рядом с печкой, в загородке, находился недавно родившийся телёнок. Тогда колдун стал грызть ногу телёнка. В это время открылась дверь, вошёл седой старец в белой одежде. Он ударил колдуна, и тот провалился под землю. Женщина слезла с печи, поклонилась вошедшему и сказала: «Спасибо Тебе, Господи, что спас меня». А седой мужчина ответил: «Я ради своего создания сюда пришёл», – и показал на телёнка. С тех пор и стали в округе почитать праздник святого Власия. Такая легенда...

– В советское время, – рассказывает о. Александр, – молебны совершались и у «охранных» крестов, их в Дону ставили как на границе села, так и около своих домов.

– Эти традиции сохранились до сих пор?

– Как сказать... Там сейчас новые традиции нарождаются, стараниями американца Вильяма Вуда.

– Так этот тот самый Дон? – вдруг вспомнил я...

Много лет назад республиканские газеты обошла сенсация – в таёжной деревне Дон поселился американец. О себе он рассказал историю, за которую журналисты сразу же ухватились. Родился он в рабочем посёлке близ Чикаго, воевал во Вьетнаме в морской пехоте, в разведке. Приходилось много убивать, что для него было кошмаром. Уезжая, взял на память один из трофеев – «русский пистолет». На родине встретили его неласково: «Позор нации, убийца детей...» Вильям начал пить, пристрастился к наркотикам, не раз он хотел застрелиться из «русского пистолета». Однажды он возвращался на машине из бара совершенно пьяный и вдруг на дорогу выскочил ребёнок. Вильям едва успел вывернуть руль. После этого он увлёкся чтением Библии. В 1992 году впервые приехал в Россию в качестве туриста, а с 1997 года поселился в Москве и подвижничал в педиатрической больнице – строил для детей песочницы, баскетбольные площадки, покупал спортинвентарь. В 2001 году приехал в Коми, где полюбил простой и добрый народ. «Я словно вернулся в детство, в пятидесятые. У нас тогда тоже часто выключался свет, туалет был на улице, а ребятишек бабушки купали в тазах. Но при этом мы ходили в гости без повода, помогали друг другу, вечерами вели долгие разговоры у огня. Всё это я нашёл в российском селе. И решил: останусь здесь навсегда» – так он рассказывает. История его очень напоминает те, что печатают в протестантских журналах. Но надо отдать должное иностранцу – он и вправду помогает людям, отговаривает мужиков пить всякие спиртовые суррогаты, строит около школ детские площадки, старушкам бесплатно перекладывает печи, латает крыши домов...

– Вроде бы добро делает, – соглашается отец Александр. – А с другой стороны – раскол вносит. Основал сектантскую общину, воскресную школу для детей и со своими неофитами ездит по деревням района, организовывает там общины. Формально-то их нет, поскольку не зарегистрированы, но действуют очень активно, благо средства есть, – как говорит Вильям, ему друзья помогают. На словах-то они к православию с уважением относятся, пастор их Андрей, который приехал с Вильямом в качестве переводчика, лично мне говорил: «У меня тоже икона есть, в спальне висит». И что, если висит?..

– Паства у него большая?

– Конечно, деятельность они развели активную, раз дети к ним ходят.

– И что теперь?

– Что делать – молитвенный дом мы там открыли. Повод для этого был. Некоторые православные люди захотели в Дону создать православную общину. Одна женщина передала нам на время пустующий дом, и теперь каждое воскресенье после службы стараюсь туда ездить – совершаю молебны, беседую с людьми. Бывает, и без меня собираются люди аудиозаписи с акафистами и песнопениями послушать, помолиться перед иконками. Постоянных примерно десять человек. Иногда заходят из протестантской общины. У одной такой гостьи спросил, что они под гитару на своих молитвенных собраниях поют. Бабушки мои зашикали, не хотели слышать, да я уговорил. И она спела «Отче наш». Я всё-таки немного в музыке разбираюсь, и что было на душе, то и сказал: «Голос-то у вас хороший, но если к вашему пению добавить барабан, то можно и в пляс пуститься».

– А с этим американцем вы часто встречаетесь? – спрашиваю батюшку. – Раз он любит здешний народ, может, и православие примет?

– Не знаю... Разговаривать с ним трудно, он ведь за эти годы ни по-русски, ни по-коми говорить не научился, только через переводчика.

Усть-куломские «витязи»

После вечерней службы отец Александр переоделся, быстренько перекусил, завёл свои «Жигули» и поспешил на «вторую работу» – в Дом детского творчества и спорта, где значится педагогом дополнительного образования. По дороге рассказал, как это случилось:

– У меня с самого начала была задумка воссоздать здесь детский патриотический клуб. Вести я его не собирался, думал просто курировать, быть духовником. Как-то на одном из районных заседаний обсуждали вопрос о патриотическом воспитании, меня тоже пригласили. Решили создать патриотический клуб в Усть-Куломе. После этого я всё узнавал: так будет патриотический клуб или нет? Но известий не было. Директор Дома творчества Оксана Тюрнина, наша прихожанка, сказала, что человека, который бы его вёл, так и не нашли. Я и предложил свою помощь. В прошлом году проводить беседы со школьниками к нам приезжал владыка Питирим, я и спросил у него благословение. Нагрузка всего шесть часов в неделю, но строго по расписанию: уроки духовности, спортивные занятия.

– И сколько ребят у вас занимается?

– Десять человек, в основном старшеклассники. Занятия ведут несколько человек: один туризм, другой стрельбу, третий – рукопашный бой. Также с ребятами проводятся духовно-патриотические беседы, а я курирую сам патриотический клуб. Иногда приходится некоторых помощников заменять из-за их занятости или помогать. Ещё мы в волейбол, футбол играем.

– А какой вид борьбы у вас в клубе преподаётся? – интересуюсь у о. Александра.

– Рукопашный бой по системе Кадочникова.

– Сейчас он довольно популярен у молодежи. Мы в газете уже писали о том, что преподаванием «русского стиля» занимаются кое-где даже священники…

– Этот стиль отличается от восточных единоборств тем, что в нём нет поклонения учителю-гуру, нет рангов, «чёрных поясов» и прочее. Это чисто русский вид борьбы, который происходит от нашего древнего стиля борьбы «спас», которым богатыри владели. Его, кстати, сейчас в школах спецназа изучают, поскольку он очень эффективен. На тренировках по системе Кадочникова нет боевого спарринга, просто показываешь в замедленном действии, а ученик повторяет. Особенность «спаса» в том, что в нём не нужно заучивать и оттачивать приёмы, поскольку в настоящем бою эта заученность только мешает. Ведь в разных ситуациях – на скользком тротуаре, в тесной кабине лифта, с одним или с тремя противниками – требуется разный подход. Ещё одна особенность: этот стиль позволяет защищаться, даже если ты уставший, болен или ранен, и вообще изначально предполагает, что противник физически сильнее. Основная его цель – сохранение здоровья и жизненных сил.

– Похоже, вы успели досконально разобраться в этом деле… А чем, кроме спорта, еще занимаются ваши воспитанники?

– На каникулах наши ребята при храме проходят 20-дневную трудовую практику. В 9 часов придут, после молебна поработают на ремонте, в 11 часов пауза на чай: беседуем, смотрим православные передачи, затем снова работа, обед, и в 14 часов я их отпускаю. Эти полдня им оплачивает центр занятости. Перед Рождеством сказал своим ребятам – приходите в храм на ночную праздничную службу, будете следить за порядком. И такое доверие им нравится, двое моих учеников уже помогают мне в алтаре.

Тем временем мы подъехали. Пока о. Александр переодевался, я разговорился с директором ДЮКФПа Еленой Кузнецовой.

– Отца Александра у нас любят, – рекомендовала она священника, – он ведь с детьми с радостью занимается. Вот летом съездили на два дня в велопоход к Ульяновскому монастырю, жили в бору в палатках, потом в монастыре нам экскурсию провели. Батюшка-то хотя давно велосипед не видел, но в дороге не отставал, только иногда на горках батюшку ждём-пождём...

– Это я специально колонну замыкал, – уже успевший переодеться, оправдывается о. Александр, – чтобы отстававших подгонять. А вообще-то, туризм я тоже собираюсь включить в подготовку наших «витязей».

– А другие школьники как к вашим «витязям» относятся? – спрашиваю. – Не дразнятся?

– Нет, что вы! – заверила Елена Дмитриевна. – Батюшку ведь не только в клубе, но и в школе хорошо знают, приглашают его уроки духовности проводить. Многим понравилась его «Игра по станциям» – о праздниках, о посте, о заповедях, святых. А после бесед наших активных прихожан с 6–7-классниками о заповедях Божьих одна наша учительница передала сценку, увиденную ею в школьной столовой. Один мальчик выругался, а девочка ему: «Ты что материшься? Разве не слышал, что нам сегодня говорили?»

…Между тем тренировка продолжилась, батюшка вернулся на волейбольную площадку. Захотелось и мне скинуть шубу, чтобы присоединиться к этому сообществу церковных и не очень церковных сельчан, которых сплачивает православный священник.

М. СИЗОВ
Фото И. Иванова

назад

вперед