КОЛОКОЛЬЧИК
ЧЕТЫРЕ ЧАСА – КАК МИГ!
Раньше меня очень удивляло: как это старые люди могут часами выстаивать всю службу в церкви? Со мной такого ни разу не было: помолюсь немного, свечки за родных поставлю – и больше не выдерживаю, ухожу. А на Вербное воскресенье решила-таки: сколько все будут стоять, столько и я, не уйду.
Морозным утром вышла я из дома и направилась в сторону главного храма нашего Сыктывкара. Вот и он, белоснежный красавец, гордость наша и красота – Стефановский собор. Золотые купола сверкают на солнышке. Возле церкви – праздничная суматоха. Рядком стоят румяные и весёлые продавцы, бойко идёт торговля – люди покупают у них веточки вербы. А как не купишь парочку хорошеньких игрушечных цыпляток, что теснятся на подносе? У меня было такое чувство, что всё это я видела уже на какой-то старинной картине. На фоне чёрных решёток ограды, на белом снегу – охапки красных веток с серыми пушистыми «зайчиками»; раскрасневшиеся продавцы, радостные дети и нарядные прихожане... Только с нарядами выходила неувязка, да вместо лошадей, запряжённых в выездные сани, спешили мимо автомобили.
В соборе хор пел так чудесно! Он здесь огромный – несколько десятков человек наверху поют, да ещё внизу, на клиросе, отдельный хор. Но больше всего меня поразило другое пение. Пели гулко, негромко, но так дружно. Я не поняла вначале, откуда идёт пение. Оглянулась назад, посмотрела по сторонам и увидела, что стоящие рядом прихожане – мужчины, женщины и даже дети – беззвучно открывают рты и что-то говорят. И тотчас меня осенила догадка: «Да они же поют! Это народ поёт!». Звук пения плыл над головами людей, под купол, а потом, наверно, и в само небо, к Богу! Это было для меня так удивительно, и моей душе тоже захотелось запеть... но, к сожалению, я ещё не знала слов.
А когда служба закончилась и все мы вышли на улицу, растроганно прижимая к себе веточки вербы, кто-то сказал: «Даже не верится – четыре часа простояли, а как будто несколько минут!» Вот тогда-то я и удивилась: ни чуточки не устала! Так хорошо в храме душе, а тем более в праздник, что и не выскажешь. Это я для себя навсегда поняла.
Елена СЕМЯШКИНА
г. Сыктывкар
БАБУШКИН КУЛИЧИК
Незадолго до Пасхи – в Страстной Четверг – Ваня и Катя пришли к бабушке в гости. И очень удивились: в бабушкиной комнате беспорядок! Подушки стоят посреди кровати, да ещё сверху покрыты пледом. «Что ли, бабушка тут без нас домик себе построила?» – спросила Катя брата. «Думаю, да, – солидно ответил Ваня. – Наконец-то и мы чему-то бабушку научили! Давай скорей заберёмся внутрь!»
Но шалуны не успели это сделать, потому что в комнату вошла бабушка, Нина Ивановна. Вытирая на ходу руки о фартук, она поспешила к своему «домику». «Сейчас заберётся туда!» – шепнул Ваня сестре. Но бабушка лишь подоткнула подушки и сказала заботливым голосом: «Ну, как ты тут?» «Бабушка, – осенило Катю, – тут у тебя котёнок! Вот здорово!» «Нет, детки, – рассмеялась Нина Ивановна, – тут у меня... кулич! Точнее, пока только тесто, вдобавок очень нежное и пугливое. Вот почему я кастрюлю пуховыми подушками укутала – оно не только сквозняка боится, но даже шума. И вы, ребятки, сегодня уж не шалите и не прыгайте, а то оно испугается и осядет. Тесто должно взойти, подняться, а без этого кулич не получится лёгким и пышным». Дети тут же вспомнили волшебный вкус бабушкиного пасхального кулича – так вот как он «родится», вот сколько заботы и ласки должна хозяйка ему дать – совсем как новорождённому ребёночку!
«Мы лучше, бабушка, пойдём на кухню, – с опаской поглядел Ваня на «домик», где вызревал будущий кулич, – а то испугаем ещё его». «Вот-вот, ребятки, идёмте, я вас угощу вишнёвым компотом с пряниками».
За столом бабушка, глядя с любовью на внуков, сказала: «Вот потерпите чуток, скоро встретитесь с куличом. А украшать его будем вместе». «Ура!» – закричали хором дети, но тут же прикрыли рты ладошками: как бы тесто не обиделось!
ПАСХА ХРИСТОВА!
В разных уголках земли раздаётся нынче победная песнь: «Христос воскресе!» Звучит она в самых необычных местах – поздравляют друг друга и космонавты на орбите, и шахтёры глубоко под землёй... А в этих воспоминаниях, оставленных людьми, которых нет уже на свете, сохранены драгоценные мгновения. И мы с вами, прочтя эти слова, можем побывать...
...Посреди океана
«Пришлось нам встречать праздник Пасхи в Индийском океане. Было это в 1880 году. Наш корабль шёл под военным флагом из Одессы на Сахалин и вёз арестантов – их было около 600 человек. В носовой части громадного судна устроена была небольшая церковь. Вот ударили в сигнальный колокол. Торжественно замерли все – и арестанты, и судовая команда в парадной форме, и капитан, и пассажиры. Но вдруг воздух огласило громкое пение: «Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесах; и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити». Мы пели и невольно думали о том, что мы, находясь так далеко от родной земли, не одиноки: с нами Господь!
Тропическая ночь была тихая и тёплая. Все зажгли свечи, и скоро вся кормовая часть судна представляла одно сплошное море света. Пение смолкло, воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь мерным всплескиванием воды от поворотов судового винта. И вот в ночной тишине среди необъятного водного пространства под звёздным покровом неба раздалось многократное: «Христос воскресе!» – «Воистину воскресе!» Минута дивная и торжественная!
Сейчас не было различия между начальником и подчинённым, свободным и отверженным от общества, знатным и незнатным. Были только христиане – братья, наполненные одной радостью воскресения из мертвых и чувством любви и всепрощения ко всем... Все целовали трижды друг друга с радостными лицами.
На Пасху арестантам было роздано каждому по большому куску кулича и по два яйца, а женщинам с детьми, кроме кулича и яиц, раздали сласти. Никто не был забыт и одинок в этот святой день».
По воспоминаниям Е. СМИРНОВА
...В Москве 1942 года
«Пасхальная ночь. Город отвык выходить на улицу в этот поздний час, и даже в большие государственные праздники соблюдается строгий режим военногo города – города, куда из окрестной тьмы неустанно, настойчиво тянутся силы врага, его тяжёлые бомбовозы. Но в эту ночь, может быть на одну только ночь в году, разрешено ходить по всему городу, ибо по древнему русскому обычаю в пасхальную ночь город открыт народу, двери церквей раскрыты настежь – и сердца людей раскрыты друг перед другом. Это первая ночь весны, когда мёртвое зерно трогается в рост навстречу свету из земной могилы, когда умерший Иисус встаёт из гроба, поправ мрак и смерть. И по глухим переулкам Замоскворечья, оступаясь о груды неубранного снега, люди идут к заутрени…»
А. СТРЕШНЕВ
«Вот стоит женщина с караваем обыкновенного белого хлеба, купленного в магазине. Рядом с ней седовласый старец держит в салфетке, столь же белой, как и его борода, десяток сухарей. А вот в углу, в отдалении от всех, стоит маленькое, робкое семилетнее существо. В её тонких ручонках на обрывке вчерашней газеты — кусок серого пшеничного хлеба с воткнутой в него свечкой. Священник благословляет и этот смиренный пасхальный хлеб, хлеб войны…»
Н. МОРШАНСКИЙ
...В Иерусалиме, у Гроба Господня
«Когда седой Патриарх запел: “Христос воскресе!” – мы сами словно воскресли! Сразу отовсюду раздались громкие восклицания народа, подобные шуму бурной реки. Этими восклицаниями выражают свою радость наши африканские и азиатские братья; нам, европейцам, это непривычно, но таковы люди на Востоке.
“Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его”,– поёт Патриарх. “Христос анести”,– поют греки. Все мы держим в руках свечи, но наши души светлее свечей.
“Христос воскресе”,– поют русские. Чудно и ласково, мягко, как шёлк, как только русские умеют. Поют арабы, приплясывая и хлопая в ладоши. Слёзы текут по их лицам и блестят в свете тысяч свеч и лампад. “Христос воскресе”, – поют сербы, копты, армяне, болгары, абиссинцы – все, каждый на своем языке и на свой распев. Но прекрасно поют все. Скажу вам: все люди вокруг нас выглядят прекрасными и добрыми, как ангелы. Это такое чудо, какое только воскресший Христос может сотворить. Это и есть единственная основа братства между людьми – видеть всех людей добрыми и прекрасными».
Святитель Николай Сербский
 | назад |
| вперед |  |
