ПРАВОСЛАВНАЯ ЖИЗНЬ
ПУТЕШЕСТВИЯ НЕОФИТА В ПОИСКАХ СМЫСЛА
ВЕЛИКОРЕЦКОГО ХОДА
Как я пошёл в Великорецкий крестный ход, почему перестал в него ходить и пойду ли снова
(Окончание)
«Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!»
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Прошло ещё долгих десять лет, прежде чем я дерзнул вернуться к этой теме. Все эти годы в крестный ход я не ходил – со стороны наблюдал, что с ним происходит.
Внешне всё выглядело вполне благополучно. С каждым новым годом число крестоходцев увеличивалось, и в итоге достигло 40 тысяч человек. Начиная с 2005 года на реке Великой их встречал уже не приход, а мужской монастырь во главе с игуменом Тихоном, некогда водившим крестоходцев. Братия монастыря при участии областных властей трудилась над восстановлением великорецких храмов, и в первую очередь Никольского собора – главной святыни обители. Сменились три губернатора, и каждый из них в меру сил помогал в этом важном деле. В ноябре 2008 года Великорецкая икона в третий раз посетила Москву, где ей поклонились несколько тысяч москвичей и гостей столицы. Специально к этому визиту епархия издала большую книгу, которая обобщила всё, что на сегодняшний день известно о вятской святыне и крестном ходе. Отныне не только летом, но в течение всего года в Великорецком можно было встретить паломников со всей страны.
Всё это радовало, но моего отношения к крестному ходу не меняло. Напротив, с каждым годом нарастало ощущение, что проблемы, которые я для себя определил в конце 90-х, лишь усугубляются. И даже принятие в 2008 году Устава Великорецкого крестного хода, важного и нужного документа, не помогло их решить – потому что для решения требовалось не столько грамотное администрирование или научное изучение древней вятской традиции, сколько духовное осмысление крестного хода, а этого как раз и не было. Казалось, единственное, что могло волновать и журналистов, и власть, и самих паломников, – это то, насколько в новом году возросло число участников крестного хода и что собираются придумать нового областной оргкомитет и епархия для того, чтобы облегчить их путь...
Главные же вопросы оставались без ответов. Казалось бы, было уместно ожидать их от духовенства, идущего крестным ходом. И конечно, священники не бездействовали – шли со своими приходами, молились, служили, исповедовали, фотографировали, снимали фильмы о Великорецком крестном ходе. Это было действительно важно. Но это не было главным. И в отсутствие главных ответов крестный ход неизбежно сбивался с пути.
Уже невооружённым взглядом было заметно, что значительная часть крестоходцев никак не связывает свой путь с Великорецкой святыней. Так, например, многие из них брали с собой в крестный ход уже не Великорецкий образ, а какие-то другие иконы. Как-то раз поздно вечером, после вечернего богослужения и исповеди на реке Великой, я шёл её берегом и буквально наткнулся в тумане на чудотворный образ. В полном одиночестве он лежал на аналое посредине поляны, которая утром должна была стать центром торжеств. И ни души рядом с ним! На следующий день крестный ход на источник собрал тысячи людей. ОМОН еле сдерживал это ликующее людское море. Но, приглядевшись, можно было заметить, что причиной их ликования был не чудотворный образ, который несли священники, а падающие на их лица капли святой воды, яркое солнце, общая восторженная атмосфера вокруг и т.д., и т.п. Икону снова возложили на аналой, праздник закончился, и люди вскоре разошлись, оставив святыню на опустевшей поляне.
Не только в Великорецком, но даже в Серафимовском соборе, где сегодня пребывает список чудотворного образа, в течение года к нему вовсе не выстраивается большая очередь. Об этом мне говорил прот. Андрей Дудин, не только опытный паломник, но также клирик Серафимовского храма. Он с горечью замечал: «Наши отцы, в том числе те, что каждый год идут крестным ходом, везут прихожан за тысячи километров – в Дивеево, Оптину, Лавру, сами едут в Бари и на Афон, но почему-то не к Великорецкой иконе. Почему бы не привезти их в Серафимовский храм, не послужить перед святыней? А мы ещё удивляемся, почему Господь отнял и вновь не явит нам чудотворный образ, обретённый на реке Великой! Потому и отнял, что мы к нему равнодушны, и пока не преодолеем этого равнодушия, не явит его вновь».
Может быть, сказано слишком резко? Но вы проверьте себя и попробуйте для начала вспомнить, сколько житийных клейм имеет Великорецкая икона? Хотя бы это, не говоря уже о том, каким страницам Жития Святителя Николая они посвящены. Вспомнили? Это было непросто? А ведь вы наверняка многократно прикладывались к этому образу, в том числе в крестном ходе. Кто-то скажет: «Я не искусствовед. Зачем мне это знать?» Но давайте задумаемся над тем фактом, что именно эти равновеликие клейма являются отличительной чертой Великорецкого образа. Причём во всех списках этой прославленной иконы программа их примерно одинакова. Можно также вспомнить и о том, что, согласно «Повести о стране Вятской», в 1383 году на реке Великой был чудесно обретён не только средник иконы, но и весь образ «в чудесех», то есть уже с житийными клеймами. И если всё это совершилось по воле Божьей, то, следовательно, и житийная программа Великорецкого образа также была дана вятчанам не случайно. Какой в этом смысл и имеет ли это какое-то отношение к крестному ходу? Ответы на эти вопросы ещё впереди. А пока, положа руку на сердце, следует согласиться с тем, что в современном паломничестве Великорецкий образ для большинства из нас занимает куда более скромное место, чем все «ахи» и «вздохи» по поводу того, «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
Складывается впечатление, что для значительной части участников Великорецких торжеств именно это и является если не единственным, то главным смыслом паломничества. «Хорошо нам зде быти!» (Лк. 9, 33). Действительно, в Великорецком очень хорошо. Величие праздника, возвышенный строй богослужения, красота природы, вдохновлённые лица людей, всеобщее ликование не могут не тронуть сердца. Известно, что для многих путь в Церковь и крестный ход начинались именно с приезда «на праздник в Великорецкое». И в этом нет ничего плохого. Главное, чтобы за всем этим не терялся сам смысл праздника. И об этом надо постоянно напоминать. А случаи бывают – и смех и грех.
Вот, например, накануне крестного хода в епархиальном управлении раздаётся телефонный звонок из Москвы. Это радует. Звонят из туристического агентства. Интересуются крестным ходом. И это неплохо. Оказывается, уже в течение нескольких лет это агентство «продаёт путёвки в Великорецкий крестный ход» – бронирует для москвичей билеты на кировский поезд, помогает собраться в дорогу, страхует от укусов клещей и т.д. Ну что же, это действительно необходимо, и мы рады этой помощи.
– У вас такой замечательный праздник, – рассказывает агент. – И крестный ход всем тоже очень нравится. Раннее лето, нетронутая природа, а как птицы утром поют! Так романтично! Я сама в прошлом году ходила, так все мои знакомые в этом году тоже засобирались. Вот только некоторые спрашивают, можно ли с собой... байдарки взять.
– Не понял? – интересуюсь я. – Какие байдарки?
– Дело в том, что наши клиенты хотят 6 июня побывать на празднике, а потом по реке на байдарках спуститься.
– Может, им в какие-то другие дни на байдарках поплавать? – осторожно спрашиваю я.
– Я всё понимаю, – не уступает агент. – Но путёвка-то у них одна, а им хочется и крестным ходом пройти, и на празднике побывать, и на байдарках поплавать, и рыбы половить.
Может, всё-таки не надо туристическим агентствам продавать «путёвки в Великорецкий крестный ход»?
Или другой случай, о котором мне рассказала знакомая паломница. Несколько лет назад крестным ходом шла группа молодых, здоровых и крепких мужчин с… футбольным мячом. Идущие рядом удивлялись: «А мяч-то вам зачем?» И вот во время одного из привалов, приметив широкую и ровную поляну, мужчины не выдержали, достали из рюкзака мяч и, крикнув уходящим паломникам: «Вы идите, мы вас догоним!», устроили футбольный матч. Более опытные крестоходцы пытались их остановить, но тщетно. Завершилось всё тем, что, закончив через какое-то время игру, футболисты бросились догонять колонну паломников и... заблудились. В итоге им всё-таки удалось воссоединиться с крестным ходом, но в футбол в пути они уже больше не играли. Конечно, то, что эти мужчины пошли в паломничество, не плохо, а, наоборот, очень хорошо. Возможно, для кого-то из них эта история послужила добрым уроком. Просто не надо брать с собой в крестный ход футбольный мяч.
О том, что неуёмное стремление объединить в крестном ходе «всё и вся» должно иметь разумные пределы, говорит история, которой я лично стал свидетелем в паломничестве 1998 года. Тогда, в конце второго дня пути, когда за плечами уже было около 40 километров, Великорецкий крестный ход неожиданно... заблудился. В тот год мы впервые шли с новым провожатым, и он в поле свернул не на ту тропинку, а за ним – ещё несколько тысяч человек. Шли, шли и зашли… в болото. Священники остановили колонну и предложили отдохнуть несколько минут, пока провожатый не найдёт нужный путь. Присели и мы. Вдруг слышим, как рядом зазвучала английская речь. Это разговаривали между собой два американских журналиста, приехавших «за русской экзотикой» и уже весьма измотанных прошедшим днём. Прислушавшись, я не смог сдержать улыбки. Один из них спрашивал с явным недоумением и даже раздражением: «Не пойму: если они здесь уже шестьсот лет ходят, то почему не знают дороги? Почему у них нет указателей и, вообще, никакого сервиса – кафе, телефонов, гостиниц и т.п.». Второй сначала молчал, а потом глубокомысленно изрёк: «Я, вообще-то, думаю, что это они (он кивнул на сидевших рядом священников) специально нас в болото завели, чтобы усилить страдания. Однако время уже позднее, солнце скоро сядет, пора бы им поторапливаться и нас из леса выводить». Дорогу мы, конечно, нашли и хотя с небольшим опозданием, но пришли на ночлег в Монастырское и ещё долго потом подтрунивали над нашими заморскими гостями.
Если и сегодня этот рассказ вызывает у нас улыбку, значит, не всё ещё потеряно и крестный ход по-прежнему жив. Хуже было бы, если сомнения и требования «заморских гостей» показались бы нам естественными. Кто-то скажет, что всё это характерно для начинающих паломников. Это действительно так. Но это вовсе не означает, что на пути у паломников со стажем нет своих искушений.
«Коллективная гордыня» или «новая жизнь во Христе»?
По сути, у всех паломников – молодых и пожилых, начинающих и опытных, воцерковлённых и не очень – искушение одно и то же: быть в крестном ходе и одновременно оказаться вне его – на народном ли празднике или на баррикадах, в туристическом походе или многодневном марафоне, чтобы «пойти и дойти», «преодолеть себя», «найти единомышленников», «исполнить обет» и тем самым доказать социально-культурную идентичность своему народу и т.д., и т.п.
Вся эта разноголосица смыслов мне известна не понаслышке. Как правило, у простака смыслы проще, а у образованного человека – на порядок сложнее. При этом не надо думать, что с завершением крестного хода битва за твою душу заканчивается. Ничуть. Напротив, именно здесь и разгорается главный бой. Не тогда, когда ты вместе с другими паломниками под праздничный перезвон колоколов входишь в Великорецкое или возвращаешься в Серафимовский собор. В эту минуту на тебя наваливается усталость и овладевает одно желание – где-нибудь скорее уронить рюкзак и просто посидеть, полежать, отдохнуть. Но вот проходит какое-то время, быть может день, два или неделя. Силы потихоньку восстанавливаются. Ты начинаешь всё чаще в мыслях возвращаться к пройденному пути, считая его не просто завершённым, а достойно завершённым. Но это не так. Тот, против кого ты сражался в пути, никуда не исчез. И если он не смог справиться с тобой в открытом бою, то сейчас непременно попробует сделать это снова. Потому что, на самом деле, твой крестный ход не окончен и несколько месяцев до следующего июня – это просто привал. Просто пока ещё ты об этом не знаешь.
Оружие, которым в эти минуты могут быть сражены многие, в том числе и опытные паломники, – это самая обыкновенная лесть, цель которой – родить горделивое чувство «победителя», одолевшего все трудности пути. Как известно, гордость – мать всех пороков. Поэтому проявляться она может по-разному. Мы уже называли некоторые из этих проявлений, и перечислять их все нет никакого смысла. Важнее понять её главную цель – оскудение любви, как в твоём сердце, так и во всём крестном ходе. А первый шаг к этому падению – то, что, совершив крестный ход, получив известные духовные переживания и желая всё это повторить, ты оказываешься в плену у собственного религиозного чувства и неизбежно сбиваешься с пути Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви.
Заметить эту подмену трудно. Особенно начинающему крестоходцу. Так, несколько лет назад во время проводов крестного хода ко мне подошёл мужчина в одежде паломника, с фотоаппаратом в руках. Мы оба ждали того волнующего момента, когда крестный ход, повернув на улицу Казанскую, начнёт подниматься к Спасскому собору. Снимок обещал быть удачным. Ярко светило солнце. Погода была на редкость праздничная. И видимо, от избытка чувств мужчина обратился ко мне с такими словами: «Вот сегодня иду в крестный ход. Как хорошо! В прошлом году я ходил с женой. Она всю дорогу ныла, так и не помолился толком. В этом году оставил её дома и иду один. Наконец-то помолюсь! Как вы думаете, каким будет в этом году крестный ход?» Возможно, он спрашивал про погоду. Но вдруг я неожиданно для самого себя ответил ему: «Думаю, что для каждого из нас будет свой крестный ход. Вот ваш крестный ход был в прошлом году, когда вы шли со своей женой. А сейчас у вас – просто “поход за молитвенными переживаниями”». Мужчина был явно озадачен таким ответом и уже не так весело спросил: «Что же мне делать?» – «Наверное, надо просто постараться меньше думать о себе. Вспомните кого-то, кому нужна помощь, и помолитесь о нём. Словом, идите не для себя».
Не знаю, запомнил ли паломник эту встречу. Но я запомнил. Не то чтобы она сразу переменила моё отношение к Великорецкому крестному ходу, но словно приоткрыла какую-то новую дверь. Постепенно я стал осознавать, что верное понимание Великорецкого паломничества не может быть основано только на личных (то есть субъективных) желаниях, переживаниях и «планах на крестный ход». Есть некий объективный смысл – Божий дар, который дан ему свыше, и ты должен прорваться к нему, научиться не путать его с «яичницей» из своих мыслей и желаний.
Что для этого необходимо?
Прежде всего, надо оторвать взгляд от «себя любимого» – своих переживаний и своих ног; дороги, по которой ты идёшь; километров, которые тебе предстоит пройти. Надо поднять глаза и постараться увидеть не себя со стороны и не многотысячную колонну паломников, а людей, у каждого из которых свой путь, свои причины идти или не идти в крестный ход. Для начала надо хотя бы научиться в день проводов крестного хода не приставать ко всем знакомым с одним и тем же вопросом: «А вы тоже идёте в крестный ход?» И тогда к тебе постепенно придёт понимание того, что один из главных даров Великорецкого крестного хода – это твой ближний, тот человек, который сейчас идёт рядом с тобой и, быть может, нуждается в твоей помощи. В свете этого совсем по-другому открывается тебе весь твой путь. И даже помощь областных властей в организации крестного хода наполняется подлинно христианским смыслом заботы о людях, а не о «брендировании» области.
Только так, оторвав взгляд от себя, можно заметить чудотворный образ Святителя Николая, идущий впереди крестного хода. Мы настолько привыкли под словом «образ» разуметь только икону, что забыли его другое, не менее глубокое значение – «формируемый в сознании человека мысленный образ воспринимаемого им объекта», а также «порядок, способ, организация жизни человека и общества». Ближайшие и однокоренные с ним понятия – «образец» и «образование».
Идя Великорецким крестным ходом, мы многократно поём тропарь Святителю Николаю, называя его «образцом» для всех нас и стремясь «образовать» себя по этому Богом данному «правилу веры» и «образу кротости». Вглядитесь в клейма Великорецкой иконы, которые с такой силой и любовью раскрывают для нас образ святого и прежде всего его великое милосердие к ближним... Вот Свт. Николай является во сне царю Константину, повелевая освободить из темницы невинных воевод; спасает Димитрия со дна моря; помогает морякам не погибнуть в буре; избавляет от казни трёх оклеветанных граждан; возвращает отцу пропавшего сына.
С не меньшим талантом добродетели Святителя Николая раскрываются в посвящённом ему акафисте, который многократно звучит во время крестного хода. По своему содержанию акафист есть «неседальная песнь», в основу которой положено Житие святого, что роднит его с житийной иконой. Только, в отличие от неё, акафист рассказывает о святом не красками, а возвышенным языком поэзии. Даже когда чудотворная икона ушла далеко вперёд, благодаря акафисту она будто бы рядом, и мы можем видеть духовными очами и её, и самого Святителя Николая.
Сопоставив акафист и икону, нетрудно заметить, что из всех трудов и подвигов Святителя Николая неведомый автор иконы избрал именно те, которые научают милосердию. Было же это в те времена, когда наши предки-вятчане без устали грабили соседние христианские земли, за что от устюжских летописцев заслужили прозвание «жестокосердных». И вот именно в эти времена «жестокосердным вятчанам» Господь послал Великорецкий образ Святителя Николая, научающий их милосердию. Поистине «дивны дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси!» Поэтому так важно нам понять, что подобно тому, как Великорецкая икона являет Святителя Николая, так сам Святитель являет нам Христа Спасителя – Его милосердие, Его кротость, Его воздержание, Его человеколюбие.
Сколько раз – и в крестном ходе, и вне его – я прикладывался к этой иконе, смотрел на неё и не понимал, не видел этой «бездны Божия милосердия», о которой столь проникновенно сказал святитель Афанасий (Сахаров): «Паче всего наше утешение – это бездна Божия милосердия. Поистине мало спасающихся своими делами, безгранично число спасаемых Божиим милосердием, Божиим человеколюбием. Спаситель близко. Он подле вас. Он ни на минуту не оставляет вас. Нам иногда кажется, что мы как бы оставлены Им. Но это только нам, немощным, так кажется. Он с нами всегда. У Господа двери милосердия всегда отверсты. И стоит нам хотя бы слегка толкнуть их, они сами отверзутся».
|
Размышляя о Великорецком крестном ходе, сегодня я всё чаще думаю о том, что понимание его как пути из «пункта А» в «пункт Б» не исчерпывает его подлинного и наиболее глубокого смысла. Настоящая задача паломника, возможно, состоит именно в том, чтобы «путь в Великорецкое» стал для него «путём ко Христу», чтобы в течение нескольких дней паломничества (не умозрительно, а опытным путём, вглядываясь в образ Святителя Николая, в свою душу и лица паломников) ты узнал Христа и захотел быть с Ним и Его Церковью. Тогда становится важно не то, сколько раз ты ходил в крестный ход, сколько раз преодолел весь путь туда и обратно, сколько километров прошёл, а как ты их прошёл. Был ли это путь христианина, исполненный любви к Богу и милосердия к ближним, или его наполняли какие-то другие смыслы, которым нет числа?
Когда-то протопресвитер Александр Шмеман сказал о литургии слова, которые имеют отношение и к Великорецкому крестному ходу: «Там, где церковная и приходская жизнь не основана прежде всего на Господе Иисусе Христе... там уже не Христос, а что угодно другое – национализм, политика, материальный успех, коллективная гордыня и т.д. – рано или поздно начинает определять собой и, одновременно, разлагать церковную жизнь». В этих словах я вижу не только тонкое наблюдение, но и важное предупреждение нам, вятчанам – наследникам великорецкой традиции. Прежде всего, вятскому духовенству, которое в течение долгого времени было лишено возможности участвовать в паломничестве на реку Великую, но сейчас уже имеет знания и опыт, позволяющие осмыслить его с позиций православного богословия.
Убеждён, что время для этого разговора пришло и, возможно, одним из главных его итогов должно стать понимание Великорецкой святыни как бесценного Дара, в котором через Святителя Николая Христос являет Себя и которым привлекает нас к Себе. Это единство со Христом осуществляется прежде всего в Божественной литургии на месте явления чудотворного Великорецкого образа, во время которой паломники и гости праздника стремятся причаститься Святых Христовых Таин. Путём к этой литургии, к этому единству и является Великорецкий крестный ход, во время которого многие паломники принимают на себя сугубый труд поста и молитвы, чтобы их последующее воссоединение со Христом в Таинствах исповеди и причащения было наиболее решительным, осознанным и радостным. Это понимание Великорецкой традиции позволяет органично соединить две неразрывные стороны этого Дара – его «вятскость», связанную с конкретной историей обретения и прославления этой чудотворной иконы, и его «универсальность», делающую Великорецкое паломничество интересным для христиан всего мира.
Вместо эпилога
...Эти воспоминания были дописаны в тот момент, когда многотысячная колонна крестоходцев вышла из Троицкой церкви слободы Макарье в путь на Великую. Как всегда, в такую минуту приходят сомнения: а нужно ли всё это? И вдруг посыпались телефонные звонки с местных телеканалов:
– Здравствуйте, отец Александр! Вы не знаете, сколько человек в этом году идут крестным ходом?
– Алло! Сообщите, пожалуйста, много ли в этом году среди паломников иностранных гостей?
– Добрый день! Сегодня паломники опять ушли по дождю. Можете ли вы это прокомментировать?
– Говорят, что среди паломников есть знаменитости. Вы не могли бы назвать их имена?
– Сколько километров паломники пройдут в первый день? Понятно. А во второй? Ого! А почему такая разница?
Нет, определённо надо было написать эти заметки. А пойду ли я в Великорецкий крестный ход снова? Если понимать его как Дар Божий, то как можно этот Дар не принять?
Протоиерей Александр Балыбердин
3 июня 2010 года
 | назад |
| вперед |  |
