ПРАВОСЛАВНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ
УРОКИ ЭКОЛОГИИ
«Сохранение мироздания Божия для православного человека связано со спасением его собственной души», – считает педагог и эколог Елена Суланга
Детский писатель и педагог из Санкт-Петербурга Елена Суланга рассказала, каким образом можно совместить изучение экологии с живой работой на приходе. Она уверена, что эта область близка Церкви, более того – знания об окружающей среде и забота о ней неотделимы от знания о Творце.
Корреспондент: Елена, от геологического факультета ЛГУ жизненный путь привёл вас в Александро-Невскую лавру – центр православного мира Петербурга. Каким же был путь геолога к преподаванию в воскресной школе?
Елена Суланга: После окончания университета я недолго работала по специальности. Сначала в Таллине в Институте геологии АН ЭССР, потом переехала в Петербург защищать кандидатскую диссертацию, а после развала страны и прекращения финансирования крупных аналитических работ ушла из науки. Работала на аккумуляторном заводе аналитиком, занималась исследованием сточных вод предприятий. Мы оценивали загрязнение окружающей среды, слушали лекции «для служебного пользования», ездили в командировки. Я имела конкретные данные и цифры, видела очень много страшного. Более того, видела и людей, которые пострадали от экологических выбросов предприятий. Эти люди говорили нам: «Мы больше вас зарабатываем, поэтому имеем право травиться» – и уже были обезображены, работая во «вредных» цехах. В Ангару сбрасывали ртуть, а мы тайно вывозили в бутылочках пробы воды, чтоб потом в Петербурге делать анализы. Я видела много экологических преступлений, и мне хотелось об этом рассказать людям, детям, чтобы они могли себя защитить.
Корр.: Изменилась ли с тех пор ситуация?
Елена Суланга: Нам до сих пор о многом не говорят. Вредные производства из центра, из столиц переводят на периферию. Например, в Казахстан. Там можно построить завод любой степени вредности. А потом? Те же больные казахи, киргизы приезжают к нашим петербургским врачам, искалеченные, больные, детей своих привозят…
Корр.: К тому времени вы уже пришли в Церковь?
Елена Суланга: В начале 90-х ещё непросто было говорить о вере открыто. Когда я в 93-м году кандидатскую защищала, у меня случайно золотой нательный крестик попал на верхнюю одежду, и я увидела, как страшно блеснули глаза одного из «сталинских» профессоров... К пониманию важности Бога в жизни я шла постепенно. Удивительно, что моя тётя в своё время спасла от уничтожения икону Святой Троицы Спасо-Суморина монастыря, что в Тотьме. К сожалению, мои неверующие предки хранили её в недолжном виде. Я попросила, чтобы эту икону отдали мне. Наверное, это тоже оказало какое-то влияние на жизнь.
Корр.: Как вы пришли работать в школу?
Елена Суланга: Я оформила авторский курс. Преподавала десятиклассникам, в двух классах – литературном и техническом. В первом мы говорили больше о взаимосвязях искусства с природой, в частности с геологией, о художниках, писателях, музыкантах, работавших в этом направлении. А в техническом классе мы говорили о защите окружающей среды, рассматривали природные процессы с точки зрения физики и химии.
Корр.: В школе была возможность детям что-то говорить о происхождении мира, обсуждать иные точки зрения, например, креационистские?
Елена Суланга: Да, ведь уроки представляли собой беседы. Например, говорили о происхождении жизни. Я делила доску на две части и предлагала: «Вот материалистический подход – и вот духовный подход; давайте будем здесь писать, перечислять, кто что знает в защиту того или другого». Среди детей были христиане, мусульмане, еврейская девочка и один мальчик – член секты Свидетелей Иеговы. Тяжелее всего было с ним наладить отношения, но я ему просто разрешила говорить, что он хочет…
Корр.: Вы позволили детям слушать себя, свой внутренний голос – ведь на тот момент каких-то серьёзных знаний они ещё не имели...
Елена Суланга: Когда им дали возможность говорить, они охотно делали это, раскрывались, удивляя друг друга: например, об этом ученике было известно только, что он косноязычный, и вдруг – столько сказал! А другой – молчун, зато как много интересного знает! Таков был мой скромный опыт. И тогда вплотную мы с детьми подошли уже к христианскому пониманию взаимоотношений человека и природы. Поэтому Свято-Иоанновские курсы явились следующей закономерной ступенью.
Корр.: Что вас туда привело?
Елена Суланга: Организовалась в Петербурге замечательная газета «Возрождение милосердия» – в защиту бездомных животных. Тогда ещё разрешали их отстреливать на глазах у всех, и были факты, что люди после увиденного сходили с ума. Я, как член общества защиты животных, хотела, чтоб кто-нибудь из представителей Церкви написал об этом в газету. Найти желающего оказалось непросто, но, позвонив в Александро-Невскую лавру, по Божьему промыслу я попала на Марию Никандровну Кульбицкую. Она заведовала Свято-Иоанновскими курсами и предложила мне их посещать. Пригласила меня, показала одну лекцию, другую: «Как вам нравится? По духу ли вам это? – и потом добавила: – Если вы в состоянии окончить курсы, то сами потом и напишете эту статью про бездомных животных…» Она в Духе почувствовала, что мне нужно разобраться самой. Я благодарна ей за то, что получила это образование и в итоге написала дипломную работу, в которой предложила православный подход к экологии.
Корр.: Само слово «экология» – из двух составляющих: «oikos» – место обитания, дом; «logos» –Бог-Слово. Получается, что православная экология – знание о взаимоотношениях твари в доме, данном ей Творцом?
Елена Суланга: Если мы слово «Творец» заменим на «Аллаха» или «Будду», вроде бы ничего не изменится. Но суть православной экологии в том, что она должна подвести человека к пониманию крестной жертвы Христа. Я понимаю, что это страшно сложно, но это нужно, иначе она не будет православной.
Корр.: Но ведь иные христианские конфессии также занимаются экологией и много дальше ушли в этом плане, чем православные, которые только дорогу нащупывают…
Елена Суланга: Что касается других конфессий, то первую панду, например, убили католические миссионеры, которым было лень животное описать или поймать. Чтоб проще было, они её застрелили и притащили – смотрите, какая скотинка интересная. У животных нет души – они так считали.
Корр.: Это, на самом деле, показательный случай.
Елена Суланга: Здесь всё очень тонко. Главное в том, что православный человек через молитву ко Господу начинает чувствовать природу как часть себя. И в первую очередь присутствует сердечное сострадание к природе. Человеку больно, когда больно медведю. Православие не формально, оно более человечно. Откуда это? Может быть, всё дело в удивительном русском языке, говоря на котором, люди не могут иначе воспринимать природу, кроме как освящая её?
Корр.: Св. Максим Исповедник учит, что задача человека – соединить то, что распалось, через покаяние освятить и преобразить весь мир. Но всё это имеет отношение к личности, к душе человека. А официально-государственные программы, научные изыскания? Дадут ли они результат, если за дело берётся человек-хищник?
Елена Суланга: Можно начать с человека, но без усилий государства будет большая беда. И закон должен реально защищать природу, и Церковь должна сотрудничать с государством. Люди не знают, и им нужно объяснить, что сохранение мироздания Божия для православного человека связано со спасением его собственной души. А то ведь что встречаем: для многих, именующих себя христианами, смерть собаки – плёвое дело, над этим смеются.
Корр.: Взрослому человеку, чтоб научиться чему-то новому, часто нужно перешагнуть через свою косность или уверенность, что он всё знает.
Елена Суланга: Через чтение книг, через лекции на приходах можно решить этот вопрос. Часто люди спорят-бьются, а, собственно, предмета спора и нет. Они просто ничего не знают о Боге! За год до окончания курсов Мария Никандровна посоветовала мне найти храм, где я смогла бы преподавать основы предмета, чтобы потом в дипломной работе оформить результат. Я взяла список телефонов (там было около сорока церквей), и первый же телефонный номер был храма Серафима Вырицкого, где батюшка и диакон уже вели занятия по «Закону Божьему». Мы с батюшкой очень радостно поговорили о возможности преподавания ещё и экологии. Единственно, он был всерьёз обеспокоен проблемой вырубки лесов и просил не только о животных говорить, но и о растениях.
Корр.: Каким образом проходили ваши занятия?
Елена Суланга: Начинали мы всегда с молитвы. Я раскрывала два основных положения православного подхода к экологии – красоту Божьего мира и ответственность человека перед Творцом за окружающий нас мир. Говорили о житиях святых, о древнем и современном состоянии природы. На основе библейских сюжетов – о домашних и диких животных. Иногда обращались к мифам и сказаниям древних народов: египтян, славян и др., к сюжетам детских сказок. Получалось разностороннее раскрытие темы. Практические занятия по экологии я проводила на основе ИЗО. Опыт показывает, что дети любят изображать то, о чём они услышали, причём именно красивое, доброе. Никакие лекции не будут восприняты без иллюстративного материала, поэтому мы с помощью доступных подручных средств мастерили из стекла, картона, камня, рисовали и лепили.
Если день занятий совпадал с днём почитания какого-нибудь святого, то я рассказывала о нём. Очень интересный однажды получился урок – на противопоставлении празднования Хеллоуина и совпадающего с ним по календарю дня рождения о. Иоанна Кронштадтского. В житии я нашла, что маленький Иоанн видел природу как Храм Божий. Подобные моменты можно найти во многих житиях. Господь иногда открывал нам возможность говорить не о том, что подготовлено к уроку, а о том, что надо было сказать, что люди хотели услышать, о насущных проблемах. Например, мы говорим о мифических животных в Библии и тут же кто-то спрашивает: «А нам надо выкидывать зубную пасту с изображением Дракоши, ведь дракон – символ нечистого духа?»
Корр.: Это похоже на разговор о свечах, которые в храме нельзя передавать то ли левой рукой, то ли через левое плечо…
Елена Суланга: Да, у нас были и лекции, посвящённые околоцерковным суевериям. И я, тут же переключаясь, говорила: «Господь создал всех живых тварей добрыми и хорошими…» «А вот в Библии не написано про динозавров, значит, их не было!» Ну, и так далее. Возникали вопросы, которые игнорировать было нельзя, я отвечала и в это время пятилетнему ребёнку давала листок, чтобы он что-то рисовал.
Корр.: Наверно, в отличие от общеобразовательной, в воскресной школе очень пёстрый состав учащихся?
Елена Суланга: Да, в том-то и сложность: в одном помещении и пятилетний ребёнок сидит, и девочка 16-ти лет с родителями. Одни – образованные, другие совершенно ни в чём не разбираются. 7–8-летние, как правило, непоседы, их нужно всё время занимать… Я просила родителей, чтобы они немножечко помогали. Это обстоятельство и послужило поводом для создания курса лекций и практических занятий с учётом возрастных интересов.
Корр.: Это трудности, а плюсы в таком совместном обучении есть?
Елена Суланга: Наверно, в плане воспитания, налаживания связей внутри прихода польза была. Присутствовали дети из неблагополучных, многодетных семей, и мы видели, как сострадательно все друг к другу относились, начинали понимать друг друга. Родители вникали в проблемы других мам и бабушек, дети свободно и доверчиво общались со взрослыми. Господу было угодно, чтоб получился такой вот интересный опыт. Но на второй год работы детей уже делили по возрасту.
Корр.: Если мы говорим об уроках экологии, то, наверно, и какие-то выходы, выезды на природу возможны?
Елена Суланга: У меня не было такого опыта, но как дополнительный материал – почему бы и нет…
Корр.: Можно ли считать ваш опыт работы делом обыкновенным для современной приходской жизни?
Елена Суланга: Мой случай, к сожалению, типичным не назовёшь. Нас не один год готовили (я пять лет в Лавре отучилась), но наши знания часто не востребованы. Причина очень проста: преподавание на приходах – бесплатный «довесок» к таким серьёзным вещам, как ремонт, убранство и т.д. Этим летом мне предложили преподавать «Закон Божий». Хорошо. «Только одна, – говорят, – тонкость: у нас это послушание. Батюшка вам дорогу оплатит». Но я вроде не монахиня, не послушница – кормиться приходится самой... И таких примеров много.
Корр.: Вы затронули тему, о которой сейчас постоянно говорит и Патриарх: нужно повышать уровень знаний в православной среде. Для этого, собственно говоря, и были созданы все образовательные учреждения – Иоанновские курсы, ПСТГУ в Москве…
Елена Суланга: Да, почему-то считается, что из церковной казны средства могут идти на благотворительность, а вот на специалистов, которые бы занимались катехизацией более широко, а не только в рамках воскресных школ, – нет.
Я считаю, что мирянам за эту работу надо платить. Не так, конечно, как преподавателям богословия, но всё-таки оплачивать. Ведь они тоже учились не бесплатно, платили за лекции и курсы. С другой стороны, в таком случае можно и всерьёз контролировать, что они преподают. Иначе произойдёт то, о чём рассказывал наш духовник. Одна бабушка, назвавшись преподавателем, с удовольствием всех учила. Потом выяснилось, что примерно так: «Жил-был Господь Бог. У него было два сына: один Иисус Христос, второй – сатана. Как-то раз они поссорились…» Такая вот учёба. Зато бесплатно. Самое печальное, что этим мы можем отвратить от Церкви людей. Если при советской власти вероучение извращалось целенаправленно, врагами Церкви, то сегодня мы ни в коем случае не должны допустить, чтоб это происходило из-за нашей необразованности и непрофессионализма.
Корр.: Каким образом вы планируете дальше работать над вашим курсом?
Елена Суланга: Когда мы говорим о медведе или о волке, о лесе или о воде, то хочется закончить это занятие наглядно. Я не художник, но вот если бы нашёлся специалист, который помог бы разработать модели, трафареты... Ведь так важно ещё увидеть композицию, подобрать краски, направить карандаш в детской руке… А желание такое: хотелось бы создать серию книг – я знаю, как их оформить. И ещё мне очень нужны единомышленники, с которыми можно было бы всё это продолжать.
Беседовала Елена ЛУКИНА
г. Санкт-Петербург
 | назад |
| вперед |  |
