ДЕНЬ ИСКУШЕНИЙ

В 9 часов вечера Манана Схиртладзе, 65-летняя учительница музыки, по давно заведённому правилу открыла дневник, чтобы проанализировать свои грехи за прошедший день и тем самым обеспечить духовный рост на завтра.

В толстой тетради её исхудалые пальцы аккуратно вывели:

«22.06.10. Была в храме св. Александра Невского. Знакомство с р.Б. Сандро. Разговор о последних временах. Искушение. Вспомнила о запретном. Положить 10 пок.».

Манана, зная, что всё в жизни управляется Промыслом Божьим, обращала внимание даже на самые малозначительные встречи и искала в них тайный смысл. Особенно ей нравились на эту тему слова о. Александра Ельчанинова: «Постоянно Бог посылает нам людей, обстоятельства, дела, с которых должно начаться наше возрождение, а мы оставляем их без внимания и этим ежечасно противимся воле Божией о себе...»

Идея осмысливать прожитый день пришла к ней после прочтения «Неизданного дневника Иоанна Кронштадтского». Несмотря на кажущееся однообразие – церковь и «келия», как она именовала свои трёхкомнатные апартаменты на Вашлисджвари*, – каждый день жизни пенсионерки неизменно давал пищу для размышлений.

Сегодня тоже было о чём подумать.

После службы Манана осталась ждать одну прихожанку, чтобы вручить ей обещанную книгу. Неожиданно рядом возник интеллигентного вида мужчина, приблизительно её ровесник. Разговорились. Представился новый знакомый как Сандро.

– Трудно спасаться в последние времена, – вздохнула Манана, перебирая чётки. Тема о последних временах была всегда к месту. Обычно вторая сторона тут же откликалась своими примерами, а потом диалог благополучно затухал. Вроде и общение, и празднословия нет.

Но на сей раз произошло по-другому. Сандро как-то странно взглянул на неё и сказал, отводя взгляд:

– Моя мама ждала прихода антихриста всю жизнь. Царство ей Небесное, – он осенил себя широким крестом, положив его по всем правилам, а не так, как многие, – будто мух отгоняют. Сразу было видно – мужчина серьёзный. Да и абсолютно грамотная русская речь выдавала в нём человека образованного.

– Всё моё детство и юность прошли под знаком поднятого пальца к небу: «Будь осторожен! Время близко!» – продолжил он. – В школьном кружке мне прочили будущее великого шахматиста, но мама сказала, что это «развивает тщеславие». И шахматы были забыты. Для меня не существовало ни дней рождений одноклассников, ни походов в театр. Всё это считалось «духовно неполезным».

Студентом в Москве я не имел права жить в общежитии. Мой дед был священником, и мама нашла для меня жильё у двух сестёр – тайных монахинь. Вместо того, чтобы весело прожигать студенческие годы, мне приходилось сидеть одному в комнате, похожей на гроб. Бороться я даже не пытался, поскольку тоже считал, что живу правильно.

Потом мама отговорила меня от женитьбы. У неё была неоспоримая логика: «Зачем заводить детей, когда завтра их обрекут на мучения»...

Манана молчала и думала о том, что встать и уйти как-то не очень вежливо. Из любви к ближнему придётся дослушать до конца. А Сандро тем временем продолжал говорить.

– Мама прожила долгую жизнь, полностью посвятив её Церкви. Её здесь все знали, – Сандро кивнул на двери храма. – Отец не смог вынести вечный темп утренних, вечерних правил и подготовок к причастию. Мне было 8 лет, когда он ушёл к другой женщине.

Сандро рассказывал каким-то глуховатым голосом, как бы сам себе. Потом вдруг с надеждой поднял глаза на терпеливую слушательницу:

– Может, вы знали мою маму? Её звали Нина Алексеевна. Она всегда стояла в углу, у Казанской.

И Манана тут же вспомнила высокую русскую женщину с отрешённым лицом, которое нельзя было не заметить. В этом лице чувствовалась породистость, одухотворённость. Запомнилась её доброжелательность ко всем, кто к ней обращался.

– Да, знала, – ответила Манана, отгоняя от себя лишние умозаключения. Она тут же уточнила: – Мы не общались, хотя, признаюсь, мне всегда хотелось заговорить с ней. Но на службах нельзя, а потом некогда.

Сандро, кажется, прослушал это и вернулся к своей истории:

– Потом мама отошла ко Господу. Я верю, что она попала именно туда, куда стремилась всю жизнь. Я остался совсем один. И решил в свои 53 первый раз жениться. Подумал, что хуже уже не будет. Моя жена младше меня на 3 года. О детях смешно говорить в нашем возрасте.

Он пристально посмотрел на Манану и подвёл итог невесёлой истории:

– Антихрист так и не пришёл, а моя жизнь могла сложиться совсем иначе.

Манана поспешно перекрестилась и, желая поставить точку на этом смущающем её разговоре, заключила:

– На всё воля Божья.

– Да-да, – охотно закивал новый знакомый и встал со скамейки. – Извините, сам не знаю, зачем я рассказал вам всё это.

Попрощался и пошёл к выходу через строй нищих, не подав никому.

Конечно, это были типичные проделки лукавого. Ибо сказано: «По плодам узнаете». Плоды были налицо. В Манане эта встреча всколыхнула то, что было давно похоронено на дне души.

Ираклий – физик и тайная любовь её молодости – 10 лет назад, умирая от рака, просил: «Давай поженимся хоть под конец. Мне так будет легче уйти туда». Манана, превозмогая свои многочисленные болячки, носила ему духовную литературу, которая не давала ему утешения, и свои обеды, которые, чтоб не обидеть, он ел через силу. Она горячо молилась о нём дома, клала земные поклоны на плохо сгибающихся коленях, прося об исцелении тяжко болящего, но о браке не хотела и слышать. Ведь в Евангелии чётко написано: «Посему выдающий замуж свою девицу поступает хорошо; а не выдающий поступает лучше» (1Кор. 7, 38).

Собравшись с мыслями, Манана сделала в дневнике новую запись:

«После церкви инцидент с беспризорником. Помолиться о направлении на путь истинный заблудшего».

Не дождавшись той прихожанки («Вот тоже нерадивость какая. Хотя стоп, это уже осуждение», – поймала себя Манана), она очутилась на улице. Тут к ней подскочил какой-то мальчишка, сжимая стопку бумажных иконок св. Георгия, и стал тянуть заученно:

– Тётя, купите икону! Один лар! Купите! Очень прошу!

Дома было два таких же образа, поэтому покупать третью копию казалось бессмысленным. Манана пошла дальше, творя Иисусову молитву. Мальчишка заматюкался вслед, сделал какой-то отвратительный жест рукой. Настроение было испорчено. А значит, и благодать, полученная на службе, тут же отошла от неё. Вот что значит хотя бы мимолётно кого-то осудить.

Мальчишка был весь какой-то отталкивающий. Грязный, с сальными волосами, к тому же ещё нахал. Нет, всё-таки хорошо, что она в своё время не решилась на усыновление. Могла проявиться дурная наследственность. И рядом с Мананой сейчас бы находился такой же хабитус. Вот и возраст совпадает. Хорошо, что Господь отвёл.

Манана вывела в дневнике следующую строчку:

«Вечером инцидент с соседкой. Очередное нападение тёмных сил».

Соседей, как известно, не выбирают. Их надо принимать как данность. Манана жила в трёхкомнатной квартире, оставшейся от родителей. Время от времени продавала кое-что из дома, на это и существовала. Многие, зная её нужду и постоянные траты на лекарства, советовали бездумно: «Квартирантку пусти или поменяй на меньшую площадь с доплатой».

Но оба варианта не годились. Чужого в дом пускать – искушений не оберёшься. У каждого свой греховный шлейф. Квартиру продавать ей, одинокой женщине, тоже страшновато. Всякое бывает, да и здесь уже место намоленное, а на новом поди пойми, какая энергетика. Нет, надо тихо нести свой крест там, куда Господь вселил.

Не успела Манана немного отдохнуть после церкви, как в дверь позвонила соседка Заира Каладия. Эта беженка из Абхазии, мать троих несносных детей, была ходячим искушением. Заира разносила на базаре хачапури и кое-как сводила концы с концами. Толстая, бесцеремонная, коричневая от постоянного загара, базарная тётка каждый вечер сотрясала фанерные стены своим ором. Причин для этого всегда было выше крыши.

Ну-ка почитай акафист в такой обстановке! Прямо экзамен на терпение.

Кроме того, Заира никогда не упускала случая высказать своё мнение о её, Мананином, образе жизни.

– Ты зачем живёшь как мёртвая? – возмущалась Заира, плюхаясь без приглашения на стул в кухне. – Пройдись туда-сюда. Ко мне в гости заходи. У меня всегда гоми** с сулгуни есть. Э, да разве здесь умеют делать настоящее гоми?.. А ты как неродная. Только и знаешь своё: «Пост, пост». Вай, шен сацодаво***!

И дальше в том же духе, если её вовремя не выпроводить.

Тут дело было даже не в Заире. Любое внецерковное общение неизменно влекло за собой празднословие и всё то, что в исповедании грехов зовётся «опився, объядохся, без ума смеяхся». А смех, как известно, духовно расслабляет. Верующему более к лицу тихая улыбка и как можно меньше эмоций. Исходя из этого, Манана вообще ходила в гости по особо важным делам и только к верующим. Скандальную же Заиру она откровенно не любила, в чём часто каялась духовнику: «Не получается у меня, батюшка. Борюсь с раздражением, а в сердце всё равно пусто». Сегодня Заира барабанила в дверь кулаком и кричала на весь подъезд:

– Вай, Манана, я твою душу мотала. Выходи! Мне один чокнутый на базаре 50 лар подарил. Вот и кейп теперь у нас с соседями.

Видя, что ей не открывают, Заира от приглашения перешла к обвинению: «Какая из тебя грузинка?! Ни с людьми посидеть, ни время провести не умеешь! – и окончательно припечатала: – Святоша недоделанная».

Манана сидела тихо, как мышка, делая вид, что её нет дома. Часы показывали 22.30. Пора было читать вечернее правило и ложиться спать. Ещё один день был прожит более или менее богоугодно. Под тиканье старых часов, купленных отцом-хирургом, уютно думалось: «Дай, Господи, и оставшиеся дни провести так же: в смиренномудрии и покаянии».

А что ещё пожелать верующей душе, ищущей спасения?

* Название нового района в Тбилиси
** Кукурузная каша, традиционное блюдо в Западной Грузии
*** „Ты несчастна“ (груз.)