КРЕСТИНЫ

Возвращаюсь из соседнего района – по благословению архиерея совершал первое богослужение в восстановленном храме, а прямых дорог туда нет, надо давать большого крюка и даже выбираться в другую область, чтобы проехать на поезде. Вот и еду. Ночь. Клонит ко сну. Прошу проводника разбудить меня возле нужного полустаночка и засыпаю. А он сам проспал, и пришлось ехать до следующей станции.

Ночь, метель, кроме меня, никто не сошёл с поезда. Бетонная коробочка – вокзал. Промёрзшие скамьи. Расписание – обратный поезд после полудня… Постучался в дверь с надписью: «Посторонним вход запрещён». Говорят: «Войдите». Вхожу: теплынь, и женщина-диспетчер сидит перед пультом. Объясняю ситуацию, прошу погреться. Разрешила и даже угостила чайком. Над пультом – схема железнодорожного узла: два магистральных пути и один тупичок – не больно сложно, надо признать. Работой она определённо не была перегружена, и мы потихоньку разговорились. Выяснилось, что мужа у неё нет, то есть он, конечно, был, но, как водится, сильно пьющий, потому пришлось его выгнать, и от всей этой канители остался непутёвый сын-школьник, которого надо бы, пользуясь случаем, немедленно окрестить. Ещё выяснилось, что я смогу выехать в восемь утра на путейской дрезине, а до того времени в нужную сторону вообще никакого движения не будет.

Крестить так крестить. Осталось только дождаться сменщицы.

– Ну да кто-нибудь появится, пошлю за ней, чтобы пришла пораньше, она рядом живёт.

Тут же и появился, да не кто-нибудь, а милиционер. Сказал, что в леспромхозе убийство и ему надо срочно ехать на следствие. Следователя сгоняли за сменщицей, а диспетчер тем временем связалась по рации с машинистом попутного поезда, состав притормозил, и наш посыльный отправился изучать унылые обстоятельства ординарной попойки, завершившейся столь печальным исходом.

После передачи дежурства сходили в бедную квартирку диспетчерши, окрестили парнишку, потом вернулись на станцию, где уже тарахтела дрезина. Просторная будка была забита путейцами в рыжих жилетах: они заботливо усадили меня поближе к чугунной печурке, топившейся углём, а требный чемоданчик и сумку с облачением пристроили у кого-то на коленях.

По временам дрезина останавливалась и кто-либо из рабочих выходил: в этих местах обыкновенно неподалёку от дороги стоял сарайчик – с инструментом, наверное. Остановились у переезда. Здесь был большой сараище, а кроме него – целый хутор: дом, хлев, дровяник, колодец, стог сена... Стояли долго: рабочие уходили, приходили, совещались и уходили снова. Наконец выяснилось, что у хозяина хутора – путевого обходчика – недавно родился сын и надо бы окрестить, а народ меня подождёт: в графике – «окно», дрезина никому не мешает.

Крестить так крестить. Пошёл в дом. Спрашиваю, как назвали младенца. Оказалось, мой тёзка, да ещё полный: и отчества одинаковые. Обстоятельство это было воспринято как добрый знак и произвело на путейцев столь сильное впечатление, что уже через полчаса после совершения Таинства некоторые уложили свои светлые лики в тарелки. Остальные присоединились к ним чуть попозже.

Вышел на крыльцо, чтобы проветриться от табачного дыма, гляжу: стоит состав с углём. Я – к тепловозу: кричу машинисту и его помощнику, что все уже потеряли управленческие способности и некому стронуть дрезину с места. А они спокойно кивают и даже позёвывают: ну, думаю, на пути духовного делания ребята достигли очень больших высот – полнейшего то есть бесстрастия...

Я полагал, что дрезину подцепят спереди и будут толкать, однако вместо этого помощник показал, как увеличивать скорость, как тормозить, и благословил отправляться.

...Перед входным светофором я снизил скорость – и хорошо сделал, потому что меня бросили на тупиковый путь и дрезина запрыгала на стрелках, грозя соскочить в снег. Ещё издали увидел я человека в красной фуражке, решил, что предстоят серьёзные разговоры, и пошёл сдаваться. Однако человек сказал мне: «Приветик», и таким обыденным тоном, словно именно я каждое утро пригонял сюда эту дрезину.

– А где Семён-то? – спросил ещё он.

Я честно признался, что не ведаю.

– Дак он что, не приехал?

Я даже огляделся: не вышел ли кто-нибудь, кроме меня, из пустой дрезины. Но нет: кругом никого не было.

— И Алик не приехал? – недоверчиво поинтересовался человек в красной фуражке.

– И Алик.

– И Федотыч?

– И Федотыч.

– А всё-таки, где Семён-то?..

– Наверное, у тёзки.

– У какого?

– У моего.

– А-а, – и пошёл на станцию.

По главному пути прогрохотал товарняк. Помощник машиниста смотрел в окошко. Я помахал ему рукой, однако ответа не последовало: лишь проводил меня задумчивым взглядом.

Подвернулась попутка: водитель был из нашего района и знал меня. Он рассказал, что у него тяжело заболел сын и надо бы срочно окрестить.

Крестить так крестить. Сил у меня уже не оставалось: на всякий случай приметил, как переключаются скорости, и заснул.