ДОБРАЯ ПАМЯТЬ

ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЗЕМНОГО БЫТИЯ

Священник Владимир Вольский: «Молитвенная связь с о.Владимиром Жоховым меня очень укрепляет...»

– Отец Василий, с чего начался ваш интерес к судьбе о.Владимира?

– Когда я был еще мирянином, на клиросе нашего Мурманского кафедрального собора обнаружилась пачка старых фотографий. На них можно было увидеть и Жохова. Мне объяснили, что он – бывший военный – был первым настоятелем нашей церкви. Увы, больше в тот момент ничего не удалось узнать. Но я стал молиться об отце Владимире и дал объявление в нашей епархиальной газете с просьбой откликнуться тех, кто его знал когда-то. И вскоре люди начали звонить, приходить, писать – даже из других епархий.

– Что вам удалось узнать о его служении в Мурманске?

– У нас живы еще люди, которые помнят, как он приехал. Мурманск был, наверное, единственным губернским городом в России, где не было храма. Такое положение дел продолжалось с 1924 по 46-й год, что было неестественно даже для эпохи гонений.

И вот появился отец Владимир – возобновитель православной жизни в наших краях. Он очень быстро собрал общину, в которую привлек много интеллигенции. Батюшка был исключительно эрудированным человеком и умел находить общий язык с самыми разными людьми. Собирал деньги для помощи семьям погибших бойцов, по городу всегда ходил в облачении – для той поры это была откровенная проповедь, которая производила большое впечатление.

Я записал воспоминание о том, как люди из администрации города подходили к нему под благословение. Он увлек многих ко Христу. Прихожане не вмещались в церковь и в мороз, пургу и темную полярную ночь стояли на улице, желая хотя бы краем уха услышать молитвенное пение.

– Как долго пробыл у вас батюшка?

– Всего один год. Это немало, если священник трудится не покладая рук. За три первых месяца был куплен домик и переоборудован под храм с трехъярусным иконостасом, колокольней. У нас до сих пор сохраняются иконы, созданные при нем. Вполне возможно, отец Владимир сам их написал: моление у Чаши, Голгофу. Жоховский иконостас сохраняется у нас сейчас в Свято-Трифоновской церкви.

– И далее как развивались ваши поиски?

– К счастью, кстати, через вашу редакцию, мне удалось найти сына отца Владимира – Анатолия. Он прислал нам епитрахиль, поручи, покровец на Чашу, украшенные вологодским кружевом. И сообщил много подробностей из жизни отца. От него я узнал, с чего начался путь о.Владимира к священству.

Он родился на Северной Двине в Челмохте, есть такое село. С малых лет был верующим, ходил в церковь, но о том, чтобы себя посвятить служению Богу, не помышлял. Подлинное обращение произошло на фронте, где его, молодого кавалериста, контузило где-то под Львовом. Поле было усеяно убитыми и ранеными воинами, между которыми шли гестаповцы, добивая тех, кто еще дышал. А Владимир Платонович горячо молился и дал обет Господу – «если останусь жив, буду до конца жизни служить Тебе». И вот когда немец приблизился к Жохову и навел автомат, то вместо выстрела прозвучал щелчок. Закончились патроны. Тогда гестаповец вырвал рожок, бросил его в о.Владимира, развернулся и ушел.

Нашли и выходили Жохова какие-то католические монахи. Потом он попал к своим, а всего во время войны был дважды ранен и получил тяжелую контузию, так что не мог уже дальше воевать. После увольнения из армии вернулся в Архангельскую область.

– Когда отец Владимир был рукоположен?

– 4 ноября 1945 года владыкой Леонтием (Смирновым). Владыка и сам был личностью легендарной (на фото: Жохов с супругой рядом с владыкой). Служил настоятелем одного из храмов в Ярославской области. Во время войны потерял семью, постригся в монашество, принял управление Архангельской епархией. Внешне он был похож на Феофана Затворника. Редкий подвижник.

После рукоположения отец Владимир служил в Соломбале – это район Архангельска, а в марте 1946г. был отправлен к нам, в Мурманск. Оттуда в Котлас, затем в поселок Красноборск и, наконец, в Сыктывкар, где на рубеже 60-х годов претерпел гонения. У меня есть бумаги с 15 пунктами обвинения батюшки. Это произошло в разгар хрущевского правления.

– Что было дальше?

– После того, как он был лишен регистрации в Сыктывкаре, около года ездил с женой и детьми по всей стране. Год! Все боялись его брать. Объясняли, что есть личное распоряжение Хрущева относительно Жохова – не давать прихода. Батюшка, между тем, продолжал ходить в облачении, со всеми своими наградами. И один раз повстречал в Москве на Новодевичьем кладбище председателя президиума Верховного Совета Клима Ворошилова. У Ворошилова на этом кладбище была похоронена жена Екатерина. Увидев Жохова, спросил: «Кто такой?» Отец Владимир объяснил, что вот, инвалид Отечественной войны, оказался на улице без прихода. «В моей стране нет бродячих священников», – заявил Ворошилов, и отцу Владимиру был выдан документ: «Священника Жохова принять в любой приход страны». Но какое-то время его даже с этим документом не принимали, говорили: «Нам Ворошилов не указ». Однако документ есть документ – хоть какая-то зацепка. И Пермскому владыке Сергию удалось как-то уломать своего уполномоченного. Говорят, чуть ли не на коленях стоял перед чиновником.

Владыка Сергий (Ларин) был очень интересной личностью – аристократического склада, тщательно одевался, имел связи в высших эшелонах власти. Долго состоял в обновленческом расколе, но потом принес покаяние, судя по всему, совершенно искреннее. С этого момента и до конца жизни мужественно служил Церкви, боролся за каждый храм, был инициатором открытия Одесской семинарии.        Это был смелый человек. Когда его назначили экзархом Центральной Европы, он разоблачал в глазах православной эмиграции Никиту Хрущева как инициатора гонений на православие. На Западе этого тирана почитали как реформатора, связывали с ним какие-то надежды. По свидетельству одного из заграничных архиереев, владыка Сергий за полгода предсказал скорое отстранение Хрущева от управления страной. В СССР пресса поносила архиепископа Сергия, что способствовало росту его авторитета. Как заметил один эмигрант, если бы советские газеты хвалили владыку, тогда бы мы насторожились.

Вот так – все боялись, а владыка Сергий принял Жохова и определил в причт кафедрального собора. О жизни отца Владимира в Перми мне, к сожалению, немного удалось узнать. Может быть, кто-то из читателей вашей газеты в этой епархии сможет об этом поведать. Анатолий мне рассказывал, как в те годы протекала жизнь в семье Жоховых. Как отец прививал детям любовь к Священному Писанию. Вместе они его читали, обсуждали, устраивались какие-то конкурсы, на которых дети за хорошее знание Евангелия получали призы.

Сам отец Владимир уделял исследованию и толкованию Писания очень много сил. Они нашли воплощение в книге «Библейские открытки», которую мне передал Анатолий Жохов. Это 600 страниц машинописного текста.

– Наша газета десять лет назад публиковала выдержки из нее. Кстати, вы не знаете, почему в названии книги употреблено слово «открытки»?

– Там на каждую главу Библии, начиная с Бытия и заканчивая Евангелием от Иоанна Богослова, есть небольшой комментарий, размером с почтовую открытку.

Батюшка четыре года ежедневно занимался этой работой, даже в командировках и отпусках. Толкования художественные, мне очень нравятся. Вот, например, толкование истории с расслабленным. Помните, там в пяти притворах купели лежали больные и ждали, когда ангел возмутит воду. Отец Владимир пишет, что купель – это образ человека, а пять притворов – это наши пять чувств. И больные, лежащие там, были слепы духовно, глухи к заповедям Божиим и так далее. Об этом нужно читать, пересказать очень трудно. Когда читаешь, то складывается впечатление, что батюшка знал Библию наизусть.

При жизни он не мог издать эту рукопись. Сохранился отзыв из журнала Московской Патриархии, что труд представляет большую ценность. Ведь толкования в нем перемежаются с дневниковыми записями, рисуют картину жизни советского священника в эпоху гонений. Там описано разное, в том числе и какие-то его нелады с другими священниками в Перми, после одного из которых он взял отпуск на 20 дней, чтобы успокоиться. Не мог служить в состоянии раздора.

Благодаря этой книге я познакомился с отцом Василием Чугуновым из Вологды, который многое мне смог поведать о Жохове. Они были дружны, отец Владимир иногда гостил в Вологде и оставил записи в том духе, что вот «сегодня проповедовал академик Василий Чугунов» (о.Василий закончил Духовную академию).

Вообще жизнь меня самым неожиданным образом сводила с теми, кто знал отца Владимира. Один раз я сидел в столовой Троице-Сергиевой лавры и услышал, как женщина спрашивает, нет ли в зале кого-нибудь из Сыктывкара. Я заинтересовался, спросил, не знала ли она отца Владимира Жохова. А в ответ прозвучало: «Он меня крестил». Оказалось, что Лидия Константиновна Кузнецова, так звали эту женщину, хорошо знала батюшку, и мои сведения о нем в тот день обогатились. Она была крещена в обновленческой церкви, но отец Владимир крестил ее заново. Обновленцев он не считал даже еретиками, но предателями, и крещение их почитал как небывшее. После службы часто беседовал с людьми, особенно ценя молодежь. Приглашал ее домой, разделяя трапезу. Народный был батюшка.

– Кроме толкований на Священное Писание, что-то сохранилось из рукописного наследия отца Владимира?

– Да, стихи, например, и даже литературоведческое исследование Шекспира. Работа выполнена на хорошем литературоведческом уровне, с лингвистическим анализом текста. Он был широким человеком. Хорошо знал оперный репертуар, пел замечательно, увлекался филателией.

– Он где-то учился, кроме семинарии?

– В мастерской художника Лактионова. До войны работал художником по рекламе в тресте «Ленгоркино». И, кстати, был хорошо знаком с художником Глазуновым, которого неплохо было бы расспросить об о.Владимире. Сохранилась фотография, где они стоят рядом.

– Что вам лично дает исследование судьбы отца Владимира?

– Я чувствую его духовную поддержку. Это важно, сейчас мало осталось старых опытных священников, у которых можно было бы поучиться отношению к Богу, Церкви, тому, как строить отношения в семье. Отношение батюшки к своим родным – это, быть может, самая замечательная сторона его личности. Он любил их беззаветно. Смерть сына Ивана, погибшего в армии, стала для батюшки страшным ударом. Читаешь строки, посвященные сыну, и плачешь. Отец Владимир с этого времени стал много задумываться о смерти. Написал работу «За пределами земного жития», привлекая самые разные источники, даже талмудические, задавался вопросами, размышлял. Но главным образом опирался, конечно, на Священное Писание и святых отцов.

Особого рассказа достойны его отношения с супругой – матушкой Елизаветой Ивановной. Как и отца Владимира, я поминаю ее ежедневно на молитве и дома, и в храме. Она была медиком, познакомились они во Владимире, где Жохов какое-то время был иподьяконом у владыки. Во время войны обвенчались в Свято-Ильинском соборе Архангельска и всю жизнь прожили душа в душу. Матушка была очень предана мужу, удивительная женщина! Отец Василий Чугунов моей супруге как-то написал, что желает ей быть такой хорошей спутницей жизни для меня, какой была Елизавета Ивановна для отца Владимира Жохова.

– Когда ваша работа над биографией отца Владимира будет закончена?

– Материал все прибывает и прибывает. Воспоминания прислало уже множество человек. Возможно, придется готовить две книги – отдельно издать «Библейские открытки» и воспоминания об отце Владимире. Работа эта освящает мою жизнь. Бабушки из нашего храма улыбаются, говорят, что отец Владимир – мой небесный покровитель. И действительно, молитвенная связь с батюшкой меня очень укрепляет.

Записал В.ГРИГОРЯН

назад

вперед

На глав. страницу.Оглавление выпуска.О свт.Стефане.О редакции.Архив.Почта.Гостевая книга